Потерянная душа (СИ) - Ефиминюк Марина Владимировна - Страница 17

— Я решила взять перерыв в работе, — тихо произнесла она, отчего-то глядя на деда. Не поднимая глаз от тарелки, тот нехорошо усмехнулся.

— Решение не окончательное, мы не разговаривали на эту тему с Артемием, — поспешила вставить Катерина.

Родители переглянулись.

— Это правильно, — согласилась мама. — После болезни тебе стоит хорошенько отдохнуть, а потом с новыми силами…

— Я не планирую возвращаться на сцену, — стараясь говорить спокойно, вымолвила она, скрестившись взглядом с сестрой. От запаха полыни стреляло в висках, к горлу подступала тошнота. Насте хотелось на свежий воздух.

Домашние с изумлением уставились на младшую дочь. Та пожала плечами:

— Просто, думаю, что вы должны знать.

Спрятав руки под столом, певица принялась теребить камушек на красной нитке, привязанный к запястью. Лазурит точно бы придавал сил и успокаивал.

— Ты не считаешь, что, прежде чем делать такие серьезные заявления, стоило посоветоваться со мной? — тихо произнесла Катерина. Вилка в ее руках дрожала, а лицо побледнело.

— Не считаю — мне не нужно твое разрешение. — В лице сестры появилось затравленное выражение, и, устыдившись, Настя пошла на попятный: — В любом случае, я еще не приняла окончательного решения.

— Что, Настасья, крута оказалась горка? Теперь сбежать решила? — с ядом в голосе хмыкнул дед.

— Папа, прекрати нападать на девочку, ей и без нашего осуждения — тяжело, — сквозь зубы процедила мать, словно бы младшая дочь сидела в другой комнате и не могла слышать их перешептываний.

Настя выпрямилась.

— Хорошо ль тебе живется потеряшкой, Настасья? — Старик не собирался давать внучке спуску.

Они, не мигая, смотрели глаза в глаза. Тошнота усилилась. Раздался звук лопнувшей нитки, запястье Настасьи обожгло. Девушка не поняла, как сорвала с руки нитку. Она едва успела подхватить камень и крепко сжать в кулаке.

— Мне нужно прогуляться, — пробормотала певица, и в оглушительной тишине звук отодвигаемого стула прозвучал громогласно. От полынной вони кружилась голова, и пол точно бы превратился в неустойчивую палубу морского суденышка

Не успела Настасья добраться до коридора, как спину полетела новая насмешка:

— Нравится тебе, девочка, не помнить собственной семьи? А я говорил, что танцульки-песенки не доведут тебя до хорошего!

Гостья оглянулась через плечо к сидящему спиной деду:

— Справедливости ради, до амнезии меня довел анафилактический шок, а не сцена!

К выходной двери она практически бежала, из-за резкого приступа тошноты прижимая ко рту ладонь. В кухне завязался возмущенный спор.

— Дед, опять? — громко, с возмущением, воскликнула Катерина. — Вы всю жизнь оба как дети!

— Папа, ты же обещал постараться! — укорила мама.

Настя вышла на лестничную клетку, едва не наступив на свежий букет цветов на пороге. В подъезде запах жженых трав практически не ощущался. Девушка перевела дыхание. Она вдруг осознала, что в чужой квартире родителей ей не хватало воздуха.

Если бы прямо сейчас певица вернулась на пять лет назад, в свои семнадцать, она бы, не боясь рискнуть, снова сбежала из дома-тюрьмы. И если бы она опять проснулась в прошлом, то сбежала бы еще раз.

Закрытая в клетке птица никогда не запоет во всю силу, не затронет человеческую душу, не оплачет горе, не превознесет счастье — ее жизнь проходит без потрясений. Настя сделала правильный выбор, когда расправила крылья и упорхнула из семейного гнезда!

В гулкой тишине подъезда раздался шорох, заставивший девушку насторожиться. Кто-то этажом ниже тоненько и тихо захихикал, точно бы в кулак. Певица замерла, прислушиваясь к движению, вероятно, происходившему этажом ниже. Видимо, фанаты, забравшиеся в подъезд и положившие на порог цветы, все еще находились в доме.

Опершись о перила, Настя наклонилась, стараясь рассмотреть людей внизу.

— Эй!

Шорохи моментально смолкли.

— Уходите отсюда немедленно! — прикрикнула она.

