Фантом. Инженер системы 1 (СИ) - Ан Игорь - Страница 6

Саймон осторожно поднял квадратную кювету с недавно полученной им комбучей. В аквариуме плескалось литров пять питательного раствора и небольшой белесый сгусток непонятной субстанции — результат симбиоза дрожжей и уксуснокислых бактерий. Это непотребство Саймон собирался немного подрастить и запустить на станцию через пару недель. Но сейчас ему захотелось понаблюдать за подопечным.

Комбуча тихонько лежала в темновато-бурой, но прозрачной воде, образуя слоистую структуру. Зрелище отчего-то умиротворяло Саймона. Он вдруг понял, что любуется этим странным, но интересным организмом.

Звонок заставил Саймона подскочить на месте. Он метнулся к письменному столу, ударился о него бедром, едва не расплескав кофе.

— Сволочи! — пробормотал он, отвечая на вызов. — Зараза!

— Господин де Рёйтер, у вас заражение в лаборатории? — невозмутимо произнес человек в темно-синей рабочей форме техников. — Требуется изоляция?

— Что? — не понял Саймон. — А-а, — до него дошло. — нет, все в порядке. Звоните сообщить, что груз готов к проверке?

— Да. Можете подойти к причальной платформе через пять минут. Старт — через пятнадцать.

Саймон с тоской посмотрел на остывающий кофе, на мирно плавающую в кювете комбучу. Толку идти не было. Всё равно его замечания проигнорируют в очередной раз.

— Спасибо. Отправляйте так. Я не имею претензий к погрузке, — холодно произнес он официальным тоном и сбросил вызов.

Комбуча снова заворожила его. Кажется, за наблюдением Саймон провел много времени. Он сидел на высоком стуле, потягивал остывший кофе и мечтал, как было бы хорошо, если бы комбуча разрослась, когда он отправит её наверх, и нафиг захватила бы всю космическую станцию. К «Новой реальности» Саймон не испытывал никаких теплых чувств. Холодная бездушная железка, болтающаяся на веревке где-то в ледяной пустоте. А вот это…

Додумать Саймон не успел. Голова взорвалась болью, скулы свело. Кружка с кофе выпала из рук и со звоном разлетелась на осколки, запачкав безупречно чистый халат коричневыми брызгами кофе. Но Саймон на это даже не отреагировал. Он повалился на бок, стиснув виски ладонями. Ударился об пол, и принялся кататься по нему, подвывая от ужаса и боли.

Система словно выжгла приветственное послание у Саймона в голове. Он никак не мог отделаться от него.

Что за чушь? Он не поверил ни единому услышанному в голове слову. Это чья-то шутка?

Боль отступила. Саймон поднялся на ноги, пошатываясь. Лампы над установленными рядами ящиками с растениями не работали, но в оранжереи всё равно было светло — прозрачная крыша отлично пропускала солнечный свет.

С одной стороны, порядок — это хорошо. Порядок Саймон любил. Кто бы это всё не сказал, он стал немного симпатичней Саймону. Про то, что сильные возьмут своё — тоже замечательно. Саймон сильный. Он на ступеньку выше остальных, а значит падение ему не грозило. Осталось только выяснить кто всё это сказал. Найти и взять своё, как и обещано.

Саймон не оглядываясь по сторонам вышел из оранжереи и отправился в административную часть комплекса. Там наверняка найдется тот, кто понимает, что происходит.

Если бы он обернулся, выходя за герметично закрывающиеся двери, которые на этот раз просто остались недвижимы, он успел был заметить, как в квадратной кювете в конвульсиях бьется его любимая комбуча.

Глава 4

Затяжное падение

На отметке в восемь тысяч километров я начал немного тревожиться. Спуск длился всего около двух часов, но это время тянулось как вечность. Несмотря на то, что над головой с умопомрачительной скоростью проносилась нить троса, а шар Земли значительно вырос в размерах, порой, мне начинало казаться, что я врежусь в поверхность, и от меня останется лишь кровавая лепешка. Но, когда начинаешь представлять себе размеры космического масштаба, понимаешь, что ты до сих пор невообразимо далеко от дома. От этих мыслей стало совсем тоскливо. Как там Ленка? Пришлось заставить себя не думать о дочери. Сейчас самое главное выжить, вернуться на Землю и добраться до дома.

