Редаманс (ЛП) - Долорес Х. К. - Страница 29

У меня дергается глаз.

Она просто дразнит тебя.

У нее явно есть какие-то странные, извращенные чувства к Тому, которые, вероятно, восходят ко временам их учебы в колледже, и теперь она просто пытается заявить о своих правах.

Если бы я хотела провести ночь, общаясь с колючей сукой, я могла бы просто остаться дома и обниматься с Тоби.

По крайней мере, он не способен оскорбить меня на английском языке.

— Кстати, о художниках, — Джейни наклоняется к Тому, ее глаза сверкают. — Помнишь тот класс, на котором ты был моделью в колледже? Когда ты...

Еще одно длинное, затянувшееся воспоминание, которое вызывает у Тома и Джейни приступы смеха.

На этот раз я даже не раздражаюсь, по крайней мере, когда могу воспользоваться возможностью проверить свой телефон.

Единственное новое сообщение – от Луэнн (к счастью, не в кризисе), которая пишет узнать, как идёт свидание.

Все идет ужасно. Не могла бы ты, пожалуйста, позвонить мне секунд через тридцать и изобразить чрезвычайную ситуацию?

— Я собираюсь взять еще бутылку вина, — объявляет Джейни. — Тем временем, если все закончили... — Она бросает многозначительный взгляд на мою полную тарелку супа. — ...почему бы тебе не разложить настольные игры в гостиной, Гарри?

Я: Пожалуйста. Меня морили голодом и заставляли играть в настольные игры.

Пока я жду ее ответа, я помогаю Тому убрать со стола. Здесь только мы вдвоем, и он поворачивается ко мне с извиняющейся улыбкой, как только его друзья оказываются вне пределов слышимости.

— Я надеюсь, ты не принимаешь близко к сердцу комментарии Джейни, — тихо говорит Том, держа в руке горсть тарелок. — Иногда она бывает ... резкой.

Мой телефон вибрирует, и я опускаю взгляд, мое сердце замирает, когда я читаю ответ Луэнн.

О нет! Я сейчас ужинаю с родителями Джо ... Ты можешь уделить мне минут тридцать, и я попробую ускользнуть?

— Я полагаю, она просто защищает меня, — объясняет он. — Она видела, как мной пользовались в прошлом, и теперь ей нравится проверять людей, с которыми я встречаюсь на ранних стадиях.

Или она трагически влюблена в тебя и пытается отпугнуть каждую девушку, которая подходит к тебе на расстояние плевка, я хочу сказать.

На самом деле, есть многое, что я хотела бы сказать, но я все еще настаиваю на том факте, что у меня есть еще тридцать минут, чтобы стиснуть зубы.

Словно по сигналу, Харрисон кричит из гостиной:

— Вы готовы сыграть в «Катану»?

— Звучит заманчиво! — Том отвечает.

Тридцать минут на все еще пустой желудок, ехидные замечания Джейни И игра в «Катан»?

На мгновение я задумываюсь о том, чтобы симулировать сердечный приступ, даже если это означает, что меня увезут отсюда на машине скорой помощи и в конечном итоге придется оплатить солидный медицинский счет.

Кто знает? Может быть, мне удастся увидеть Адриана, думаю я, но потом появляется идея.

Достаточно ли я отчаялась, чтобы сделать это?

Прежде чем я успеваю отговорить себя от этого, я достаю телефон и набираю последнее сообщение.

Наверное, я настолько отчаялась.

И я дрожу от нервов и неуверенности, когда передаю последний набор тарелок Тому, который все еще обсуждает так называемую «заботу» Джейни.

— Я просто надеюсь, что ты понимаешь, — говорит он. — Что ее беспокойство исходит из хороших побуждений.

Я сомневаюсь в этом.

— Я понимаю, — говорю я и действительно понимаю. Я понимаю.

Я понимаю, что Том, прежде всего, из тех парней, которые не просто видят лучшее в других - он отказывается видеть что-либо другое. Из тех парней, которые предлагают безусловную доброту и бесконечные вторые шансы, независимо от того, сколько раз ты наступишь на него.

И такой парень, которого я бы погубила.

— Я понимаю, — повторяю я, и Том улыбается.

