Небо в кармане 4 (СИ) - Малыгин Владимир - Страница 7

— И так, и не так, — в который уже раз вздохнул полковник и поймал направленный на него мимолётный, но очень внимательный взгляд посетительницы. Не проста она, ох, не проста, аккуратнее нужно вести разговор. Ошибки ему не простят. — Мировой рекорд есть, с этим фактом никто не спорит. Другое дело, что этот перелёт ни с кем не согласован в верхах. А ведь князь находится на военной службе и должен каждый день работать с курсантами, обучать их лётному делу, проводить теоретические занятия в классах. Вместо этого он без разрешения начальства берёт и улетает в Москву! И вместо того, чтобы сразу вернуться обратно, он весело проводит время в ресторанах. С девицами! Вот, посмотрите у меня на столе свежие Московские газеты. Посмотрите, посмотрите на фотографии, не стесняйтесь. Скажите, разве это разумно? Поступок взбалмошного мальчишки, а не офицера, вы уж извините меня за подобную горячность.

Полковник замолчал, потянулся к графину и налил в стакан воды. Предложил посетительнице, но та отказалась, очень уж была увлечена просмотром предложенных газет. К радости жандарма княгиня больше времени уделила просмотру как раз той самой фотографии, где молодой князь был запечатлён в компании весело хохочущих девиц.

Жандарм сделал несколько больших глотков, довольно улыбнулся и мягко надавил на посетительницу:

— Я столько времени провёл с ним на Памире и увидеть подобное отношение к военной службе для меня, как для блюстителя законов империи просто недопустимо! Надеюсь, вы разделяете моё мнение, как добропорядочная гражданка и подданная его величества?

— Согласна, подобное поведение недостойно аристократа и офицера. Я сразу же по возвращении проинформирую мужа об этом. Давайте говорить откровенно, вы же этого добиваетесь? — выпрямилась на стуле княгиня и отложила в сторону газету.

— Вы желаете говорить откровенно? — присел полковник. — Извольте. Его величество разочарован легкомысленным отношением Николая Дмитриевича к своим обязанностям. Большего я вам сказать не имею права, но вы же меня понимаете?

Полковник многозначительно помолчал и внимательно посмотрел на посетительницу.

— Понимаю, — согласилась Дарья Александровна. — Почему вы не обратитесь напрямую к мужу? Это его сын и кому как не ему первому необходимо об этом знать?

— Мы считаем, — полковник движением бровей указал княгине на портрет государя на стене. — Что только вы с присущей вам, как и всем женщинам, мягкостью и любовью сможете правильно донести до супруга все эти неприятные вести. А мы люди грубые, служивые, привыкли рубить с плеча. Боюсь, князь может неправильно нас понять и в своей горячности наломать дров. Нам бы этого очень не хотелось, поэтому и решили обратиться к вам.

— Донести, я поняла. Что ещё я должна, по вашему, сделать? — ещё больше выпрямила спину княгиня.

— Для вас и для дела было бы хорошо, если бы выпуск новых самолётов на Путиловском заводе полностью взял бы на себя Дмитрий Игоревич.

— Насколько мне известно, он и так является там основным акционером и, более того, все счета открыты на его имя?

— Да, верно. Но этого мало. Нужно отодвинуть в сторону от производства Николая Дмитриевича. Боюсь, после всего этого, — Изотов кивнул на разложенные на столе московские газеты. — Он потеряет благоволение государя. Последствия такого проступка нетрудно предсказать. Я уже не говорю о репутации, вероятного остракизма от двора, последующего за ним неприятия в свете и прочем. В конце концов, вам же не нужны убытки на предприятии?

— Хорошо, я вас поняла. Сегодня же поговорю с мужем. Есть что-то ещё, что мне необходимо знать или я уже могу идти? — Дарья Александровна встала, заставляя тем самым полковника вскочить с кресла.

— Было бы хорошо, если бы и бывшее предприятие Яковлева перешло под управление не Николая Дмитриевича, а вашего супруга, Дарья Александровна, — предложил жандарм. — Нам известно, что у вашей семьи есть толковый юрист. Паньшин, если не ошибаюсь? Так вот, было бы замечательно, если бы и отчисления за привилегии поступали бы не на счёт Николая Дмитриевича, а на счёт вашего супруга. Вы же знаете, большие соблазны преумножают многие печали. Кто ещё позаботится о пасынке и наставит его на путь верный, если на вы, Дарья Александровна?

