Охотник на демонов (СИ) - Владимиров Алексей Владимирович - Страница 31

И началось ожидание.

Минуты тянулись как часы. Я пил чай, разглядывал абстрактную скульптуру в углу, пытался листать какой-то толстый журнал об архитектуре, но мысли были далеко. Я думал о том, сколько стоит каждая минута пребывания в этом стерильном раю. Сколько стоит этот чай, это кресло, этот вид на сад. Наверное, больше, чем моя месячная зарплата.

Напряжение нарастало. А что, если они не смогут помочь? Что, если я потрачу все свои деньги, а в итоге услышу тот же вердикт, что и в «Эгиде»?

Прошел почти час, прежде чем в зале снова появился администратор. Я инстинктивно выпрямился в кресле.

— Господин Зверев, благодарю за ожидание, — произнес он все тем же бесстрастным тоном. Но затем сделал короткую паузу, и в его голосе появились новые, более серьезные нотки. — Ваше дело оказалось несколько… неординарным.

Я напрягся.

— Заключение доктора Ефимова было немедленно рассмотрено консилиумом наших ведущих специалистов, — продолжил он, глядя мне прямо в глаза. — По итогам их обсуждения было принято решение, что вашим случаем займется лично его светлость, князь Волконский.

Князь? Лично?

Я с трудом сглотнул, пытаясь сохранить невозмутимый вид.

— Его светлость готов вас принять. — Администратор, казалось, не заметил моего шока. — Прошу за мной.

Я молча встал и последовал за ним по длинному, залитому мягким светом коридору. Теперь каждый шаг казался тяжелее. Я шел не просто на прием к целителю, а к главе не самого слабого рода и по совместительству весьма сильному магу.

Мы остановились у двери, которая ничем не отличалась от стены — просто гладкая панель из темного матового стекла. Администратор коснулся скрытого сенсора.

— Господин Зверев прибыл, — произнес он в пустоту.

Изнутри донесся глубокий, немного скрипучий голос:

— Входите.

Дверь бесшумно скользнула в сторону, открывая проход. Я сделал шаг внутрь, и стерильная, холодная современность коридора сменилась совершенно иным миром.

Кабинет Волконского был огромным, заставленным книжными шкафами из темного дерева до самого потолка. Сотни, если не тысячи, фолиантов в кожаных переплетах с золотым тиснением заполняли полки, источая густой, пьянящий запах древних знаний, пыли и пергамента. Посередине комнаты стоял массивный письменный стол с современным компьютером.

А за столом сидел он. Князь Волконский.

Это был мужчина лет шестидесяти, с редкими седыми волосами, собранными в небольшой хвост, и острым, невероятно проницательным взглядом из-под густых, нависающих бровей. Одет он был в свободный домашний халат из темно-зеленого шелка, что придавало ему вид скорее университетского профессора или архивариуса, нежели одного из могущественнейших целителей империи.

— Приветствую вас, господин Зверев. — Волконский махнул рукой, указывая на глубокое кожаное кресло напротив своего стола. Его голос был глубоким, немного скрипучим, как у человека, который больше читает, чем говорит. — Присаживайтесь.

Я молча сел, чувствуя себя курсантом на экзамене.

Волконский внимательно оглядел меня, затем перевел взгляд на документы, лежавшие перед ним на столе.

— Итак, Александр. Я ознакомился с заключением доктора Ефимова. Цифры и сканы — это объективная картина. Но магия — это не только сухая наука, — он поднял на меня свой пронзительный взгляд. — Расскажите мне все сами. С самого начала. Не как пациент врачу, а как маг магу. Что вы чувствуете? Как вы это видите?

Я глубоко вздохнул, собираясь с мыслями. Рассказывать эту историю было все равно что вскрывать старую, так и не зажившую рану.

— Все началось, когда мне было лет пять, — начал я, и голос предательски дрогнул. — Мы гуляли в парке. Я, отец и мать. Обычный день, ничего не предвещало беды. Но потом… появился демон.

Горький комок подступил к горлу, и я с трудом проглотил его.