— Я знал, что ты поймешь. — Его голубые глаза сияют такой искренностью, что становится не по себе. — Я знаю, мы не очень хорошо знаем друг друга, но я могу просто сказать, что ты хороший человек, Поппи. У тебя доброе сердце.

Я почти смеюсь, но мой рингтон прерывает неловкость момента.

Черт. Это происходит на самом деле.

— Подожди, — говорю я Тому. В животе у меня все переворачивается. — Звонит моя соседка по комнате. — Я беру трубку, но на другом конце меня встречает не голос Луэнн.

— Я только что получил твое сообщение, — говорит Адриан. — Ты в порядке? Что происходит? Беспокойство в его голосе не должно согревать мою грудь, но оно согревает.

— ЛуЭнн? — Я придаю своему лицу выражение, которое, как я надеюсь, светится искренней заботой. — Что происходит? Ты говоришь так, словно плачешь.

На том конце провода повисает пауза молчания, а затем Адриан спрашивает:

— Ты используешь этот телефонный звонок, чтобы симулировать чрезвычайную ситуацию? — Я не могу сказать, позабавило его или обидело осознание этого. — Где ты?

— Нет, нет, я не занята, — говорю я. — Я просто на вечеринке с друзьями. Ты можешь поговорить со мной. Ты, кажется, действительно расстроена.

— Ты говоришь не так, как будто находишься на вечеринке, — размышляет Адриан. — Недостаточно фонового шума.

Джейни снова появляется с бутылкой вина, когда я сдавленно выдыхаю.

— Что ты имеешь в виду говоря, что Джо порвал с тобой? Прямо сейчас?

— Музыки тоже нет, — продолжает он. — Должно быть, это очень скромная компания. — Я слабо слышу звонок больничного интеркома на линии.

Он на работе?

Он звонит мне посреди смены?

Я уточнила в тексте, что ему не нужно беспокоиться, если он находится в больнице.

— Ладно, Луэнн, просто притормози, — говорю я, бросая на Тома напряженный взгляд. Выражение его лица отражает мое, и он даже одними губами спрашивает: с ней все в порядке?

— Это, должно быть, также не тот, кого ты хорошо знаешь, — говорит Адриан. — Иначе тебе не пришлось бы выкидывать этот трюк.

— Не делай ничего опрометчивого, — умоляю я, торопливо надевая пальто, и Том протягивает мне сумочку. — Я уже в пути, хорошо?

— У тебя свидание, — заключает Адриан, и в его голосе больше нет веселья. — И, похоже, очень неудачное.

Я сглатываю.

— Скоро увидимся, хорошо?

Я вешаю трубку, прежде чем он успевает сделать еще какие-либо выводы, но упавший тон его голоса - и то, что это может означать, - остается со мной всю дорогу домой.

Глава пятнадцатая

Я провела много времени, размышляя о том, каким бы мог быть этот момент. Возможно, победным. Триумфальным. Заслуженным. Приносящим удовлетворение. Несокрушимым.

Все поздние ночи в Пратте, вся ложь, все коварные интриги - все это было ради этого.

Этого момента.

Моего момента.

Но, стоя в галерее «Ars Astrum», где мои работы освещены наклонными потолочными окнами, я не чувствую ничего из этого.

Может быть, реальность всего этого просто еще не осозналась, я думаю. Это все еще кажется слишком сюрреалистичным.

Технически, шоу еще не началось, но некоторые из наиболее известных гостей Оушен уже начали слоняться по атриуму, указывая на экспонаты и разговаривая тихим голосом, слишком приглушенным, чтобы я могла их расслышать.

Я бы хотела это услышать, но совет Оушен из сегодняшнего обсуждения программы звучит так.

Тебе захочется поговорить со всеми гостями.Тебе захочется прогуляться и представиться. Тебе захочется стоять рядом со своим искусством, демонстрировать его и отвечать на вопросы, потому что это то, чего хотят все художники, — сказала она мне. Но не делай этого. Сегодняшний вечер посвящен не тебе, а твоей работе. Люди должны воспринимать это органично, и чем меньше они тебя видят, тем лучше.

У меня, конечно, было несколько дополнительных вопросов, но Оушен была твердой в этом вопросе: Просто исчезни. Если люди захотят познакомиться с тобой или задать вопросы, я помогу им.