— Я передам ваши слова мужу, — коротко кивнула княгиня.

Развернулась и вышла из кабинета, не попрощавшись. И ей очень не понравились сказанные жандармом в заключение слова. Какими бы ни были сложными отношения мачехи с пасынком, но опускаться до подобного ей не хотелось. «Передам весь разговор в точности Дмитрию, пусть он решает», — подумала княгиня и успокоилась.

Наутро я проклял и себя, и сказанные мной необдуманные слова в Волочке, и сам Волочёк. Не было бы там посадки и последующего за ней торжественного ужина, и не состоялся бы у меня со Второвым тот разговор. Не уговорил бы он меня садиться у Выставки, и не поставил бы я ему своих условий. Теперь вот приходится отдуваться.

В чём дело? А в сказанных мной словах по обеспечению должного отдыха для меня. И всё бы ничего, но только должный отдых мы с Второвым понимаем по-разному.

Если я под этим подразумеваю нормальный здоровый сон в чистой постели и хороший завтрак наутро, то для Николая Александровича это простое понятие перерастает в нечто большее.

Нет, ко сну у меня претензий нет, выспался я замечательно. И дом у компаньона, точнее у его отца Александра Фёдоровича прекрасный. Шикарная ванна, горячая вода, плитка на стенах и махровые полотенца — всё выше похвал. Нет, золотого унитаза не было, каюсь, специально полюбопытствовал. Очень уж поразил меня рассказ моего начальника, полковника Кованько, о царящей в этом особняке роскоши. Или у нас с полковником различные представления о роскоши? Может быть.

Горничные были обходительны и предупредительно вежливы, красивы и доступны. Каюсь, не удержался, да и кто бы на моём месте смог противиться такой красоте, ненавязчивой, но неотразимой настойчивости и последующей за прелюдией мягкой податливости? Я вот не смог. Хотя мелькала, мелькала где-то на краю сознания в первый момент мысль о праведном воздержании. Всё-таки чужой дом с такими же чужими порядками, я тут в гостях. В общем, мысль промелькнула и благополучно растаяла, как утренняя дымка на жарком солнце.

Что было дальше, рассказывать не стану, потому что офицеры и джентльмены никогда не рассказывают о своих победах на этом фронте. Ну а если кто-то и рассказывает, то, поверьте, это и не офицер, и не джентльмен…

Через некоторое время был приглашён уже другой горничной на завтрак. Первая-то сразу исчезла, на прощание одарила ласковым поцелуем, и пока я блаженствовал, быстро выскользнула за дверь. Платьишко накинула, а фартучек с наколкой так и скомкала в руках, не стала надевать. Словно застеснялась и решила поскорее исчезнуть. Замудряться не стал, её дело. Вины за собой никакой не чувствовал, всё у нас произошло по обоюдному согласию, ни к чему её не принуждал, скорее меня принудили, а я и поддался. Я такой доверчивый!

Кстати, вошедшая с моего разрешения в спальню очередная горничная так и остановилась на пороге, ближе подходить не стала. Вряд ли чего-то заопасалась, скорее, побоялась меня в спальне задержать. А я бы точно ещё разок задержался. Или даже два. Но, видать, не судьба.

Девица присела в книксене, вот интересно-то, мило улыбнулась этакой фарфоровой дежурной улыбкой прелестницы и передала приглашение присоединиться к хозяину за завтраком. Хорошо ещё, что не предложила помочь одеться и умыться, а то бы точно к завтраку не успел.

Николай Александрович соизволил проснуться и предложил составить ему компанию за обеденным столом. И при чём тут я? Пусть компанию ему собственные домашние составляют. Есть жена, сын и дочь, почему бы с ними не пообщаться? Или с отцом, Александром Фёдоровичем почему бы ему не поговорить? С Клавдией Яковлевной, мачехой?

Но это я так, по привычке больше бурчу, очень уж меня разнежила огромная пуховая перина и недавнее приключение с миленькой горничной. И завтракать пока нет желания, вчерашний поздний и обильный ужин ещё не успел полностью перевариться. Правда, ужинать вчера пришлось в гордом одиночестве, так как Николай Александрович почти сразу же уехал на свою важную встречу. Его родственники тоже не показались, не стали докучать мне своим присутствием и расспросами, за что им моё большое человеческое спасибо. Всё-таки я на самом деле здорово устал, и прав мой компаньон — нормальный отдых мне не помешает…