Егерь. Системный зверолов (СИ) - Скиба Николай - Страница 14

— Староста завидовал? — удивился я.

— Он тогда и старостой-то не был, Максим. Просто опытный Зверолов, которого твой папа обогнал по мастерству! Это сейчас Ефим третьей ступени, а тогда до твоего отца далеко ему было. Я это к тому говорю, что не лезь-ка ты к этой дряблой лисе, понял? Вот лекарь прибудет со своим специальным питомцем, всё наладится.

Я кивнул, но тут же пришла другая мысль: если Ефим знает, чей я сын, может, он боится, что стану таким же? Не хочет, чтобы сын конкурента занимался этим ремеслом? Подмечать детали и тонкости — моя профессия, так что сразу вспомнил его взгляд на мои татуировки.

— А неплохой у тебя тайник, — сказал я, меняя тему. — Двойное дно. Могла бы и сказать.

Ирма нахмурилась, но потом махнула рукой.

— Нашёл и молодец. Если б не нашёл, я была бы разочарована. И нечего старуху учить что ей делать. Может проверить тебя хотела? — она замолчала, глядя на горизонт. — Ладно, Макс, это потом. Иди домой, день и так вымотал.

Я же решил, что где-то в глубине души бабка просто надеялась, что я не найду огнежар. Но спорить не стал — тело гудело.

Когда добрался домой, в нос ударил запах еды — тёплый и густой. Мама хлопотала у печи, ее движения были быстрыми, но выверенными, как у человека, который знает каждый угол своего хозяйства, как собственные ладони.

На столе уже дымилась миска с гречневой кашей, правда мяса было едва ли. Эх… непорядок.

Рядом стояла плошка с пахнущей квашеной капустой и пара ломтей ржаного хлеба. Я сел за стол, чувствуя, как желудок урчит, а мышцы ноют, будто весь день рубил дрова.

Ольга посмотрела на меня, ставя передо мной кружку с липовым чаем, от которого шёл пар, пахнущий медом. Её усталые глаза заметили больше, чем хотелось показать — и мою сутулую спину, и то, как я вымотался.

Она посмотрела на меня, и в её взгляде мелькнула тревога.

— Все нормально, сынок? Что вы там делали? Что с Барутом?

Я отхлебнул чай и ответил, стараясь говорить ровно:

— Уже знаешь? Всё в порядке, живой, пойдёт на поправку. Алхимик вылечил.

Не хотелось рассказывать про Ефима — зачем заставлять её нервничать? Она и так волновалась за меня больше, чем за своё хозяйство. Жалко её — женщина и без того вымоталась. Поэтому решил сменить тему.

— А тебе отец рассказывал что-нибудь про своё ремесло? — спросил я, глядя в тарелку. — Про то, как он их приручал?

Ольга замерла — её пальцы сжали край стола. Она покачала головой, будто отгоняя мой вопрос.

— Макс, не начинай, — сказала она тихо. — Отец твой был хорошим человеком, но этот путь… опасный. И я не хочу, чтобы ты по его стопам пошёл. Найдём тебе дело поспокойнее, сынок. То, что у тебя татуировки, ещё не значит, что ты обязан всё это делать.

Я медленно кивнул, но в голове уже назрел план. Спорить с ней бесполезно. Лучше показать делом. Докажу, что могу быть Звероловом, и Ольге придется с этим смириться — Ирма поможет. Но пока — молчок.

Сейчас в голове крутился вопрос, который я не мог отогнать — как назойливая муха. Я откусил кусок хлеба, жуя медленно, и решил спросить.

— А почему мы живем здесь, в этой части деревни? — начал я, глядя в кружку, в которой плавали травинки. — Разве Звероловы, вроде отца, не могли заработать столько, чтобы жить иначе?

Не то, чтобы мне было это важно. Скорее хотелось больше знать о том, как здесь всё устроено. Макс такими вопросами не заморачивался, а после смерти отца было поздно.

Ольга замерла, и её пальцы, загрубевшие от работы, сжали полотенце, которым она вытирала стол. Она посмотрела на меня, и в ее глазах что-то мелькнуло — то ли грусть, то ли воспоминание. Потом она улыбнулась.

— Ты думаешь про «богатый» район, да? — начала она, садясь напротив и пододвигая миску с капустой. — Да, там всё иначе. Богачи живут отдельно. У них дома из камня, с резными ставнями, которые стоят дороже, чем наш дом целиком, ха-ха. У родителей Барута, к примеру, есть лошади — не простые клячи, а породистые, с гривами. Вроде бы одна даже магическая… Но это не просто так. Там Мастера все живут, питомцы всех видов лучших ступеней развития, а значит и польза деревне больше, и торговлей промышляют. Старейшины тоже там… Да и Звероловы вроде Григория и старосты.

