Братский круг. По самому краю … (СИ) - Юшкин Вячеслав - Страница 42

— Куба? — спросил смотрящий за лагерем.

— Да, Куба. А ты Старый?

— Для тебя просто Андрюха. За лагерем приглядываю потихоньку. — Мы ударили по рукам. — А это мои близкие. — Старый обернулся в сторону сопровождающих, среди которых, к слову сказать, был давешний Грека. Я кивнул ему отдельно, а он также опустил голову в приветственном поклоне, но продержал ее в нижнем положении чуть дольше, чем следовало бы, давая понять, что по моему вчерашнему вопросу все сделано.

Мы стали один за другим заходить в помещение. Барак был двухэтажный. Пройдя по узкому коридору, оставляя по обеим сторонам кубрики — помещения для жилья, рассчитанные на двадцать-тридцать человек, прошли еще дальше, в лен-комнату, служащую одновременно телевизионной комнатой. В каждом барачном здании было такое помещение. В нем по замыслу, в числе прочего, должны были проходить политинформации для зеков.

— Заходи, брат. — смотрящий за лагерем положил руку мне на плечо, — Располагайся. — и тут же одному из сопровождающих: — Артем! Достань-ка что у нас там припасено.

Мы расселись вокруг стола, заставленного лагерными деликатесами. Копченая колбаса, сало, черный хлеб, пару луковиц, порезанных на несколько частей, консервы, ну и еще много чего, предназначенного скрасить суровый арестантский быт.

Вошел Артем, прикрыл дверь и вытащил из-за пазухи грелку, наполненную спиртным.

Старый оглядел присутствующих.

— Ну, все вроде? Крот, поставь кого-нибудь на контору. — один из зеков тут же метнулся в барак и привел потрепанного мужичонку.

— Стоишь за дверью, пасешь. Если легавые или еще кто посторонний, сразу цинкуешь. Усек?

Мужик кивнул.

— Ну, разливай Артем, чего тянешь? — дал команду смотрящий за лагерем.

Самогон забулькал из грелки по стаканам. Все потянулись за закуской, приготовились.

— Ну! С приездом тебя, брат. Кто не по курсам еще, — Старый обвел тяжелым взглядом присутствующих. — Поясняю. — Это Куба, звать Саня, бродяга порядочный, люди серьезные отписались за него с Централа. Да и с воли тоже. — кинул быстрый взгляд на меня авторитет. — Будет смотреть за третьим бараком с сегодняшнего дня. Давай выпьем за встречу, а потом, кто что имеет сказать — скажет.

Мы молча выпили и закусили. Затем смотрящий представил присутствующих.

— Это Круглый. — Старый указал на толстого холеного зека. — Смотрит за вторым отрядом.

— Это Кочерга. — перевел взгляд на тощего чахоточного арестанта. — Груженый за четвертым.

— Ну, с Греком ты знаком уже, за карантином он. Далее Башкир — смотрящий пятого, Саня Молодой поставлен за Игрой в лагере приглядывать. Ну и Ваня Сладкий сейчас в изоляторе. Десять суток вчера дали, с кумом что-то не поделили.

— Эти поцики — цвет третьего отряда. — Старый указал на еще нескольких арестантов, кучно сидящих в одном углу. — Миша Метла, Димка Француз, Дима Козырь и Хомутов Илья, он же Хомут. Знакомься, Саня, твой коллектив. Народ лихой, но правильный. Молодцы пацаны, тянутся, на общее стараются. Больших вопросов к ним нет. — смотрящий за лагерем перевел взгляд на Хомута, — есть правда перегибы на местах, да Илья? Но мы с ними стараемся разбираться на месте. Наливай, Артем.

В стаканах снова забулькала пахучая жидкость. Я взял свой стакан и поднялся.

— Андрюха, — я кивнул головой в сторону Старого, — И вы, пацаны! Душевно благодарю за встречу и оказанную честь. Обещаю, что не дам мужика в обиду, обещаю, что мусорам кислород поприкрою настолько, насколько сил хватит. Ну и насчет общего, последнюю рубашку отдам, коли надо будет. Ну, а каков с меня рулевой, позже будем решать.

Все выпили. Артем принялся ловко и мелко нарезать сало. После, так же меленько нарезал лук и, взяв хлеб, смастерил бутерброд. Оглядев всех, протянул Старому. Старый кивнул в мою сторону.

— Дай лучше Сане, пусть пацан после карантина подкрепится.

— Благодарю. — я взял бутер.

— А ты надолго к нам брат? — вступил в разговор Саня Молодой.

Я оглядел арестанта лет тридцати. Веселое, но умное лицо, короткая стрижка, невысок ростом, в глазах какой-то лихой блеск, не зря видно за игрой в лагере смотрит.