Я взглянул вверх. Крохотная светящаяся точка «Новой реальности» уже затерялась среди таких же крохотных звезд. Мне вдруг стало безумно неуютно в этой пустоте. Сейчас я летел сквозь ледяную пропасть, находясь на невообразимом расстоянии от любого известного мне кусочка обитаемого пространства. Никогда еще я не был так далеко от людей.

В голове крутились мысли о том, что ждёт внизу. Если лифт действительно остановился, преодолев лишь часть пути, то мне повезло. В «трамвае», как и на станции, предусмотрено поддержание атмосферы. Значит, дальше можно будет продолжить движение в нём, воспользовавшись неоднократно продублированной аварийной системой. Была небольшая загвоздка. Я не знал, в каком режиме на этот раз «трамвай» двигался к станции. В полностью автоматическом или с персоналом? Что если и там случилось то же самое, что на станции? Видеть кровавое месиво внутри кабины лифта мне не улыбалось. Как не улыбалось и встретить очередную монструозную тварь.

Впрочем — если это произойдёт, то мои шансы выжить улетучатся, поэтому нет смысла думать о худшем. Я же оптимист! Человек — тварь хитрая и живучая. Вот и я выживу. Назло всему.

Пока же, как я не всматривался, не видел никаких объектов на тросе. Если лифта нет… хотя, куда бы ему деться… то я просто задохнусь, потому что кислорода не хватит на путь до Земли. Ведь гнать как сумасшедший я не смогу. Нужно будет сделать перерасчет и понять, когда начинать тормозить. Да и вообще, разгоняться ещё быстрее слишком опасно — это как раз гарантированная смерть. Это будет уже не спуск, а затяжное падение. Если не успею затормозить, то сгорю в атмосфере, как метеорит.

Ещё через час отчаяние вновь накрыло меня. Снова остро вонзаясь в сознание оглушительным звоном, заявило о себе одиночество. Я преодолел тысячи километров — но цели этого безумного спуска видно не было. И тут сердце ёкнуло.

Вдалеке показалось красноватое свечение, хорошо видимое на фоне царящей вокруг черноты. Орбитальный лифт, он же «трамвай» — огромная конструкция, висящая в космосе на тросе. Я мысленно возблагодарил советских инженеров, благодаря гению и предусмотрительности которых в аварийной ситуации включались химические светильники. Я только сейчас понял, что мог бы заметить кабину лифта слишком поздно. Быть может, я бы и успел затормозить, но делать это пришлось бы в очень экстренном режиме.

— Чёрт… Ладно, ладно… Готовность номер раз…

Я быстро пересчитал параметры: текущая скорость, расстояние до лифта: всё указывало на то, что времени остаётся крайне мало.

Процедура экстренного торможения была проста: я заклинил вращающийся механизм, увеличив силу трения между деталями и одновременно закручивал винты тормозных колодок.

Металл завибрировал, колодки и трос нагрелись от трения. Вся конструкция затряслась, словно протестуя против таких нагрузок. Один из болтов, которыми крепилась тормозная система, не выдержал и сорвался, отчего тележка дернулась и опасно накренилась.

— Не сейчас, только не сейчас!

Я пытался сохранить равновесие. Хорошо, что был зафиксирован ремнями. Система начала терять управление. Тормоза работали с перебоями, а скорость спуска оставалась слишком высокой. Болтало безбожно. Куда там самолетам с их турбулентностью — детские игры.

Лифт стремительно приближался.

— Так, без паники! Дело-то житейское. Кто не выполнял экстренного торможения тележки на тросе космического лифта?

Я огляделся, пытаясь найти решение. Шутки шутками, а разбиваться, находясь так близко от спасительного «трамвая» не хотелось. Взгляд упал на баллоны аварийной системы пожаротушения, которые я предусмотрительно прикрепил по бокам. Это была последняя возможность остановиться, пусть и с риском для жизни. Для этого я её и делал, но хотел сберечь до последнего, надеялся, что воспользоваться не придется.

Быстро переключив клапаны, я направил сопла баллонов вниз, против вектора спуска. Газ вырвался мощной струёй, и тележка резко замедлилась. Однако, давление оказалось слишком сильным — ещё несколько болтов не выдержали, и конструкция начала разваливаться прямо на ходу.