— Он убил отца прямо у меня на глазах. Не просто убил, а… выжег его изнутри, оставив лишь пустую оболочку. Мать… она пыталась спасти меня. Запихнула в какой-то лаз под корнями старого дерева, а сама… сама погибла, отвлекая его. Демон хотел прикончить и меня. Я помню, как его когтистая лапа дотянулась до меня, даже сквозь дерево. Он не смог схватить, лишь проехался когтями по груди. Я почувствовал жгучий холод. А потом подоспели охотники, как уж я выжил, не знаю, но бой там был неслабый. Как я потом узнал, от парка почти ничего не осталось.

Я сделал паузу, переводя дыхание. В кабинете воцарилась тишина, прерываемая лишь тиканьем старинных часов.

— Дальше был интернат. Поступил в академию, где выяснилось, что дар у меня дефектный. Любая магия, которую я пытаюсь выпустить на расстояние больше пары метров, просто… рассеивается. Пшик, и все. Поэтому в личном деле так и написали: «Маг-универсал. Дефект».

Я посмотрел на свои руки.

— Я думал, это просто брак. Моя личная аномалия. Но недавнее обследование у доктора Ефимова показало, что все гораздо хуже.

Волконский чуть подался вперед, его взгляд стал еще более внимательным.

— Он сказал, что это не дефект и не болезнь. — Я постарался как можно точнее передать слова доктора. — Он назвал это «чужеродным включением». Сказал, что оно не просто блокирует мою магию.

Я поднял взгляд на Волконского, который слушал с каменным лицом.

— Ефимов показал мне его на сканере. Маленькая черная точка у самого источника.

Я закончил, и в кабинете повисла тяжелая, густая тишина. Воздух, казалось, потрескивал от напряжения. Теперь моя жизнь была в руках этого пожилого человека в шелковом халате.

Волконский не ответил. Он откинулся в своем массивном кресле, сцепив пальцы в замок, и его взгляд устремился куда-то в пустоту, сквозь стены.

Он не просто молчал — он, казалось, полностью погрузился в себя, сопоставляя факты, перебирая варианты.

Минута тянулась за минутой.

Внезапно, словно очнувшись, князь резко подался вперед. В его глазах больше не было отстраненной задумчивости — в них горел огонь исследователя, наткнувшегося на невероятную загадку.

— Так-так… — пробормотал он себе под нос.

А потом вскочил из-за стола и быстрыми, энергичными шагами прошелся по кабинету. Его пальцы скользили по корешкам древних фолиантов, он вытаскивал один, пролистывал, ставил на место, брал другой.

— Некротическая ассимиляция… нет, слишком грубо, — бормотал он, перелистывая пожелтевшие страницы. — Симбиотический якорь… ближе, но не то… след остаточного резонанса… — Он замер у одной из полок, вытащил тонкую книгу в обложке из черной кожи. — А если… да, вот оно! Какая наглость!

Он вернулся к столу, бросив на него раскрытую книгу, и снова уставился на меня, но теперь в его взгляде не было и тени сочувствия. Только азарт ученого.

— Любопытно. Крайне любопытный случай, молодой человек.

Это слово — «любопытный» — резануло по ушам. Мне стало не по себе.

Волконский задумчиво листал один из справочников, его пальцы легко скользили по древним страницам.

— Скажите, Александр, — не поднимая глаз от книги, спросил он. — А когда у вас впервые проявился дар? Когда вы стали магом?

Я пожал плечами.

— Точно не знаю. Официально — в интернате, во время планового тестирования. Мне было лет десять.

Князь поднял на меня взгляд, и в нем промелькнула тень разочарования, словно мой ответ был слишком простым и скучным.

— А ваши родители? Кто-то из них был магом?

— Отец, — коротко ответил я.

И тут во взгляде Волконского что-то проскользнуло. Он захлопнул книгу, отложил ее в сторону и снова погрузился в свои мысли. Тишина заполнила кабинет, но на этот раз она была другой — напряженной, наэлектризованной. Я видел, как в его голове разрозненные факты выстраиваются в единую, пугающую картину.

— Постойте-ка… — пробормотал он, его глаза загорелись лихорадочным блеском. — Сильнейшая эмоциональная встряска… смерть родителей. Прямой физический контакт с демоном высокого уровня. И наследственная предрасположенность…