Адъютор. Его Величество - Корн Владимир Алексеевич - Страница 12

Этакая разновидность матросских ножей, где острый кончик редко находит себе применение, но может стать причиной проблем, если упадет с высоты.

– Господин сарр Клименсе, вы непревзойденный фехтовальщик, в этом ни у кого сомнений нет, особенно после одного недавнего события на борту «Гладстуара». Но не хотелось бы вам попробовать себя на ганкасах?

Говорил тот, кто находился ближе всех, остальные молча стояли за его спиной. Он определенно мне нравился. Прежде всего тем, что держался без малейшего подобострастия и напряжения.

– Прямо сейчас? С вами?

– Нет, ну что вы! И время далеко не самое подходящее, и увы, лично мне с сарр Клименсе не тягаться. Предложение исходит не от меня.

– И от кого ж тогда?

Перед тем как ответить, этот человек сделал неожиданное.

– Леди Аннета, вы – само очарование! – он галантно склонился перед ней в полупоклоне. – Слезно прошу меня извинить, если наше внезапное появление заставило вас волноваться. Увы, но это чуть ли не единственная возможность поговорить с вашим мужем, так сказать, с глазу на глаз, настолько он занятой человек, – чтобы снова обратиться ко мне. – Господин сарр Клименсе, вы вправе выбрать и время, и место. В том случае, если согласитесь встретиться с человеком, которому в искусстве владения ганкасом я не гожусь и в подметки.

Я почувствовал, как нервно сжалась ладонь Аннеты, которая держала меня под руку. Не знаю, чего именно этот человек добивался – сыграть ли на моем самолюбии, что-то еще, но ничего кроме злости по отношению к нему не испытывал. Извиниться за принесенное ей беспокойство, и тут же в значительной мере его увеличить. Меж тем, он продолжал вещать:

– Вы бы только знали, сарр Клименсе, какие люди заинтересованы в этой встрече! – он разве что не закатывал глаза. – По своему положению, без ложной скромности, они нисколько не уступают господину наместнику. А следовательно, при вашем согласии, вы может потребовать у них много, в чем бы это «много» не исчислялось или не заключалось.

– Подумаю над ваши предложением, – через плечо, повернувшись к ним спиной, сказал я, давая понять, что разговор закончен.

– Ты ведь не будешь ни с кем встречаться? – уже в пролетке спросила Аннета, и столько в ее голосе было мольбы!

– Пока еще не решил. – Предложение было заманчиво по целому ряду причин. И, чтобы увести разговор, спросил. – Ну и как, ты довольна тем, что все-таки побывала на празднике Вседозволения?

– Очень! – оживилась она. И тут же погасла. – Эти люди все настроение испортили.

– Ну и зря! Такие встречи организовываются для того чтобы выяснить лучшего. А для этого совсем необязательно убивать.

Я лгал, Аннета мою ложь почувствовала, но промолчала. Вернее, предпочла говорить о другом.

– А тебе понравилось? Не пожалел, что не провел вечер в своем кабинете?

– Нет. Особенно танец, когда девушки встали в ряд и отплясывали с задранными выше некуда подолами. Ножки, кстати у тебя был самые красивые.

– Ну где же – дальше некуда, Даниэль?! – возмутилась Аннета. – Ровно до середины колен! Знаешь, кто стоял по левую руку от меня?

– Нет. Я вообще смотрел на тебя одну.

– Ревекка Мласенн!

– Да неужто?!

Мое изумление было почти искренним. Наблюдая за женой консула Нимберланга на раутах и вечерах, никогда бы не подумал, что она на такое способна. На них эта дама представляла собой образчик скромности. Кстати, самого консула мне увидеть не удалось.

– Точно тебе говорю – она! И чему ты так удивляешься? Все-таки праздник Вседозволения.

Страстно хотелось попробовать себя на ганкасах. Можно не сомневаться – они выставят лучшего, что у них есть.

Глава шестая

Человек в кресле напротив, был ярко выраженным полиматом. Есть феноменальная категория людей, способная достичь заоблачных высот во всем, за что бы они не взялись. В прикладных, и гуманитарных науках, философии, медицине, искусстве, плодотворно их сочетая. Именно о таких, и только о них говорят – если человек талантлив, он талантлив во всем. Аастарх сар Тоннингер говорил прописные истины, но его всегда интересно выслушать.

