Ненормальный практик 5 (СИ) - "Извращённый отшельник" - Страница 39

— В этом нет вашей вины, госпожа, — Марьяна подошла ближе, осторожно положила руку на сухонькое плечо. — Против целой армии и предательства половины двора… Вы сделали невозможное. Спасли наследника, сохранили его жизнь, вырастили достойным человеком. Это ли не подвиг?

— Но какой ценой? — Вера Николаевна смотрела в окно на серое петербургское небо, где вороны кружили над крышами. — Саша даже не знает, кто он на самом деле. Думает, что простой сирота. А я… я трусиха. Боюсь сказать правду. Боюсь увидеть в его глазах… не знаю что. Разочарование? Гнев? Отвращение к обманщице-бабке?

Она медленно встала, взялась за ноющую поясницу. Выпрямилась и подошла к комоду:

— Столько лет скрывала. Каждый день обман. И теперь… — провела морщинистыми пальцами по деревянному ящику. Внутри лежал родовой перстень Северовых, последняя реликвия великого рода. — Я не готова. Не готова подвергать его опасности. Враги рода Северовых ещё живы. Те, кто предал нас, теперь при дворе Англии. Если узнают, что наследник жив…

— Я понимаю вас, госпожа, — Марьяна кивнула, в голубых глазах мелькнула сталь. — И буду следовать любому вашему решению. Неважно, будет ли это приказ прыгнуть в пекло за наследника или ждать хоть до второго пришествия момента, когда он будет готов узнать правду. Моя клятва дому Северовых действует до последнего вздоха.

Вера Николаевна благодарно кивнула и со вздохом произнесла:

— Он ещё так молод. В его возрасте должны думать о балах и девушках, а не о груде мёртвого княжества и кровной мести…

— Но он уже солдат. Мастер, в своем-то юном возрасте, — женщина налила старушке свежего чаю. — Может, он сильнее, чем вы думаете? Кровь Северовых не вода, она проявит себя.

— Может быть. Но бабушкино сердце… — старушка снова вздохнула, — моё старческое сердце не готово рисковать. Не после того, как я потеряла сына, невестку… и любимого мужа.

Три стука в дверь прервали тяжёлый разговор. Не условные — обычные, настойчивые.

Женщины переглянулись. Марьяна инстинктивно потянулась к поясу, где носила скрытый нож. Старая привычка придворной дамы из неспокойного княжества.

— Кто там? — спросила Вера Николаевна, подойдя к двери, но не открывая.

— Курьер из «Астарии», барыня! Письмо для госпожи Волковой!

Вера Николаевна облегчённо выдохнула — не враги, слава богу. Просто курьер. Марьяна, убедившись в отсутствии опасности, открыла дверь.

На пороге стоял мальчишка лет четырнадцати в форменной куртке курьерской службы «Астарии» — тёмно-синяя с белыми пуговицами, чуть великовата ему. Нос красный от мороза, в руках запечатанный конверт.

— Письмо для госпожи Волковой, — выпалил он заученную фразу. — Лично в руки. От постояльца нашей гостиницы.

Старушка взяла конверт. Полезла в кошелёк, достала пару монет:

— Держи, милый. За скорость.

— Благодарю, барыня! — пацан просиял, сунул те в карман и умчался вниз по лестнице, перепрыгивая через ступеньки.

Вера Николаевна закрыла дверь и вернулась на кухню, села к окну, где лучше свет. Вскрыла печать — обычный сургуч гостиницы, не личная печать. Осторожный мальчик. Развернула листок, пробежала глазами знакомый почерк:

«Бабуля, вернулся в Петербург. Прости, к тебе приехать пока не могу — объясню при встрече. Не могла бы ты прибыть в блинную „У Семёныча“? Буду ждать к 17:00. Если не сможешь — завтра приеду сам. С любовью, А.»

— Что пишет наследник? — спросила Марьяна, осторожно глядя в окно через щель занавесок.

— Просит встретиться в блинной. Той самой, куда мы ходили, когда он был маленьким. Помнит, значит… — в голосе старушки появилась теплота. — Но пишет, что не может приехать сам. Странно. Почему?

— Госпожа… У нас проблема.

— Что такое? — Вера Николаевна мгновенно напряглась.

— Слежка. Двое в карете напротив — делают вид, что ждут кого-то, но смотрят на наши окна. И ещё пара на крыше соседнего дома.

