Заворг. Назад в СССР (СИ) - Шелест Михаил Васильевич - Страница 21

- Это то, о чём говорил Дроздов, характеризуя меня? – думал я. Не что-то новое, навеянное новой памятью?

Похоже, что нет, не новое. Новое, а именно память о том, что я тут уже был, и свободное знание языков способствовали адаптации, да, но не являлись определяющими. Такое ощущение, что мне было, извиняюсь, похрену, сколько видов колбасы лежит на прилавке, какие напитки с необычными этикетками, стоит и какое шмутьё висит в аэропортовских магазинах «дьюти фри».

Я проснулся от крика Алана:

- Джон, вставай, бродяга!

С трудом разлепив глаза, я едва смог прошептать:

- Пошёл на хер.

По-английски, конечно. Тут, кстати мне мой второй разум, сильно помог. Он, сука, оказывается, не спал, а был на стороже. И вовремя сдержал меня, переведя на английский моё послание Алана на три буквы. Вот, где и как проваливаются шпионы. Разбуди его чуть-чуть не до конца и спроси по-русски, от тебе и ответит по-русски. В беспамятстве. Мы шутили так в спортивном лагере над спящими ребятами. Расспрашивая их в полу-разбуженном состоянии. Тренер, кстати, показал. Да-а-а…

Проснувшись, я понял, что бухать можно до поросячьего визга. Если уж смертельная доза яда меня не взяла (вернее – мой второй разум), то и алкоголь тоже его не вырубит. Это меня порадовало, потому что сильно, честно говоря, напрягало.

Вечер удался. Бар, где Алан и его друзья собирались «навалять» каким-то «саксам», располагался минутах в пяти обычной ходьбы и был отдельно стоящим на перекрёстке улиц двухэтажным зданием. Назывался он «Три Подковы».

- Эти парни приехали из Саксонии и оккупировали наш бар. Играют и поют там своих «Скорпионов».

- Скорпионов? Отличная группа.

- Но наши группы лучше! – сверкнул глазами Алан.

- Безусловно. Там одни «Скорпионы», а у нас и «Дип Пёрпл», и «Хипы»… Да, куча всего!

- Вот! А они ведут себя вызывающе и играют только своих «Скорпионов». Хотя даже «Стил ловин ю» не вытягивают и играют её на два тона ниже.

- «Стил ловин ю» - сложная песня. У Клауса Майне высокий тенор, и, кстати, в восемьдесят первом, он перенёс ряд сложных операций на связках из за своего вокала. Повторить его мало кто может. Скорее всего, он войдёт в двадцатку лучших метал-вокалистов всех времён. Странные ребята. Играть «Скорпионов» на два тона ниже?! Это же пошло…

- А наш Гилан не лучше? – озабоченно сморщив лицо спросил Алан.

- У Гилана голос пониже, но у него своя харизма. Да и Дио мое больше нравится, чем Клаус Майне. Индивидуальность голоса не в высоте, а в тембре, который складывается из обертонов и резонаторов. Голос скрипок Страдивари отличается от скрипок Амати.

- Обалдеть, какой ты продвинутый в музыке! – восхитился Алан. – Играешь ты классно, а поёшь?

- «Стил ловин ю», вытягиваю, но я давно не орал в микрофон. Во всём нужна практика и тренировка. Поэтому - пойте сами.

Когда мы пришли в бар, который тут, естественно, назывался пабом, тот был практически пуст, но «саксы» уже торчали на сцене, что-то тихонько наигрывая. Послушав, я узнал в гитарных рифах «Bad Boys Running Wild»[1], которую ребята играли тональностью ниже.

Металл, на то и металл, что глотки у вокалистов должны быть «лужёнными». Я не выдержал и, с удивлённым видом подойдя, спросил:

- Прошу прощения что беспокою, но я тут новенький и слышу «Bad Boys Running Wild» в пониженной тональности. Вы так её и играете?

Ребята обернулись на мой вопрос.

- Можешь лучше, исполни, - буркнул гитарист, - а нет – отвали!

- Хм!

Меня такое хамство зацепило.

- Ты не уважаешь своего Клауса Майне. Не можешь срать, не мучай жопу, - бросил я, кривя губы в презрительной улыбке.

Сзади заржали. Я оглянулся. В паб вошли и слушали нашу перепалку трое ребят.

Гитарист сощурил глаза, снял с плеча гитарный ремень и молча протянул мне свой «Фендер». Он, видимо не ожидал, что я его возьму. А я сначала снова оглянулся на Алана, и ребят, к нему подошедших, потом снова посмотрел на «саксонского гитариста». Тот стоял злорадно улыбаясь.