– Представьте, господин сарр Клименсе, огромный боевой корабль. Вы – капитан, и вы обязаны знать – что творится в каждом его уголке. Но не нужно пытаться быть всеми одновременно – штурманом, канониром, штурвальным, парусных дел мастером, боцманом, лекарем даже в том случае, если вы лучший в любом деле. Ваша задача – отладить механизм так, чтобы каждая шестеренка крутилась без малейшего вмешательства. Чтобы ничего в нем не нарушилось, даже если вы внезапно исчезли.

– Кофе, вино, бренди, желаете перекусить? – предложил я Тоннингеру.

После столь продолжительной речи, а длилась она к тому времени довольно долго, обязательно почувствуешь сухость во рту, а то и проголодаешься.

– Спасибо, сарр Клименсе, до обеда не так много времени.

И все-таки его оставалось достаточно.

– Сар Тоннингер, у меня к вам предложение.

Его реакция мне понравилась – любопытство, и более ничего.

– Ну и какое же оно, сарр Клименсе?

– Вам необходимо создать некую частную структуру, чтобы впоследствии ее возглавить. В конце-то концов, обидно будет потратить столько сил и времени, и отдать кому-то другому, – как будто он уже дал согласие, что могло и не состояться.

– И каковы ее цели?

– Множество. Но основная – мы должны быть на шаг впереди. Как вы сами не так давно выразились – любой информации цена грош, если она успела устареть.

– Ничего не приходит на ум, кроме…

Тоннингер посмотрел на меня выжидательно.

– Да, все правильно.

Глупо получилось бы, если бы мы думали в тот момент о разных вещах. Но несколько недомолвок, а также намеков в течение нашей беседы должны были подтолкнуть его к правильному выводу. Иначе мне пришлось бы в нем разочароваться.

– Но она уже существует на уровне королевства, и у нас не получится с ней тягаться.

– В ближайшее время – точно нет. Дальше все будет зависеть о вас. Ну и от меня, разумеется. Ну так что? – спросил я, когда молчание несколько затянулось.

– Знаете, сарр Клименсе, на меня произвело неизгладимое впечатление, как легко вы решили вопрос с деньгами.

Не то чтобы совсем легко, но куда проще, чем предполагалось мне самому. В нарисованной мною картине понадобилось сгустить краски в одних местах, в других добавить радужных перспектив, и недвусмысленно дать понять – кто не с нами, тот против нас, а я не остановлюсь ни перед чем. Собравшиеся господа являлись людьми деловыми, потому хорошо умели просчитывать последствия, а они были такими – падет Клаундстон, в Ландаргии никаких перспектив у них не будет. В том случае, если они надеются остаться в своем прежнем положении и при Аугусте, мне, в свою очередь, не останется ничего другого, как считать их предателями со всеми вытекающими последствиями. Избегая резких выражений, не прибегая к угрозам, а констатируя ровным холодным тоном. Удачно склонив их к мысли, что лучше пожертвовать сейчас, чем потерять в будущем намного-намного больше.

Мое имя в королевстве мало что значит, и говори я только от себя, надо мной бы посмеялись. Но за моей спиной стоял могущественный покровитель, и для него король Ландаргии – не более чем рука, которой он подписывает нужные ему указы или вердикты. По совместительству эта персона является отцом новоиспеченного наместника Клаундстона господина сар Штраузена, потерявшего голову от внезапно свалившейся на него власти. И, в особенности, от бешенного успеха у местных дам. Ведь Клаус молод, отнюдь не урод, свободен от брачных уз, к тому же наследник крупнейшего состояния королевства.

Справедливости ради, существовали у меня серьезные опасения, что его отец о своей роли моего покровителя даже не подозревает.

Но как иначе можно было истолковать его действия?! Зачем он добился назначения Клауса наместником, лучше других зная его характер? Для каких целей настоял на том, чтобы мало того, я составил его сыну компанию в путешествии, так еще и оставался при нем целый год? Другого ответа у меня не нашлось.