Запретная. Моя - Савицкая Элла - Страница 6

Когда приезжаю, вижу припаркованные жигули недалеко от входа. Саня и Андрей уже здесь.

Мы условились на семь часов. Они должны были привезти деньги.

По гулу и эхо в здании догадываюсь, что они на втором этаже. Взбежав по ступеням вверх, нахожу пацанов курящими около баллюстрады.

– О, Рус, здоров, – жмут по очереди мне руку.

– Привет. Давно ждете?

– Минут десять. Но мы не скучали, – скалится Саня.

Шутки и интеллект никогда не были его сильными сторонами, поэтому я не придаю им значения. И то, что он имеет в виду под словами «не скучали» меня не интересует.

– Бабки привезли? – смотрю на него вопросительно.

– Да. Только там гроши. Тихий не доволен, – достает из внутреннего кармана ветровки тонкий конверт.

Открываю и пересчитываю. Мда. Я не на столько рассчитывал.

– Еще бы он был доволен. Ты объяснил ситуацию? – прячу деньги к себе.

– Да.

– И?

– Сказал убедиться, что та клуша никому ничего не скажет.

– Она не скажет, – звучу резче, чем должен был бы. – Я ей всё подробно объяснил.

На следующий день сказал этим двоим, что Дашку я поймал и хорошенько припугнул. В качестве доказательства предоставил кассету, которую мы впоследствии сожгли.

– Тихий сказал объяснить еще раз.

На вторую его довольную ухмылку реагирую уже иначе.

Машинально подбираюсь. Если Тихий сказал разобраться, значит так просто её не оставят. А разбираться он может разными способами.

Вдоль позвоночника пробегает холодок.

– Кому он это поручил? – смотрю на их ухмыляющиеся рожи и уже догадываюсь.

Им.

Это хорошо.

Лучше им, чем своим решалам.

– Сегодня повеселимся, – щерится Попов. – Да, детка? – выкрикивает, обращаясь в воздух.

Догадка приходит мгновенно.

Я резко оборачиваюсь, сканируя пустую площадку. Сердце громко бухает в груди.

– Где она? – выдавливаю сквозь зубы.

– Там, – ковком головы указывает Варшавин на отделенную стеной комнату. – Ты свой шанс договориться уже использовал, Шмель. Теперь наша очередь.

Разворачиваюсь, прекращая слушать еще на середине предложения и быстрым шагом отправляюсь в помещение.

Едва вхожу туда, как желудок сворачивается в камень. Около стены на стуле сидит связанная Даша. Во рту грязная тряпка, завязанная на затылке и натягивающая ее треснувшие губы. Под глазами черные размазанные следы туши. Взгляд загнанный и испуганный.

Смотрит на меня исподлобья, подбородок дрожит.

Я обтекаю.

Глава 6

В секунду оказываюсь рядом с Дашей. Подрагивающими от разлившейся в грудине черноты, развязываю повязку.

Присаживаюсь перед ней на корточки, жадно всматриваясь в заполненные слезами глаза.

– Что—то болит? – едва себя сдерживаю.

Отрицательно мотает головой.

– Я боялась, что так и останусь с ними одна. Они приехали, сказали, что ты меня ждешь, и я поехала с ними. Но тебя здесь не оказалось, – всхлипывает, всем телом потянувшись ко мне.

Удерживаю её, чтобы не упала. Доверчивость в ее взгляде меня убивает. Смотрит так, будто только и ждала, когда я приеду.

И хоть она сама виновата в том, что сейчас здесь сидит, но злиться на неё у меня не получается.

Протягиваю руку и тщетно пытаюсь стереть черные следы с заплаканного лица. Убить скотов мало за её слезы.

– Давно ты здесь?

– Нет.

– Они тебе что—то сделали?

Снова качает головой.

Встаю, чтоб развязать ей руки, а когда захожу за спину, замечаю на предплечьях бордовые пятна.

По мне удушающая волна проходит.

– Это они тебя? – провожу по будущим синякам пальцем.

Даша вздрагивает.

– Это я сопротивлялась, – отводит плечи.

Пиздец…

Шумно выдыхаю.

Рывком дергаю веревку, скидываю её на пол.

Даша тут же вскакивает, но сделав шаг вперед, тормозит и отшатывается назад.

Это потому что Варшавин с Поповым вразвалочку входят в помещение.

Инстинктивно задвигаю ее к себе за спину.

