Сирийский рубеж 4 (СИ) - Дорин Михаил - Страница 4

— Вы справитесь. Не первый раз на допросе, — похлопал Виталий меня по плечу.

— Да-да. Можно в следаки уже идти.

Нам открыли комнату, и я первым вошёл в неё.

Сардар сидел прикованный к столу, с побитым лицом и глазами, в которых горела упрямая злость. Он поднял на меня глаза, но ничего не сказал. Когда вошёл Асил в лётной куртке, боевик напрягся сразу.

Дверь закрылась, и мы остались втроём. В комнате был только один стул. На нём и сидел Сардар. Начало разговора затягивалось.

— Что, не узнаёшь? Мухабарат меня настолько сильно избил? — начал говорить старший брат Асила на арабском.

— Удивляюсь, что ты ещё живой, — ответил ему Аси.

— Действительно. Ты всё ещё жив и я тоже. Я думал, вас двоих уже нет.

Асил подошёл к столу и остановился напротив — спина ровная, глаза усталые. Но в глубине этих глаз не было ненависти. Только боль.

— Не двоих. Одного. Джалил погиб в бою за Пальмиру, — тихо сказал он.

Сардар дёрнулся, как от ножа. Его дыхание сбилось. Теперь от былого офицера осталась только тень.

— Как это случилось?

— Я был там. Видел, как он был сбит. Это была минута, которую я никогда не забуду. Вертолёт вспыхнул от попаданий и рухнул на одну из ваших колонн, — ответил Асил.

Его голос сорвался, но он держался, сохраняя ровное дыхание и внешнее спокойствие.

— Так это был Диси⁈ Тот самый, из-за которого погибло столько моих братьев⁈ — возмутился Сардар и ударил кулаком по столу.

Сардар закрыл глаза на секунду. Лицо его дёрнулось, будто он сдерживал крик.

— В доме моего отца ты меня и Джалила братьями называл. А потом в Эль-Кунейтре и его. Не слишком часто, братьев меняешь? — сказал Аси, пропуская вперёд меня, чтобы я продолжил разговор.

— Вы сделали выбор, — ответил Сардар, но в его голосе слышалась боль, а не уверенность.

Возникла небольшая пауза в разговоре. Выждав время, я решил не молчать. К тому же Сардар продолжил смотреть на меня, ожидая, что я ему скажу.

— Что молчишь, аль-каид?

— Смотрю на тебя и удивляюсь. В чём причина? — спросил я.

— Я давал клятву защищать мой народ. А по итогу воевал за диктатора. Чего хорошего мне сделал президент? В его окружении казнокрады и взяточники, которые отравляют мою страну. Мы победили в войне с сионистами, а потом начали заключать договоры с американцами. В итоге, сколько пропавших без вести солдат, так и остались гнить в пустыне и на Голанах? Никто не получил компенсаций. Никому не поставили памятник, а ведь парни отдали жизнь за свою страну.

Во все времена было и такое, о чём говорит Сардар. Но не идти же из-за этого против системы. Ещё и с автоматом в руках.

— Почему ты разрушаешь свой дом? — спросил я.

— Я его защищаю. И никогда я не был и не буду предателем. И не тебе меня учить как это делать аль-каид. Ты — офицер своей великой армии. Великий воин, а воюешь за идеалы продажной «клики».

Я выдержал паузу, а потом продолжил.

— Ну это как посмотреть, Сардар. Кадет Военной Академии в Хомсе. Далее был капитаном Республиканской гвардии. А теперь бригадный генерал Сирийской Национальной Армии. Ты принимал военную присягу. Давал клятву защищать страну от внешних и внутренних врагов. Я вместе с тобой проливал пот и кровь. А теперь против тебя воюют твои же братья.

Сардар промолчал и ничего не ответил. Он повернулся к Аси, но сказать ничего не смог.

— Я тоже многих потерял. И в Ливане, и над Пальмирой. Много с чем не согласен. Но никто мне не давал права на мятеж, — сказал Аси.

Эти слова ударили тяжелее цепей. Сардар посмотрел на брата и впервые отвёл взгляд.

— Замолчи… — прохрипел он. — Я не хочу это слышать.

— Ты обязан услышать. Потому что теперь у тебя есть шанс поступить не как фанатик, а как брат. Помоги мне. Ибо Джалил тогда погиб зря, если мы всё ещё будем убивать друг друга.

