Княгиня Евдокия 5 (СИ) - Меллер Юлия Викторовна - Страница 21

Курицын предупреждал, что обычно дорога занимает около двух месяцев, но благодаря сменным лошадям поезд пойдет быстрее. Дуня попыталась подсчитать, что если они будут ехать днём и ночью, то тогда… но сменные лошади были предоставлены только до Калуги. Вот до неё посольство действительно домчалось с ветерком, а дальше были уже земли литовского княжества. На границе к царевичеву поезду присоединилась охрана из знатных панов, посланная Казимиром, но скорости это не добавило. Зато расходы увеличились.

Евдокия с трудом втягивалась в дорожный режим. Она выдерживала сидение в походном домике, но постоялые дворы её сводили с ума, а в них приходилось проводить больше времени, чем в дороге. Без сменных лошадей ехали только днём. Зимний путь позволял преодолевать чуть большие расстояния, чем могло быть летом, но всё равно лошади должны были хорошо отдыхать перед следующим переходом. Поэтому Евдокия с Аграфеной и другими жёнками подолгу сидели в комнатах постоялого двора, слушая, как в общем зале отдыхают мужчины.

— Ба, я сойду с ума! — жаловалась Дуня. — Невозможно столько находиться в закрытом пространстве! Это же пытка!

— Давай я с тобой повторю иноземные языки, — предложила Аграфена.

— Давай, но этим же не будешь заниматься всё время, а его у нас слишком много.

— А ты придумывай поучительные сказки. У тебя это хорошо получается.

— Сказки? Пожалуй, но не сейчас, — Дуня потянулась, размялась, а после озорно посмотрела на бабушку и спросила: — Бабуль, а ты ведь ни разу не слышала, как я играю на лютне или флейте!

— Откуда ж? — улыбнулась монахиня и с лёгкой мечтательной улыбкой на устах добавила: — Когда-то и я играла на лютне…

— Правда? А давай попробуем вместе сыграть? Я на флейте, ты на лютне. У меня всё с собой есть, надо только принести сюда.

Через полчаса бабушка с внучкой приступили к музыкальной разминке и к ним в комнату потянулись женщины. Им тоже было скучно. Несмотря на то, что они считались слугами, их статус был довольно высок. Не боярыни, конечно, но из родовитых служилых семей, и в поездку отбирались лучшие.

Евдокия кивком головы показала, чтобы жёнки рассаживались куда придётся, а сама наиграла простенькую мелодию, которую попыталась подхватить Аграфена. Дуня, видя, что пальцы бабушки не так подвижны, как ее посоветовала:

— Бабуль, ты не повторяй, а дополняй меня легкими штрихами.

— Боярышня, давай я помогу, — неожиданно предложила одна из жёнок и начала ритмично постукивать по столу.

Дуня одобрительно кивнула, потом посмотрела на остальных оживившихся жёнок. Одна из них сразу же пояснила, что Мария Борисовна отобрала только тех, кто помимо ухода за маленькой невестой царевича смог бы развлечь её пением, музыкой или ладным сказом о будущей родине. Услышав это, Евдокия решила создать оркестр.

— Несите сюда свои музыкальные инструменты! — воодушевленно велела она.

Вскоре к лютне и флейте добавили ещё одну флейту с более глубоким звучанием, гудок, гусли и ряд бронзовых пластин.

— А это что? — удивилась Евдокия. Она взяла одну из пластин, постучала по ней ногтем, но звук не извлекла.

— Это било, боярышня, — ответила ей та женка, что отстукивала ритм на столе. — Сейчас я соберу все в рамку, и ты сама увидишь.

Женщина быстро поставила рамку, подвесила на нее пластинки и легкими ударными движениями коснулась их молоточком. Раздался приятный мелодичный звон. Евдокии это напомнило ксилофон, и она напела мелодию из «Подмосковных вечеров». Жёнка моментально подхватила её.

— Напомни, как тебя звать?

— Батюшка Надеждою назвал, боярышня, — поднявшись и отвесив поклон, представилась музыкантша.

— Да, точно, — кивнула Евдокия и посмотрела на остальных. Жёнки по очереди поднимались и называли свои имена. В дороге Дуня успела запомнить их лица и больше не путалась. А ту, что выносила поганое ведро, боярышня знала с первого дня. Арина оказалась певуньей и сейчас скромно присела на край большого сундука, стараясь ничего не упустить.

