Ария Вечности (СИ) - Злобин Михаил - Страница 28

Но самая трудная задача стояла именно передо мной. Заключалась она в захвате крепости Персты Элдрима, что являлась ключом, отпиравшим дорогу дальше на запад. И главнейшая проблема… дьявол, да эта крепость и была одной сплошной проблемой! Лиас, видавший её собственными глазами, очень доходчиво мне разъяснил, что она из себя представляет. Если кратко, то это пять монументальных башен, целиком сложенных из каменных блоков. И когда я говорю «Целиком», то подразумеваю, что внутри у них нет никаких полостей. Широкие у основания и сужающиеся к вершине — они напоминали восьмидесятиметровые конусы, в недрах которых были проторены одни лишь узкие проходы к стрелковым площадкам. И будто бы этого мало, чёртовы алавийцы обнесли их для надёжности десятиметровыми стенами, разделяя бастион на несколько независимых секторов обороны. Всего их было шесть, включая наиболее крупный — центральный. Особое коварство ситуации таилось в том, что падение одного или двух таких участков практически не сказывался на общей обороноспособности крепости. А потому нам предстояло либо захватить Персты разом, либо умыться кровью и отступить.

Так какие меня ждали здесь проблемы? Во-первых, конечно же, это башни. Высота сооружений увеличивала радиус атаки вражеских милитариев с пятидесяти-шестидесяти до, практически, двухсот метров. Во-вторых, многочисленный гарнизон. Несмотря на невеликие размеры, Персты Элдрима вмещали больше двадцати тысяч воинов. С учётом того, что среди них может затесаться и пара-другая крыльев Дев войны, это была сила, с которой невозможно не считаться. С равным успехом она способна как ударить в тыл нашим войскам, так и перерезать снабжение всей армии.

Иными словами, такую группировку попросту нельзя оставлять в тылу, ибо это равносильно смерти. В-третьих, как я уже сказал, нам мешают автономные секторы обороны. Мало захватить несколько участков стен и одну-две башни. Ломать сопротивление крепости нужно сразу и везде. В-четвёртых, взять измором Персты не получается вот уже который год. Из этого следует, что у них существуют обширные подземные хранилища и полноводные колодцы, а может ещё и тайные пути снабжения. В-пятых, помехи создаёт психологический фактор. Защитники уверены в неуязвимости крепости, а потому их мораль непоколебима. А вот наши потери, ежели окажутся чрезмерно великими, могут поставить крест на всей военной кампании. Даже если удастся захватить бастион и башни, но ценой станут жизни слишком большого количества солдат, двигаться дальше не получится. Потому что там нас встретят свежие легионы молдегаров. В-шестых… тьфу ты, да хватит! И без того уже голова кругом идёт.

В общем, я это всё к тому, что Персты Элдрима — есть совершенная по меркам этого мира военная машина. Каждый её кирпич, каждый защитник и каждый высеченный в камне проход будет играть против нас. И чтобы победить в этой схватке, нужно переиграть логику современной войны. Прийти под стены крепости с чем-то таким, от чего у алавийцев не найдётся защиты. И, слава Ваэрису, у меня задумок подобного толка хватало.

Ну да хватит о войне. В череде бесконечных забот я и о себе не забывал. Недолгое возвращение в родной мир ярко продемонстрировало мне важность поддержания ментального здоровья. И хоть Вайола с её подрастающим животиком тоже наполняли мою жизнь красками и новыми смыслами, зацикливаться на супруге и нерождённом малыше я не хотел.

Заполучив достаточно средств, времени, а заодно и привилегированный доступ к услугам лучших ремесленников Арнфальда, я наконец воплотил свою давнюю мечту — собрал первый в этом мире клавишный музыкальный инструмент. Естественно, это было не полноценное фортепиано, к звучанию которого я привык. К сожалению, качество струн от местных умельцев оставляло желать лучшего. Они больше напоминали толстую проволоку и на мой искушённый слух гудели хуже растянутых бельевых верёвок. Оттого я решил, что в текущих реалиях более практичным покажет себя слегка переработанный аналог челесты из моего родного мира. Ведь в ней для звукоизвлечения использовались всё те же стальные пластинки, из которых я собирал свои металлофоны.