Сардар молчал долго. Он трясся мелкой дрожью, потом медленно поднял голову. В его глазах по‑прежнему горел огонь, но уже другой — не фанатичный, а человеческий.

В это время тишину кабинета нарушал только треск ламп.

— Если я скажу, это ничего не изменит.

— Изменит. В Пальмиру мир придёт быстрее.

Сардар сидел молча несколько минут, словно собираясь с силами. Потом поднял голову и глухо сказал:

— ПВО… вы всё ищете где оно. Так вот: две «Стрела‑10» стоят к югу от садов Белкиса. Сокрыты в грузовики. У них ещё четыре расчёта с переносными «Иглами». Они прятались в развалинах на восточном въезде.

Я быстро отметил на карте. Асил стоял, и не отрываясь смотрел на двоюродного брата. Выждав несколько секунд он тоже приступил к записи.

Сардар глубоко вздохнул и продолжил.

— В Пальмире никто не сдастся. К тому же есть ещё несколько «Шилок» и много других ПЗРК.

Бывший капитан сирийской армии начал отвечать на наши вопросы. Я водил пальцем по карте, а Сардар показывал основные позиции при въезде в город. Места расположения зенитных установок я отмечал карандашом, чтобы потом довести до подчинённых. То же самое делал и Асил.

— Где штаб? — уточнил я.

Сардар криво усмехнулся — ухмылка скорее болезненная, чем насмешливая.

— Штаба уже нет. Его накрыли ваши «шмели». Но остатки пытаются собраться на восточной окраине. Во дворце эмира… вы всё равно найдёте.

Асил наклонился вперёд. Голос его был твёрдым:

— Скажи правду, Сардар. Всю. Где склады с боеприпасами? Есть ли заложники?

На слове «заложники» Сардар закрыл глаза. Долго молчал. Казалось, он снова возвращается в упрямое молчание. Наконец, медленно произнёс:

— Заложники… да. Дана команда при отступлении прикрываться мирными гражданами. В катакомбах под театром держат госпиталь. Если вы ударите туда — будет много трупов.

Я и Асил переглянулись. Это было главным: театральные катакомбы часто упоминались, но прямого подтверждения ещё не было.

Сардар продолжал, будто каждое слово отрезал от себя ножом:

— Склад боеприпасов… под мечетью в квартале Арам. Старое подземелье. Там мины, ракеты, всё. Если попадёт снаряд, то разнесёт полквартала.

Он стиснул зубы, обмяк, словно силы его окончательно покинули.

Сардар посмотрел на своего брата и долго не отводил взгляд. В глазах мелькнула тень прежнего мальчишки из их общего дома.

Асил молчал. Его руки дрожали так, что он крепко сжал кулаки, чтобы не выдать себя.

— Спасибо, — только и выдохнул Аси.

Да, есть вероятность, что Сардар нас дезинформирует. Но в сирийской армии найдутся те, кто проверит всю информацию.

— Это всё. Вот весь план обороны, — объяснил Сардар.

Я кивнул и повернулся к Асилу. Думал, что он что-то скажет брату, но он промолчал.

— Спасибо. Это очень важная информация, — сказал я, поднимаясь с места.

Я и Аси уже стояли возле двери, как Сардар нас остановил.

— Есть ещё кое-что. Наши кураторы из зарубежа потребовали подготовить двести человек и переправить их в Северную Африку.

На этом моменте стоило бы задержаться. Какой-то интересный получается в Сирии лагерь подготовки, если аж на африканский север тащат наёмников.

— И для чего? — спросил я.

— Неизвестно.

Было странно, если бы Сардар знал.

Информация от пленного генерала мятежников была очень нужной. Командование смогло внести коррективы в план штурма города, чтобы быть ещё более уверенным в успехе.

В ночь перед боем командующий операцией генерал Махлуф проводил постановку задачи. В зале управления на командном пункте сегодня гораздо больше людей, чем обычно. Сирийцы решили усилить группировку и довели численность до 5 000 человек.

— План следующий. Входить в город будем с четырёх направлений. У каждой колонны есть своя задача по занятию объектов. Приказываю все задачи завершить как можно быстрее. Уже 30 декабря на носу, как никак, — улыбнулся Махлуф.

Улыбка генерала была чересчур довольной, а командиры и вовсе выглядели расслабленно. Ощущение, что мы не город штурмом берём, а туалет на заднем дворе частного дома.