Папина дочка (СИ) - Салах Алайна - Страница 62

— Александр Вадимович, к вам посетитель.

— Я никого не жду, — напоминаю я.

— Да, я в курсе. Но он настаивает на встрече. — Лиза шагает вперёд и понижает голос до благоговейного шёпота. — Это мэр.

Я откидываюсь в кресле. Значит, Вилен настолько возмущён новостями, что приехал поговорить лично. Не скажу, чтобы это был большой сюрприз. Он заботливый отец, а Каролина — его единственная и любимая дочь.

— Впусти. И сделай кофе, пожалуйста. Две чашки.

Лиза беззвучно исчезает, и в дверях почти сразу появляется Демидов.

Даже удивительно, насколько человек способен разительно меняться в зависимости от обстоятельств. Годами я знал Вилена как радушного хозяина и мудрого собеседника, который понимает в жизни больше кого-либо и потому не имеет привычки осуждать. Время показало: помимо прекрасных душевных качеств он обладает ещё высокой волей и талантом руководителя, благодаря которым и занял пост градоначальника.

Сейчас же я вижу перед собой человека, которому неведомы компромиссы и который точно появился не для того, чтобы вести задушевные беседы. Вилен, скорее, выглядит так, словно пришёл меня убить.

— Ну здравствуй, Саша, — его басовитый голос вибрирует плохо скрываемым гневом. — Вижу, ты не слишком удивлён моему визиту.

— В каком-то смысле я его ожидал. — Я поднимаюсь из кресла в знак уважения и обхожу стол. — Проходите, Вилен Константинович.

— Ты меня снова по имени-отчеству? — не задерживается он с уколом. — Не пытайся подчёркивать разницу в возрасте, Саша. Она у нас совсем небольшая.

— Рабочий день в разгаре, а у вас на груди — флаг страны, — я указываю глазами на лацкан его пиджака с приколотым значком. — Обращаюсь на «вы», чтобы не нарушать чиновничью иерархию.

— Зубы не заговаривай мне, Саша. — Вилен со скрежетом дёргает к себе кресло и небрежно в него опускается. — Приехал, чтобы в глаза тебе посмотреть и спросить, за что ты так обошёлся со старым другом.

— А как я с тобой обошёлся? — я легко удерживаю его буравящий взгляд. Возможно, именно это становится причиной, по которой Демидов моментально выходит из себя.

— Ты ответь мне: какого хрена ты полез к моей дочери?! — рявкает он, побагровев до воротника сорочки. — Я же тебя ещё на отдыхе предупреждал!

Я хмурюсь. Я и в двадцать не позволял никому разговаривать со мной в таком тоне, а уж в сорок — тем более. Отцовские чувства Вилена никак его не оправдывают. И я, и Каролина — взрослые люди, которых ни он, ни кто другой не имеет права стыдить. Разве что сидя в уединении у себя на кухне.

— Для вменяемого диалога предлагаю оставить родительский тон и начать говорить как взрослые люди. — Я смотрю на него со значением. — Два года назад на отдыхе с моей стороны не было никаких попыток завязать отношения с Каролиной. То, что происходит сейчас между нами, — это совершенно новый этап, который начался меньше недели назад. Ты узнал обо всём практически сразу.

Относительно твоих завуалированных обвинений в совращении: напомню, что Каролина давно совершеннолетняя. Думаю, ты хорошо знаешь свою дочь и прекрасно осведомлён о невозможности заставить её делать то, чего она не хочет. Наши отношения существуют благодаря обоюдному желанию. Я никого не принуждал и не совращал. Даже напротив: долгое время всеми правдами и неправдами пытался держаться в стороне, пока не убедился, что чувства серьёзны, а тяга взаимна.

— Как ты по-взрослому рассуждаешь, Сашенька, — язвительно бросает Демидов, внешне ничуть не впечатлённый моими объяснениями. — И напрочь обходишь факт, что до тебя Каролина встречалась с твоим родным сыном.

— По этой причине я и не допускал отношений между нами. На курорте я ограничил общение с Каролиной из уважения к тебе и из-за большой возрастной разницы, несмотря на то, что уже тогда Каролина мне нравилась. Полтора года спустя я продолжал держаться в стороне из-за сына, которого очень люблю и желаю только самого лучшего. Я не считаю нужным объяснять, по какой причине мои убеждения в один момент перестали работать. Предлагаю тебе просто поверить мне на слово: я действительно сражался с собой как мог. К Каролине я испытываю настоящие чувства и только ради них рискнул и поставил на кон самое дорогое.