— Два года по приговору.

— Ну по-божески, брат, по-божески. — игровой прищурил глаз. — А статейка какая? Если не секрет?

— Что ты, друже, какие у меня секреты от братвы, 145 часть три.

— Ну, тем более по-божески. — повторил Молодой.

— Да там, я слышал, судье забашляли. — вмешался в разговор Дима Козырь, немолодой блатарь, явно не первый раз топчущий зону. — Ты же Федота Сереги подельник?

— Да, Федота.

— Ну! — Козырь развел синими от наколок пальцами. — А я за что базарю. Дело-то на слуху ваше было. Со сто сорок шестой удалось соскочить на сто сорок пятую. Красавчики парни!

— Ну что мы все обо мне, да обо мне? Бродяги, расскажите лучше какой положняк по лагерю. Может на что особо нужно обратить внимание в бараке. Ну и вообще. — перевел разговор я. — Как с кем из мусоров себя вести? Кто подмазанный, кто нет? С вязаными как отношения? Есть ли сложности? Не борзеют? Мож кого в стойло поставить, или еще что…

— Дак сложности с красными всегда есть. — после небольшой паузы, невесело оглядев всех, ответил Андрюха Старый. — Иногда поболе, чем с мусорами. Но стоит ли тебе братан вникать вот так сходу? Может недельку-другую оглядишься, пообвыкнешь, а потом втянешься в движуху?

— А что глядеть-то? — возразил я. — При всем уважении, брат! Красные за это время не почернеют. А вот рулить бараком с более чем сотней душ, не зная острых моментов, как-то не с руки будет, я думаю. Так что, братва, с вашего позволения хотел бы знать все, что мне знать положено.

— Резко ты. С ходу в карьер. — подал голос Круглый. — Не хочу никого обидеть, но с нашими вязаными так быстро не разобраться.

— А ты расскажи суть. А я покумекаю.

— Многие за правдой ходили, да не многие вернулись. — Круглый недоверчиво глянул на меня.

— Не ворчи, Леша, — оборвал смотрящего за вторым Старый. Пацан дело говорит. Как, не зная обстановки, за барак грузиться. Вдруг завтра вопрос какой срочный возникнет, к нам что ли бежать для разъяснений? Не каждый день через наши локалки побегаешь.

— Да, конечно, прав Куба. — подал голос Грека. — Надо в курс ввести по полной человека. Чтоб не было недомолвок. С вашего позволения, господа, — блатной оглядел присутствующих. — Я поясню Сане…

Поймав вопросительный взгляд Грека Старый, секунду помедлив, кивнул.

— Ну, так вот. — смотрящий за карантином потянулся за куревом. — Имеем мы в лагере одного проблемного беспредельного козла и сделать пока с ним ничего не можем.

Я молча слушал. Не перебивал.

— Козла этого кличут Салехард. — продолжал Грека. — Из бывших блатных. Не местный. Ссученый. Из Казанских бандюков. Беспределит во весь рост. И кодлу в первом бараке такую же подобрал. Рыл двадцать. Мусора им анаболики таскают с воли, так они с утра до вечера в спортзале булки качают. Среди них такие персонажи есть, что в дверь боком только пролезть могут. Как какое гадье по этапу прибывает, они сразу их к себе в кодляк подтягивают. Прямо с карантина. Никто им не указ. Тут давеча прапоренка новенького, с дубаков, кто-то из них отметелил, так даже на это менты глаза закрыли. Салехард этот все наши нычки знает. Все схроны. Ничего не спрячешь от него. Сроку пятнашка. В лагерь поднялся полгода назад, на этапе шел по изоляции. Крест на нем поставили еще на транзите. Но никто пока не осмеливается приговор исполнить. Вот и щемит мужиков, а мы молчим, языки в жопу засунули…

— Ну ты полегче-полегче! — Старый недовольно поморщился.

— А что, Андрюха, я неправильно говорю? Себя все порядочными считаем, а духа ни у кого не хватает с этой гнилью разобраться!

Присутствующие зашумели. Не все были согласны со смотрящим за карантином. Видно, не приятно было слушать то, что и так все знали, что уже наболело. Да и еще в присутствии нового человека. Но Грека продолжал рубить правду-матку.

Все знают как они в карантине над пацанами измываются. Это у нас сейчас какой-никакой мир с администрацией, а так бы краснота лютовала. Вспомните недели три назад, как Зеленого забили за тряпку. Не довезли по скорой. А пацану всего двадцать два года было. А как Салехард с мужиков бабки вымогает. Никто не в курсе здесь? С твоего барака, Круглый, мужики просили защитить от него и что? Кто-то впрягся за них? Назар, кажется, одного зовут? Которого из петли вынимали…