— Боярышня, а что за песня, которую ты мне напела? — спросила Надежда про мелодию из «Подмосковных вечеров».

— Забудь! — отмахнулась Евдокия. — Она нам ни к чему. Давайте разучим что-то более… — подыскивая слово, боярышня помахала руками, — …более напряженное, тягучее и проникновенное.

Жёнки переглянулись, а Евдокия держала в голове сказку Пушкина о Золотом Петушке и именно к ней подбирала музыку. Повторять Римского-Корсакова она даже не думала, а вот дилетантски напеть мелодию из известных фильмов могла, и первой выбрала музыку из вампирского «от заката до рассвета». Конечно, без слов мелодия много потеряла, но звучала достаточно чуждо для этого времени.

— Чудно, боярышня! Аж мурашки по коже бегут, — воскликнула Надежда, и остальные её поддержали.

Евдокия была уверена, что музыкальная активность женщин вскоре вызовет множество вопросов у мужей, но внизу так шумели, что никто ничего не слышал. Это было даже обидно, но дружина Юрия Васильевича все ещё продолжала знакомиться с дружиной царевича, а вместе они приглядывались к воинам Казимира.

Во дворе шумели обозники, ржали лошади, перекрикивались работники постоялого двора, а на второй этаж никому ходу не было из-за нахождения там женщин, так что никто не догадывался, чем они заняты.

С этого дня Евдокия разговаривала с бабушкой на разных языках, записывала сказки, мурлыкала мелодии, чтобы после воссоздать их вместе с жёнками. И не замечала за собой боярышня, что постоянно поглядывает в окошко домика, ища взглядом Юрия Васильевича.

— Ну чего ты высматриваешь? — не выдержала Аграфена.

— Ничего… я просто так…

— Вот и я говорю, что ничего не видно, а ты липнешь к стеклу, сопли вешаешь, — покачала головой монахиня.

— Ба, а может мне тоже в монастырь пойти? Меня ведь звали…

— А князь?

— Я рассматривала Юрия Васильевича в качестве жениха, но… —принимая безразличный вид, чопорно бросила она и не закончив, щелчком послала вылезшее из подушечки перышко в полёт.

— То-то я смотрю, что он в твою сторону даже не глядит! Понял, что ты вертихвостка! — весело фыркнула Аграфена.

— И ничего я не… И что значит «не глядит»? Да он… Ему некогда… но он сто раз на дню мимо проезжает… — встрепенулась Дуня и смутилась своей яркой реакции на подковырку. Отпрянула от окошка и обиженно посмотрела на бабушку.

Аграфена усмехнулась и сделала вид, что дремлет.

— Ба, ты думаешь, что я не по сердцу князю? — подсела к ней девушка.

— Дуняша, ну как ты можешь не быть по сердцу?

— Я не то имела в виду, — отмахнулась девушка. — Он… я… ну должно же быть что-то между нами? Мне кажется, что что-то есть… но совсем неощутимое, непонятное и… — Евдокия расстроенно вздохнула и замолчала.

— Не знаю, не знаю… — покачала головой бабушка. — Ты на него не глядишь, старательно прячешься, а он…

— А он? — с любопытством поторопила она Аграфену, не понимая, почему та дальше не говорит.

— Бросит на тебя взгляд и отвернётся.

Дуня разочарованно кивнула. Все так и было. Вроде ищет её, но как только найдёт, то сразу же скрывается из виду. И совершенно не ясно было как это понимать? Душа просила героических поступков, безумных взглядов и идиотских признаний, а ничего не было.

— Евдокия, он муж зрелый и ты глупостей от него не жди, тем более… — Аграфена уставилась вдаль, как будто вместо стен видит что-то другое.

— Бабуль, ну что из тебя все тянуть надо?

— Дуняшь, ответь мне честно: а за что ему тебя любить?

— Не поняла. Ба, это вообще-то обидно!

— Девочка моя, ты для меня самая лучшая, но для князя… разве ты показала ему, что стоишь того, чтобы за тебя бороться?

— Ба, но…

— Погоди, послушай, раз спросила. Еремей сказал, что царь освободил Юрия Васильевича от клятвы и дал добро на сватовство к тебе. Ты не высокого рода, поэтому коснись что, ваши детки встанут самыми последними в очередь на царство. Одновременно твоё положение достаточное, чтобы общество все-таки приняло тебя в качестве княгини.