- Хм! На одну песню меня точно хватит, - подумал я и гитару взял.

«Сакс» захлопал ресницами и гитару отдал.

Сделав звук погромче, я рванул струны и на очередном повторе парень за ударником ударил по «хету» и тарелке и вступил. Я сделал ещё несколько повторов - вступил соло гитарист - и начал вокальную партию. А закончив я тут же вступил перебором «Still Loving You»[2], а соло гитарист вовремя проиграл своё вступление. Подключились ударник и клавишник. Сыграно было отменно. Я всё время показывал музыкантам большой палец на правой руке. Спето тоже было неплохо, хотя я и дожимал на верхах связки горлом.

На этом батл, по сути, и закончился. Саксы признали свою ущербность и отступили. Они думали, что я буду петь вокальные партии конкурирующей группы. Батл закончился «де юре», но не закончился «де факто».

На площадку вышли «наши» и мы исполнили несколько песен «Дип Пёрпл», где я исполнял роль не поющего Ричи Блэкмора. Но играющего, да… Давненько я не баловался сольными гитарными партиями, но пальцы работали, как клапана на дизеле. И в этом, как я понял, была заслуга того пришельца, который привнёс в меня нечто новое. Новое, впитавшееся мной, как живительные соки, и растворившееся во мне, и давшее определённые всходы. Вот, в музицировании, да. Ещё в каратэ, да. В чем ещё, думал я, извлекая из струн рвущие сердца и тревожащие души звуки.

Постепенно паб заполнялся и начинал шуметь, встречая каждую нашу работу, аплодисментами. Именно, что работу! Мы пахали, как шахтёры в забое. С меня стекал пот даже не ручьями, а реками. Буквальным образом подо мной образовалось целое солёное озеро, если не море. Так что я, даже было дело, поскользнулся и попросил тряпку, пошутил, что «это не то, что вы подумали, ребята. Это пот». Публика заржала.

- Хватит уже, Джон, - сказал Алан. – Я уже никакой. Мы целый час работаем.

- Да? – удивился я. – Конечно хватит. Я тоже уже никакой. Давно я так не впахивал.

- Пошли. Пусть саксы доигрывают.

И мы, сопровождаемые овациями барной публики, поддерживаемых «саксонскими музыкантами» отключили свои инструменты и втянулись в зал, где нам с удовольствием освободили места. Ми пальцы горели огнём. Причём, на обеих руках.

- Ну, вы и выдали, ребята! – услышал я девчачий голос. – Утёрли нос этим выскочкам. Где такого молодца надыбали?

- Это брат Алана, - сказал «наш» ударник.

- И где ты его прятал, Алан? – спросила девчонка, одетая в кожаные штаны с берцами, и короткую блузку. На плечиках стула висела кожаная рокерская, в смысле – мотоциклетная, куртка.

- В Австралии, Элли. Он с тринадцати лет проживает там с мматерью, но приехал получить наш паспорт.

- Э-э-э… Так ты, значит, не знаешь наш взрослый Лондон, - констатировала Элли. – Надо ему показать его, да, ребята!?

- Покажи! Покажи, Элли! – загомонили уставшие «рокеры», в смысле – музыканты.

- Я на Ямахе. Хочешь, прокачу?

- На Ямахе? – усмехнулся я, поглядывая на, хитро щурящихся на меня и Элли, ребят. – На Ямахе прокатиться я не прочь.

Мне представилось, как я обнимаю её тело, сидя сзади на сиденье мотоцикла, и моментально возбудился.

- Если только я буду за рулём.

- Почему? – удивилась девушка.

- Не представляю, как я выдержу хотя бы пять минут поездки, держа тебя за...

- Ха-ха-ха… - заржали жеребцы ребята.

- Вот он тебя уел, Элли! – еле смог проговорить Алан.

- А что вы гогочете? Я серьёзно! Такую девушку держать просто в руках? Ну, извините.

На удивление, девушка не обиделась. Видимо постоянное общение с парнями притупило её «девичьи» чувства.

- Я надену специальную броню, чтобы ты не растёкся на сидушке, - сказала она улыбаясь.

Ребята заржали снова.

- А сзади? - Спросил наивно я.

Снова хохот.

Хорошо посидели. А с Элли я, конечно же, прокатился бы, если бы не был таким мокрым и распаренным. Но не скажешь же об этом, ха-ха, девушке?

* * *