Тебя я как отца тоже могу понять: ты беспокоишься за дочь. В свою очередь скажу: я тоже беспокоюсь и о Каролине, и забочусь о ней. И, разумеется, никогда сознательно не причиню ей боль.

Теперь, глядя перед собой, хмурится Вилен. На одной чаше его весов — здравый смысл, на другой — родитель, не готовый без боя отдать не в те руки свою обожаемую дочь.

— Тебе сорок лет, Саша, — в его голосе больше нет агрессии, но есть горечь упрёка. — Что ты можешь дать чистой любознательной девочке? Ей нужен ровесник, с которым они вместе будут узнавать мир, расти, постигать мудрость. У тебя же на уме строительные проекты, инвестиции и серфинг. Женщины после Эвелины для тебя — вторичный материал…

— А я не человек, по-твоему? — перебиваю я. — Думаешь, мне в этой жизни больше учиться нечему? Или я не способен чувствовать? Ты любишь свою жену, а я, выходит, не способен?

Сощурившись, Вилен проходится по мне цепким взглядом.

— Мы с тобой из разного теста, Саша. Вот в чём дело.

— Ну или ты плохо меня знаешь. Я не хочу ничего тебе доказывать. Время само нас рассудит. Уверен, ты приехал не для того, чтобы угрозами заставить меня отказаться от Каролины… — я нарочно задерживаюсь взглядом на его правительственном значке, — что было бы непростительно для человека такого уровня. Тебе просто хотелось убедиться, что между нами всё серьёзно. Сам посуди: стал бы я ставить под удар отношения с Марком ради банальной интрижки?

— Ни один отец такого не примет, Саша. — Болезненно поморщившись, Вилен смотрит в сторону. — Чтобы человек, вхожий в его дом, двадцать лет спустя стал встречаться с его дочерью.

— Меня можешь не принимать. А вот дочь свою, как хороший отец, обязан. Каролина очень переживает из-за недопониманий с тобой. Когда я предупреждал её, что тебе идея наших отношений не понравится, она поверила. Сказала: если родители её любят, значит примут любой выбор. Надеюсь, ты найдёшь в себе мудрости её не разубеждать.

— А ты, я смотрю, стратег. Меня не принимай, но прими выбор дочери.

— Претензии следует переадресовать себе. Каролина — один из самых психологически устойчивых и здоровых людей, что я знаю. И это заслуга твоего воспитания. Ты вырастил сильную личность, так чего теперь удивляться, что она не идёт на поводу у чужих ожиданий?

— Ни к чему мы с тобой в итоге не пришли, Саша, — сухо произносит Вилен и бросает взгляд на часы. — Ехать мне пора. Ты и сам прекрасно понимаешь, что это всё неправильно.

Я молча провожаю глазами его пиджак от Brioni и думаю, что впервые за долгое время проницательность Демидова дала сбой. С появлением Каролины в моей жизни всё идёт именно так, как нужно.

71

Каролина

— Какие у нас сегодня планы? — кокетливо интересуюсь я, выходя из аудитории. — Через пару часов я освобожусь.

— С планами пока проблема, — отзывается Александр. — Сегодня прилетает давний знакомый из Брюсселя, и необходимо с ним поужинать. Ты, впрочем, можешь пойти со мной. Но предупреждаю: будет скучно.

В животе начинает покалывать от радости и предвкушения. Ужин в компании Александра по определению не может быть скучным.

— Правда? Я вам не помешаю?

— Почему ты должна помешать? Эта встреча ничем не отличается от деловых ужинов в Абу-Даби.

— Тогда я отключаюсь, чтобы поскорее придумать образ для вечера. — Рассмеявшись, я поясняю: — Это шутка, конечно! Лучше расскажи, как проходит твой рабочий день?

— Как обычно. — В динамике раздаётся щёлканье клавиатуры. — Много звонков и вопросов, которые необходимо закрыть.

— А у меня только что закончилась лекция, и я иду за кофе. Дома выпить не успела.