Я слушал, жуя кашу, и перед глазами вставали картины этого «богатого» квартала. Макс видел его раньше. И вправду, Мастера в «обычной» части деревни не жили.

Там даже запах был другой — не дров и земли, как у нас, а какого-то дорогого масла и цветов. У нас тут все проще. Дома из брёвен, крыши латаные соломой, во дворах у многих — куры, свиньи, да козы. Кто-то варит мыло, пахнущее дёгтем, кто-то плетёт сети для рыбаков. Торговля — рынок, где торгуют овощами, рыбой и травами, что собирают в лесу. А вот богачи торговали по всему королевству. Богатый тут лес, ничего не скажешь.

Но мне наш квартал ближе.

— Да, но ты не ответила на мой вопрос, — уточнил я.

Мама вздохнула и снова улыбнулась, но теперь в улыбке было что-то теплое.

— А ты взрослеешь. Послушай, Максим, твой отец не хотел жить там, — сказала она, и голос ее был тихим. — Он всегда говорил, что ему лучше на отшибе, подальше от людей. У него был дар. Настоящий. Он заходил в лес глубже, чем другие Звероловы. Он ловил таких тварей, от которых местные шарахались, и зарабатывал он хорошо, уж поверь. Всё откладывал деньги на своё же ремесло, хотел расшириться… Но заигрался.

Она замолчала, и слово «заигрался» упало, как камень в воду, оставив круги в моих мыслях. Я увидел, как её пальцы сжали полотенце сильнее.

— А что случилось потом?

— Ты что это столько вопросов сегодня задаёшь⁈ — удивилась Ольга.

— Так ведь долго болел, вот и хочу всё узнать, — я пожал плечами. — Расскажи, это ведь не секрет?

Женщина пристально и довольно долго смотрела на меня, потом кивнула.

— Налог на эту землю достаточно дорогой для меня, сынок. Барон приезжает раз в полгода и забирает дань. Я бы давно обменяла её, но кому нужно разрушенное хозяйство Зверолова на отшибе? Да и, если честно… — она замялась.

— Что? — мягко, но настойчиво надавил я.

— Эх, старуха эта отговорила, Ирма. Теперь жалею, — Ольга тяжело вздохнула.

— А почему ты не стала Мастером?

— А что, должна была? — женщина горько усмехнулась. — Мне и так хватало зверей вокруг, отцу же нужно было помогать. Да и никогда не лежала к этому душой. Кто же знал, что всё так обернётся.

Я замолчал не зная, что сказать, а она вдруг продолжила.

— Староста и Григорий теперь на охоту ходят с отрядами воинов и Мастеров, сынок. Они платят за эти услуги, ловят зверей и продают. А у нас денег на такое нет, да и ты совсем ничего об этом ремесле не знаешь. Не думаю, что Ефим согласится провести обряд, пока считает, что ты болен. Поэтому я сильно переживаю, понимаешь? Твоя уверенность быть Звероловом меня пугает. Мы живем честно, своим трудом. Как окрепнешь, пойдёшь в подмастерье кузнецу, я договорюсь.

Что ж, спорить не хотелось, но вот семечко сомнения зародить можно.

— Меня не обязательно постигнет участь отца. Ведь это был очень редкий случай, да?

— Я просто переживаю, сынок, — она покачала головой и начала убирать со стола. — Завтра весь день на работе. Вернусь поздно. Что будешь делать?

— Тренироваться. Не переживай, в лес не пойду, — ответил я, чувствуя, как усталость накрывает, будто теплым одеялом. После беготни по деревне и ужина я мечтал упасть на кровать, но прежде хотел сделать ещё кое-что.

Завтра мышцам будет несладко, нужно постараться сделать хотя бы минимум. После того как помог Ольге вымыть посуду в тазу, вышел во двор и направился в мастерскую.

Оставив дверь открытой, чтобы внутрь проникал свет, я взял серп. Повертел его в руках, ощущая, как деревянная рукоять слегка скользит в ладони, отдавая запахом старого дерева и ржавчины.

Лезвие было тупым и выглядело усталым, как и всё в этой мастерской, но я видел в нём потенциал — острый серп мог бы пригодиться во многом. Бросил взгляд на точильный камень, лежавший в углу. Он был выщербленным, с неровными краями, но всё ещё крепким, с грубой поверхностью, которая обещала справиться с задачей.