— Уйти? Она хочет, чтобы ушла я… — рассеялся по подъезду утихающий шепоток, и у певицы зашевелились на затылке волосы.

Она быстро спустилась по лестнице на один пролет и обнаружила, что этаж ниже пустовал. Но неизвестные вандалы обезобразили и без того разрисованную стену оскорбительным ругательством. В тишине раздавались поспешные шаги хулиганов, сбегающих на улицу.

— Эй! Вы считаете, что это смешно? — разозлившись, крикнула Настя. — Сейчас вручу губки и заставлю отмывать!

Стараясь догнать шпану, наверняка, местных подростков, девушка поспешно спустилась на первый этаж и выскочила на улицу. Со всех сторон ее обступил апрельский холод и почти оглушающий запах полыни. По земле стелился густой туман, клубами заполнявший безлюдный темный двор. Сизые щупальца, словно тонкие побеги хмеля, поднимались по столбам уличный фонарей, и в кудрях дыма свет казался очень тусклым.

Настя замерла, а потом попятилась назад, чтобы спрятаться от страшного тумана обратно в подъезде. Она поскорее набрала на домофоне номер своей квартиры. На дисплее высветились цифры, но прибор погас, а одновременно с ним и уличный свет, словно кто-то в одночасье перерезал линию электропередач.

Внезапно на Настю снова нахлынуло страшное ощущение, что кто-то стоит прямо за ее спиной. Девушка оцепенела, сжала в кулаке теплый камушек-лазурит, обычно придавивший силы и даровавший спокойствие. Сердце билось, как сумасшедшее. Неизвестный двигался практически неслышно, как будто парил в воздухе, лишь в пугающей тишине раздавался шелест одежды. Неожиданно кожу на шее опалило ледяным дыханием. Скованная ужасом девушка зажмурилась. Рядом с ухом раздался злой шепоток:

— Убирайся обратно в ад!

Настасья резко вдохнула горький запах полыни и развернулась. Рядом никого не было.

— Кто ты?! — выкрикнула она, не желая сдаваться и паниковать. Из густого полынного дыма проявились размытые очертания фигуры, раздался жутковатый всхлип.

— Стой! — Настя бросилась по направлению к пришельцу, и увязла в тумане. Она точно бы потеряла зрение и не видела дальше собственного носа.

— Я здесь! — послышался тихий голос, и девушка, как слепая, следовала на зов. — Я здесь…

Тень как будто играла с Настей или заманивала в ловушку. Из тумана проявлялись очертания предметов, деревьев, и только по ним заплутавшая девушка понимала, где именно во дворе находится.

Вот возникло невысокое ограждение детской площадки — певица ударилась об него коленками. В леденящей кровь тишине раздался истошный скрип — кто-то потревожил старые качели. Настя замерла, присматриваясь. Человек раскачивал качели — с силой отталкивалась ногами о землю и поднималась все выше, словно пыталась сделать «солнышко», а в следующий момент сиденье уже пустовало.

— Где ты? — Настя закружилась на месте, обо что-то спотыкалась. Парусиновая туфля слетела с ноги, и ступня увязла в холодном мокром песке.

Девушка окончательно заблудилась и потерялась. Густой туман дезориентировал. Из-за едкого запаха трав першило горло, слезились глаза. Грудь ходила ходуном, легкие жгло от жажды чистого воздуха. Откуда-то доносились пугающие хрипы, и только спустя некоторое время Настасья осознала, что сипы вырываются из ее рта вместе с облачками теплого пара.

Секундой позже нога вдруг провалилась в пустоту. Девушка потеряла равновесие и, взвизгнув, покатилась по острым бетонным ступенькам, каких не видела из-за тумана. В щиколотке нехорошо хрустнуло. Певица закричала от оглушительной боли. Пред глазами все смешалось серым пятном — Настя стремительно скатилась по крутой лестнице и со всего маха приземлилась на асфальтированную дорожку. От чудовищного удара зазвенело в голове, локоть вывернулся под неестественным углом. Она не могла пошевелиться.

В голову вдруг пришла абсурдная мысль, что холод губителен для голосовых связок, и певице нельзя валяться вот так — распростертой на холодной земле — иначе начнется ангина.

Сознание стало покидать ее. Перед глазами меркло, и сквозь наступающую темноту она разглядела человеческий силуэт рядом.