Пробуждение тьмы (СИ) - Демидов Джон - Страница 11

Артур на несколько мгновений задумался, постукивая пальцем по столешнице из красного дерева, а потом его лицо расплылось в кривой, холодной ухмылке.

— Ничего. Аккуратно, без шума, цепляйте девку, и отвезите на какую-нибудь одноразовую хату на окраине. Когда придёт в себя — пусть позвонит этому ушлёпку и сообщит о своём положении.

Больше чем уверен, что этот «призрак» моментально примчится на зов своей подстилки, и там то его и надо брать. Думаю нам будет о чем поговорить…

Глава 6

Последствия

Степан

Проснулся я от того, что все тело затекло, а шея настолько сильно ноет, что повернуть головой вообще не представлялось возможным.

Открыл глаза — и вижу потолок своей квартирки с знакомой трещинкой в углу, вот только ракурс… С трудом поворачивая голову под натужный скрип позвонков я понял, что мало того, что уснул на диване, так ещё и спал, судя по всему, в самой неудобной позе, которую только можно представить — скрючившись, с ногой, закинутой на спинку.

«Что ж это меня так срубило то… Будто неделю не спал…» — озадаченно подумал я, и тут ощутил, что после сна в горле пересохло, а голова гудит, словно растревоженный улей.

Но всё это было милыми цветочками по сравнению с тем, что происходило у меня в желудке. Он издавал такой оглушительный, звериный рык, что без лишних размышлений я осторожно поднялся с дивана, и разминая затёкшие мышцы медленно направился в сторону кухни, с тупой надеждой, что за время моего отключения в холодильнике случилось чудо и там вырос аппетитный кусок жареного мяса.

Чуда конечно же не произошло, и холодильник встретил меня ровно тем скудным ассортиментом, который был до моего крайнего погружения. Моё внимание привлекли банки в самом дальнем углу на верхней полке, и когда я всё-таки достал их, то с мрачным удовлетворением констатировал — тушёнка!

Держа в руках холодную, немного липкую банку, я смотрел на неё и чувствовал, как во мне поднимается волна какого-то дикого, иррационального скепсиса…

Я с недавних пор являюсь чёртовым миллионером, у меня на счету лежит куча денег, которые с лёгкостью могут изменить всю мою жизнь, а я стою на холодной кухне, в заношенной майке, и собираюсь есть эту непонятную тушенку сомнительного качества. Это же просто абсурд какой-то!

Мысль сходить в магазин мелькает яркой, но короткой вспышкой, однако я тут же наступаю на горло своей же, въевшейся в подкорку бережливости, после чего достал свой потрепанный смартфон и впервые в жизни начал искать приложение доставки еды.

Раньше я всегда смотрел на эти приложения как на диковинку для богатых бездельников, а теперь получается и сам такой… Бездельник с миллионами.

Процесс скачивания тянулся мучительно долго, а живот по прежнему требовал к себе внимания. Чтобы хоть как-то притупить ноющее чувство голода, я налил себе стакан воды, и именно в этот момент мой взгляд упал на часы, отображаемые на экране мобильного…

Они показывали без двадцати четыре! То есть, без двадцати четыре часа дня! Я умудрился проспать больше десяти часов, хотя даже не планировал этого делать! Думал просто немного полежать… Немного затянулось на полсуток…

В голове моментально появилась тревожная мысль о Дарине: Где она? Почему не звонила и не искала меня? Странно. Она же должна была отчитаться о своём разговоре с нашим одногруппником, а тут — тишина…

«Слишком не типично для Дарины…» — успел подумать я, и тут, словно подслушивая мои мысли, телефон вдруг ожил у меня в руке. Глянув на экран — я увидел имя своей девушки, и испытывая облегчение и странную тревогу, вызванную тем, что она совершенно не типично для себя звонила по видео связи.

Я бегло оценил свой внешний вид: помятая майка, растрепанные волосы, щетина… Выгляжу, мягко говоря, не ахти, а с другой стороны… Что там Дарина не видела? Так что я плюю на всё, и натягивая на себя самое ласковое, какое только могу изобразить, выражение лица. Принимаю вызов.

— Малыш, ну наконец-то! Я тут немного поспа… — начинаю я радостным голосом, но спустя мгновение он обрывается на полуслове… Ласковая улыбка сползла с моего лица, оставив место неимоверному удивлению и… злости.

