Редаманс (ЛП) - Долорес Х. К. - Страница 14

И он это делает.

Впервые за несколько минут, за годы, Адриан поворачивается, и наши взгляды встречаются.

Мое сердце замирает.

Он все еще улыбается - очаровательно, вежливо и неискренне, - но когда его темные глаза останавливаются на мне, мне кажется, что кто-то прикрепил к груди пятидесятифунтовую гантель.

Я не могу говорить.

Я не могу дышать.

Он наконец-то смотрит на меня, и это душит.

Он приподнимает бровь, явно ожидая вопроса.

И я стою там, разинув рот, не имея возможности задать никаких вопросов, в то время как все остальные в комнате наблюдают за нами.

— Э-э-э... — Мои щеки горят, а мозг не работает. Как будто он щелкнул выключателем в моей голове в тот момент, когда переступил порог.

— Вам еще что-нибудь нужно, мисс ...? — Он делает паузу, как будто ждет, пока я добавлю остальное.

Мисс?

Мои брови хмурятся.

Я пристально смотрю на него.

Он смотрит в ответ. Все еще ждет.

— Дэвис, — наконец произношу я, когда становится ясно, что он этого не сделает.

— Что ж, спокойной ночи, мисс Дэвис. — И, может быть, мне это кажется, но, клянусь, его взгляд скользит по моему платью - платью, которое он купил мне десять лет назад, - когда он отворачивается.

Что за черт?

Я остаюсь, прикованная к месту и таращащая глаза, когда он исчезает в толпе, и только один вопрос крутится у меня в голове:

Неужели этот засранец серьезно только что притворился, что не знает моего имени?

Глава седьмая

В такие моменты я хочу, чтобы кто-нибудь еще знал правду о моих отношениях с Адрианом. Не те размытые обрывки, которыми я поделилась с Луэнн, -а правда об этом. Все кровавые подробности, вплоть до шантажа, угроз и убийства.

Просто один человек, с которым я могу поговорить, не стесняясь в выражениях.

Потому что именно это делают нормальные люди с нормальными отношениями, когда сталкиваются со своими бывшими: они изливаются перед друзьями за выпивкой, они звонят своим матерям, они пересматривают отношения в тускло освещенном кабинете психотерапевта.

Но за попытку меня бы отвезли в ближайший полицейский участок.

В результате остаюсь только я, погруженная в свои мысли до рассвета - не ближе к пониманию того, что произошло на вечеринке, чем когда я заталкивала Луэнну в ближайший Uber.

Он притворился, что не знает моего имени.

Это та часть нашего взаимодействия, к которой я постоянно возвращаюсь. Выжидающе поднятые брови, отсутствующий взгляд на лице - как будто я была просто еще одной безымянной девушкой, мимо которой он прошел на улице, не задумываясь.

Как будто я была невидимой.

А ведь это исходит от единственного человека, который когда-либо по-настоящему видел меня, и это ранит сильнее, чем любой осколок стекла.

Но зачем притворяться?

Может, я больше и не та восемнадцатилетняя девушка с румянцем на лице, но внешне я не сильно изменилась.

Конечно, мои бедра расширились, челка-шторка, возможно, была неудачным выбором, и ушла та подростковая припухлость, но я все еще я.

Тот же рост, те же пепельно-платиновые волосы, те же веснушки на переносице.

Может быть, это амнезия, думаю я, вспоминая все те дурацкие фильмы о жизни, которые любит Луэнн. Это маловероятное объяснение, но ...

Или, может быть, он просто не хотел объяснять, откуда он меня знает, в комнате, полной людей.

С его публичным имиджем, видит Бог, нас бы размазали в какой-нибудь статье в Daily Mail с заголовком вроде: — Адриан Эллис занимается благотворительностью и в личной жизни.

Итак, он пытался сохранить лицо.

Это было бы простым объяснением.

Или...

Я сглатываю.

Или встреча с ним прошлой ночью не была случайностью.

Если бы это был кто-то другой, я бы, не задумываясь, назвала вчерашний вечер неудачным совпадением, но мы говорим об Адриане Эллисе.