Старушка побледнела:

— Слежка? За кем? За мной? Неужели нас раскрыли после стольких лет?

Марьяна покачала головой, продолжая наблюдать из глубины кухни:

— Не думаю. Вчера их не было. Появились только сегодня, и это сразу после прибытия наследника в город. Если бы следили за вами как за княгиней, дежурили бы месяцами. А эти… логично предположить — ждут визита Александра.

— Но почему за Сашей вообще следят? — старуха нахмурилась, пытаясь понять. — Он же просто солдат… Пусть и офицер, но… Марьяна, что он натворил?

Камеристка задумалась, потом щёлкнула пальцами:

— Поняла! Его ведь отправили в штрафбат за пособничество британскому шпиону, пусть и по незнанию.

— Да, но он отслужил срок, искупил вину кровью…

— Всё равно. Такие дела не забываются, не прощаются до конца. Военная контрразведка наверняка держит его на контроле. Особенно сейчас, когда война вступает на новый виток. А тут он вернулся в столицу, пусть и офицер, но с пятном в биографии. Конечно, за ним присматривают.

Вера Николаевна медленно кивнула:

— Логично. Следят за Сашей через меня. Знают, что рано или поздно навестит единственную родственницу. И ждут. — она машинально потёрла запястья. Под тонкой, практически прозрачной от возраста кожей едва заметные белые шрамы — следы ритуала запечатывания эфирных узлов. Семнадцать лет назад ей пришлось навсегда отрезать себя от эфира. Болезненная процедура, необратимая, калечащая. Но это была единственная возможность спрятаться в столице, иначе любой практик почувствовал бы магистра третьей ступени за версту и опознал бы княгиню Северову. Теперь она обычная старуха — околонеофит, даже ниже. Знания остались, но реальной силы давно нет. И не будет.

— Госпожа? — Марьяна заметила её задумчивость. — Вы в порядке?

— Да, просто… странно всё это. Военная слежка — допустим, понятно. Но почему Саша не может приехать? Что он скрывает? От кого прячется?

— Думаю, узнаете при встрече.

— Соглашусь. Избавиться бы только от эскорта.

Вера Николаевна с задумчивостью взглянула в окно. Промолчала секунд пятнадцать. Потом решительно повернулась к телохранительнице:

— Поедем. Но не прямо, как дуры на убой. Вызови извозчика к чёрному ходу через соседний дом. И предупреди Матвея — пусть приготовит «отвлекающий манёвр».

Марьяна улыбнулась, да с хитринкой:

— Старый трюк с двойником? Как при дворе?

— Именно. Пусть Марфа наденет мою шаль и шляпку, выйдет через парадный. Пусть даже поедет куда-нибудь — на рынок, например. А мы тем временем…

— Смоемся через чёрный ход, пока слежка уедет за Марфой. Поняла, госпожа. Как в старые добрые!

— Да, — Вера Николаевна грустно усмехнулась. — Кто бы мог подумать, что придётся использовать придворные интриги для встречи с собственным внуком.

Она подошла к комоду, нажала на потайную панель. Щелчок, и открылся тайник. Внутри, кроме шкатулки с перстнем, лежал небольшой кинжал с перламутровой рукоятью:

— На всякий случай. Мало ли что.

— Госпожа, вы же не думаете, что будет опасно?

— Я думаю, дитя, что мой внук влип в какую-то серьёзную историю. Иначе не стал бы так осторожничать, просить о встрече в людном месте. А значит, и нам нужно быть начеку.

Через десять минут всё было готово. Марфа — пожилая служанка, отдалённо похожая на Веру Николаевну фигурой — накинула хозяйскую шаль, надела её шляпку с вуалью. Вышла из парадного входа, демонстративно опираясь на трость.

Слежка активизировалась мгновенно — карета напротив ожила, кучер взял вожжи. Человек на крыше переместился, чтобы лучше видеть.

Марфа села в заранее вызванного извозчика:

— На Сенной рынок, любезный. Не спеша.

Карета слежки тронулась следом.

А в это время настоящая Вера Николаевна с Марьяной уже выскользнули через чёрный ход соседнего дома через магазин, где старушка частенько покупала чай.

Наёмный экипаж ждал в переулке.

— На ярмарку, — скомандовала старушка, усаживаясь. — Но перед этим сделайте пару кругов по району.

Кучер кивнул. Мужик опытный, такие заказы понимает без лишних слов.