На картинке была не её комната. На заднем плане — какие-то грязные, обшарпанные стены с отслаивающейся краской. Тусклый, желтоватый свет, падающий откуда-то сверху, вероятно, от единственной лампочки без плафона, и она… она…

Моё сердце просто остановилось, а в груди образовалась пустота, в которую с рёвом хлынул ледяной ужас, плавно трансформирующийся в чистую, ничем не замутнёную ярость.

Моя Дарина сидела на каком-то стуле и её руки были грубо заломлены за его спинку, связанные верёвками, впивающимися в запястья. Волосы, всегда такие ухоженные и мягкие, были спутаны и испачканы в чём-то тёмном… Земля? Грязь?

На лице… Боже, её лицо напоминало собой футбольный мяч, целиком состоящий из синяков. Левый глаз заплыл полностью, превратившись в багрово-синюю щель, а из носа и уголка рта тянулись засохшие, темные дорожки крови.

Во рту у девушки был заткнут грязный, мятый кляп из какой-то тряпки, и именно в таком виде она смотрела в камеру единственным, широко открытым, полным немого ужаса и слез, здоровым глазом. Слезы текли по её щекам, смешиваясь с кровью и грязью, оставляя на нём светлые полосы…

В полном шоке я не мог издать ни звука. Просто смотрел, не веря своим глазам, пытаясь отвергнуть, отменить эту картинку, которая вдруг дернулась, камера зашаталась, и сразу после этого на экране появилось совсем другое лицо.

Бородатый мужик, с жесткими, колючими чертами лица и маленькими, злыми глазками. Он смотрел прямо в камеру и мерзко, самодовольно ухмылялся, обнажая желтые зубы.

— Ну что, шкет, привет, — его голос был хриплым, с явным кавказским акцентом. — Видал, в каком виде твоя подстилочка? Красивая, да? — Он самодовольно хохотнул. — Слушай сюда, и запоминай. Если хочешь забрать её живой и относительно целой — значит, у тебя есть ровно час. Ровно час, чтобы подъехать по адресу. Записывай…

Он четко, по слогам, продиктовал адрес. Улица Воинов интернационалистов, дом 14, квартира 89. Быстро глянув на карте, я констатировал, что это оказались Люберцы.

«Конечно, где же ещё собираться таким типам, как не в Люберцах…» — подумал я, вспомнив свои курьерские будни, и насколько там была не спокойная в плане криминала обстановка.

Я слушал мерзкий голос этого ублюдка, и во мне все замирало и одновременно закипало. Каждая клетка тела кричала от дикого бешенства и мерзкой беспомощности, а он тем временем с кривой ухмылкой продолжал:

— И ещё… Если вдруг в твою тупую башку придет глупая мысль позвонить ментам, то бабу свою получишь по частям, понял? У тебя ровно час, шкет. Время пошло.

После этих слов связь мгновенно прервалась, а экран погас, отразив мое собственное, бледное, искаженное ужасом и яростью лицо.

Я несколько мгновений продолжал сидеть с телефоном в руке, не в силах пошевелиться, а потом из моей груди вырвался тихий, сдавленный стон, переходящий в настоящий рык. Я швырнул телефон об стену так, что он разлетелся на куски, но это не помогло. Перед глазами до сих пор стояла картинка моей избитой девушки, прикованной к стулу…

Ярость. Бешеная, всепоглощающая ярость затопила меня, выжигая весь страх и всю нерешительность. Дарина. Она была единственным светлым, чистым и добрым, что было в моей дерьмовой жизни. И эти твари… Эти твари посмели поднять на неё руку…

Я медленно поднялся с пола, а руки сами собой сжались в кулаки так, что кости затрещали. Я посмотрел на осколки телефона на полу и пообещал сам себе, тихо, но очень четко: они ответят. Они ответят за каждую слезинку, за каждую каплю её крови. Они будут умолять о пощаде, но не получат ее.

Вспомнив последние слова бандита, я криво усмехнулся: Полиция? Нет. Ни в коем случае. Эти уроды правы — полиция только все испортит. Начнутся переговоры, операции, и в этой неразберихе ее запросто могут убить… Нет. Это мое дело. Только мое.