Он обещал выследить меня и забрать, как приз, и теперь он здесь, в моем городе. Жертвует деньги клинике моей соседки по комнате.

Так вот что происходит?

После стольких лет он наконец здесь, готовый сдержать свое слово?

Что-то во мне - страх, возбуждение, я не уверена - пробуждается к жизни и...

— Поппи!

Голос Луэнн, полный неподдельного ужаса, эхом разносится по квартире, и я останавливаюсь только для того, чтобы схватить то, что спрятано у меня под матрасом, прежде чем врываюсь в дверь своей спальни.

— Луэнн! Что случилось? Что происходит?

Я не уверена, что ожидаю найти - злоумышленников, совершающих набег на наши шкафы в поисках упаковки чая Lipton, срок годности которой истек в 1999 году? Луэнн подавилась черной жижей, которая вытекла из нашей экономной кофеварки?

Но когда я врываюсь на кухню, там нет ни незваных гостей, ни неотложной медицинской помощи - только моя лучшая подруга стоит неподвижно, крепко сжимая в руках сложенное письмо.

— Луэнн? — Я резко останавливаюсь, и она смотрит на меня широко раскрытыми от паники глазами. — Что это?

Не говоря ни слова, она протягивает письмо, но не раньше, чем ее взгляд падает на оружие в моей правой руке.

— Поппи, откуда у тебя молоток? — Она настороженно смотрит на меня.

— Ты кричала, — пожимаю я плечами. Я откладываю инструмент и беру письмо, от страха у меня сразу скручивает живот, когда я замечаю имя, небрежно нацарапанное внизу.

Черт.

Сообщение от нашего домовладельца Йоши, которое не написано заглавными буквами?

Это не может быть хорошей новостью.

Я быстро просматриваю бумаги, пропуская все юридические тонкости, которые Йоши определенно не писал, и сразу к концу, который...

— Нет, — в ужасе выдыхаю я. — Нет. Он не может этого сделать.

Выражение лица Луэнн отражает тревогу на моем.

— Правда?

Я смотрю на бумагу, как будто цифры могут перестроиться в более приемлемую цифру, но нули не сдвигаются с места.

Я ожидала небольшого повышения - от двух до пяти процентов; именно на столько Йоши обычно повышает нашу арендную плату при продлении аренды.

Раздражает, но определенно не стоит того, чтобы искать новое жилье, бороться за остатки нашего страхового депозита и иметь дело с другим арендодателем, который может быть еще более колючим, чем Йоши.

Но это...

— Шесть тысяч долларов, — я задыхаюсь от цифры. — Он пытается удвоить нашу арендную плату.

— Меня тошнит от одного взгляда на это, — бормочет она.

— Шесть тысяч долларов, — повторяю я. Теперь мое неверие уступает место гневу. — Для этой квартиры? У нас даже нет посудомоечной машины! Наш холодильник не работает… — Я дико указываю на гостиную. Сейчас, как никогда, кажется, самое подходящее время подсчитать все сломанные вещи в нашей квартире. — Шкафы закрываются неправильно, у нас низкий напор воды ...

— У нас самые тонкие стены, известные человечеству, — добавляет Луэнн. — Здесь нет лифта.

Я киваю в знак согласия, вспоминая все те случаи, когда мне приходилось таскать продукты на четыре лестничных пролета, и еще больший гнев наполняет мои вены.

Этот жадный, самодовольный засранец...

В течение многих лет мы платили почти три тысячи за потрескавшиеся столешницы из пластика, неисправный термостат, а совсем недавно даже подвергались риску пищевого отравления - и все это ради удовольствия жить на Манхэттене.

Но это...

— ...это не может быть законно, — говорю я.

Луэнн согласно кивает головой.

— Я собираюсь написать Джо. Посмотрим, что он скажет по этому поводу, и... Вау, Поппи, что ты задумала?

— Ты поговори с Джо, а я поговорю с Йоши, — мрачно говорю я. Если он собирается испортить мне утро понедельника, то я собираюсь отплатить ему тем же.

Я уже включила его контакт в свой телефон, когда она вмешивается, кладя руку мне на запястье.

— Ты уверена, что это хорошая идея?