На создание полноценного прототипа ушло почти три месяца трудов. Мастера, работавшие над моим заказом, не всегда понимали, что я от них пытаюсь добиться. А потому мне приходилось едва ли не каждую седмицу выкатывать список правок, замечаний, требований и всевозможных доработок. Но вода, как говорится, и камень точит! И вот, наконец, настал день, когда в мою гостиную рабочие внесли лакированную тумбочку благородного тёмного цвета. Да-а, столяр постарался на славу! Вид у инструмента получился таким, что руки сами тянулись к нему. Хотя в собранном состоянии моя челеста больше походила на замысловатый буфет.

— Риз, ты задумал обновить мебель? — услышал я за спиной голос Вайолы, когда ползал вокруг инструмента, подготавливая его к дебюту.

— Мне кажется, эта тумба выбивается из общего стиля гостиной, — вторила ей Илисия, будто почуяв, что тут скоро развернётся крайне занимательное действо.

— Это никакая не тумбочка, мои прекрасные миларии, — отозвался я. — Потерпите немного и всё увидите сами!

Зря, конечно, я так ответил. Ведь нет никого более настойчивого, чем загоревшиеся любопытством женщины. Дамы рода нор Адамастро заинтересовались моими манипуляциями не на шутку. Они зудели у меня над ухом, словно пара комаров, засыпая всевозможными вопросами и предположениями. Но я предпочитал отмалчиваться и загадочно улыбаться, чем заводил миларий ещё больше. Не прошло и десяти минут, как на их оживлённые и эмоциональные диалоги сбежалась прислуга.

— Ну а теперь вы готовы узнать, что это? — резко распрямился я и хлопнул в ладоши.

Женщины от неожиданности замерли с открытыми ртами и заторможено кивнули. Однако когда я поднял крышку, демонстрируя зебру чёрно-белой клавиатуры, понимания в их взглядах не прибавилось ни на йоту. Мысленно махнув на них рукой, я подтащил низкий пуфик, который практически идеально подошел под высоту инструмента и мой рост. Что ж, приступим!

Пальцы пробежались по клавишам, выбивая пронзительно-хрустальную гамму, которая рассыпалась в воздухе морозным звоном. Каждый звук — словно крошечная льдинка, тающая на ладони. Яркая и прозрачная. Я снова стал заклинателем музыки, рождая трепет в людских сердцах. Моя мелодия то взлетала в недосягаемую высь, как подхваченная ветром россыпь снежинок, то опускалась, густея подобно мёду в стеклянном кувшине. И всё пространство вокруг меня будто бы наполнилось отголосками забытых предрассветных снов…

Подвесив в воздухе сочный финальный аккорд, я развернулся к милариям, сияя довольной улыбкой. Но она несколько померкла, стоило мне завидеть блестящие дорожки слёз на их щеках. И если реакцию Вайолы я мог бы списать на гормональный шторм, присущий её положению, но с чего бы плакать Илисии и неугомонным служанкам, везде сующим свои любопытные носы?

— Боги, Ризант, это было восхитительно! — всхлипнула моя возлюбленная и бросилась мне на шею. — Прошу, сыграй что-нибудь ещё!

— Не знаю как ты, мой экселенс, а я костьми лягу, но сделаю всё, чтобы твоё исполнение услышала каждая знатная семья в Арнфальде, — немного смущённо произнесла мачеха, промакивая кружевным платочком глаза. — Это поможет нам наладить связи со многими фамилиями.

Ах, ну кто бы мог сомневаться, что Илисия и это постарается использовать в целях укрепления позиций рода Адамастро в обществе. В тот день я ещё не знал, что положил начало новой моде — повальному увлечению музыкой. Ранее она хоть и благостно воспринималась любыми сословиями, но в этом мире считалась по большей части уделом скоморохов и уличных актёров. Однако верхом на моей челесте творчество тараном вломилось в дома знати, став не просто немаловажной дисциплиной, которой обучают аристократических отпрысков, но ещё и одним из элементов освоения магического дара.

Но всё это случилось гораздо-гораздо позже. А пока…

— Кха-кха, мой экселенс, вы уделите мне немного своего времени? — послышалось дипломатичное покашливание со стороны входа.