– Я же говорил, что нифига он не запугивал её, – оценивает ситуацию Сашка. – Видно же было, что вы близко знакомы.

– Она бы никому ничего не сказала, – чеканю по слогам. Внутри закручивается шторм из потребности сломать его гребанные пальцы. Завожу ладонь за спину и дождавшись, пока Даша вложит в неё свою, шагаю вперед. – Отойди, – встаю перед Варшавиным.

Эти двое загородили выход.

Попов обводит взглядом наши сплетенные пальцы.

– Рус, у нас задание. А ты как никто в курсе, что задания Тихого надо выполнять.

Тонкая рука вздрагивает в моей.

– Скажете, что выполнили.

– Если бы мы выполнили, я был бы доволен, – хмыкает Варшавин. – Поразвлекаться с такой малышкой это же кайф чистой воды.

На автомате крепче сжимаю пальцы перепуганной насмерть Даши. Она вжимается в меня, и мне по коже передаётся её крупная дрожь.

– Развлекаться будешь с теми, кто тебе по зубам. А если очкуешь перед Тихим, то скажи ему, что я её забрал. Потом сам с ним перетру.

– Шмель, из—за неё у нас сорвалась ходка. Мы почти ничего не принесли, второй раз сунуться в ту точку уже не получится, а значит мы её просрали. Из—за неё, – демонстративно тычет в Дашу грязным пальцем. – Если заберешь её, Тихий этого не поймет.

Факт.

Такие люди как Валера Тихий не разбираются в обстоятельствах. Он знает одно: Дашка сорвала дело. Видела нас, а значит может написать заявление в милицию. Не то, чтобы Валера не мог решить этого вопроса, но лишний раз высовываться он не любит. И идти на контакт с ментами тоже. Это же надо кому—то приплачивать, чтобы отмазать. Вкладывать деньги. Много лишней суеты из—за левой девчонки, сунувшей свой нос в чужое дело.

Вот только проблема в том, что Даша не левая. И хрен я отдам её этим упырям. Этим, или каким—либо другим. Даже если приказ отдал сам Тихий.

Я знаю, как они «ведут беседы». Знаю, как умеют ломать и втолковывать нужные понятия.

– Рус, ты по сути сейчас выбираешь: она или мы, – вкрадчиво говорит Андрей.

И это тоже факт. Если я сейчас пойду против слова Тихого, мне этого так просто с рук не спустят. Как минимум, позовут на разговор, а как максимум … об этом лучше не думать.

Одно знаю точно, в жизнь, которой я живу последние годы мне дорога будет закрыта.

– Подумай хорошо. Стоит она всего того, что у тебя есть?

Даша застывает, изо всех сил сжимая мои пальцы. Мне в предплечье яростно отдается биение её сердца, настолько сильно она влипла в меня.

Боится, что не стоит?

Зря. Она всегда стоила всего, что у меня было. Я поэтому её и оставил. Потому что того, что я имел было недостаточно.

– Отойдите, – повторяю, ступая к ним вплотную.

Варшавин ловит меня в фокус. Сощуривается, понимая, что я свой выбор сделал. А потом качает головой.

– Зря, Рус. Она не оценит.

– Всё я ценю, в отличии от вас, – доносится воинственно надломленно из—за моей спины.

– А ты рот закрой, сучка, – не успевает Варшавин договорить, как тут же шипит от боли, потому что я заламываю его руку с такой силой, что вот—вот раздастся хруст пальцев. – Блядь, Шмель, пусти, урод. Больно, сукаааа.

– Научись разговаривать сначала.

Даша испуганно вцепляется мне в руку холодными пальцами.

– Не надо, Руслан, пожалуйста.

– Пустииии.

– Рус, отпусти его, – нервно дергается Попов.

– Кто ей вот это оставил? – киваю на красные пятна, которые теперь вижу и на бледной руке.

Взгляд Андрея мечется на корчащегося от боли Варшавина.

Избежать хруста не получается. Он противным звуком разносится по помещению, а Варшавин взвывает.

Только после этого отпускаю его и тащу за собой едва передвигающуюся Дашу.

Внутри клокочет, вены горят.

Мы спускаемся по ступеням, выходим на улицу. Около мотоцикла отпускаю её, мимолетом оценивая состояние. Даша выглядит так, будто находится в состоянии шока. Зрачки расширены, бледная. Дышит часто и неглубоко.

Молча взбирается на байк и обхватывает меня дрожащими руками.