Варлорд. Политика войны (СИ) - "Д. Н. Замполит" - Страница 59

— Километрах в двадцати южней Фуэнте-Обехуна, там наши.

— Что, той самой, про которую Лопе де Вега писал? — отвлекся я от разглядывания своей рожи в зеркальце.

— Не, та в Кастилии, — встал Кортизо. — Пошли, за нас никто не дойдет.

Километра через три мы вышли к небольшой речке, Бембезару, по уверениям Фелипе, а еще через три — на относительно наезженную проселочную дорогу. Идти по ней легче, но такой глупости патрули мятежников от нас не дождутся, мы, хоть и спотыкаясь, шли параллельно метрах в ста, чтобы успеть залечь при появлении людей. Еще до полудня прошли километр и уперлись в заброшенный рудник или шахту — труба обжиговой печи, обвалившееся штольни, полуразобранные на кирпичи строения.

— Ну что, пересидим сиесту и пойдем вечером или полчаса отдохнем и дальше?

— Дальше, — высказался Ларри.

— Дальше, — согласился Кортизо. — Нам немного осталось, до вечера дойдем, если фронт проскочим.

Вскоре мы увидели межевой столбик, чуть дальше невысокую стеночку из каменй, жердевую загородку, а потом услышали звуки близкого жилья — мычала скотина, лаяла собака, визгливый голос звал Хуана.

Пришлось взять еще сильнее в сторону от дороги и удвоить бдительность, отчего конный разъезд мы заметили издалека и успели укрыться. Буквально через десять минут за ним проехал второй патруль, а вдали на дороге замаячил даже не блок-пост, а натуральный опорник с траншеями, блокгаузом и пулеметными гнездами.

Над ним вяло трепыхалось красно-желто-красное знамя националистов, но солдат почему-то не было видно. Только в самом тылу, под навесом, ковырялся в моторе автомобиля один человек.

— Давай угоним? — возбудился Ларри.

— А если он неисправен?

— Подожжем и смоемся!

Бить ноги мне, честно говоря, надоело, а сколько еще тащиться до наших — бог весть, так что я подписался на эту авантюру. Ларри дополз до ремонтника, подкрался, дал по башке, влез под капот, что-то подергал, сел за руль, завел машину и поманил нас рукой.

Мы прихватили оставленный без надзора пулемет, Ларри вырулил на дорогу, а мы с Фелипе развалились на заднем сиденье с крайне надменным видом. Авось не рискнут остановить.

Нас и не остановили, но совсем по другой причине — весь гарнизон опорника обнаружился в полукилометре к северу. Большинство азартно болело за одиннадцать человек в майках. Еще одиннадцать человек, голых по пояс, билось с «маечниками» за потрепанный жизнью кожаный мяч, гоняя его по пыльной площадке. И за них переживала другая куча солдат, в пилотках и фуражках со звездочками Народной армии. Обе стороны были без оружия, но строго держались своих «секторов» — националисты по северному краю поля, республиканцы по южному.

Все были настолько увлечены матчем, что мы в полном обалдении просто проехали мимо, на всякий случай помахав руками. На нас обернулось три или четыре человека, но форвард проскочил вперед, болельщики взревели, и про нас мгновенно забыли.

— Мать моя женщина, они что, не воюют? — только и выдавил я.

— Это обычные солдаты, — объяснил Фелипе. — Не африканцы, не коммунисты, линейные полки, что им вся эта политика…

— С обоих сторон?

— Ну да. Кого офицеры увели к генералам — те за мятежников, кого удержали — те за правительство, а так война им до лампочки.

Ну хоть на окраине Фуэнте-Обехуна нас остановили на блок-посту, но даже не проверили документы, несмотря на мою опухшую и забинтованную рожу. Капрал просто показал рукой по улице в сторону маленькой площади и добавил:

— Штаб в доме с красивыми балконами.

Ларри довел машину, притер ее к стене, чтобы оставить проезд, на ступеньках нам сонно отсалютовал часовой, а в большой комнате, уронив голову на развернутую на столе газету, спал лейтенант.

Услышав наши шаги, он встрепенулся, зачем-то напялил фуражку и недружелюбно уставился на три наши крайне подозрительные рожи — драные, грязные, щетинистые.

— Что вам?

— Я капитан Кортизо, — представился Фелипе, — бомбардировочная эскадрилья «Астурия», нас сбили, где штаб бригады?

— А это что за оборванцы? — офицер брезгливо мотнул подбородком в нашу сторону.

— Из моего экипажа, мы прыгали с парашютами.

— Да? Что-то я ничего не видел, и мне никто не докладывал.

— Мы прыгали за линией фронта и вышли сюда, угнав машину.

— А документы у вас есть?

— Нет, мы летаем на задания без документов, — начал звереть Фелипе.

— Тогда идите-ка отсюда подобру-поздорову, — лейтенант сделал жест «Вон!» и отвернулся.

Ларри с утробным рычанием вытащил свой кольт:

— Где штаб, скотина?

— Спокойно, спокойно! — выставил вперед руки офицер. — Он в Пеньярроя, пятнадцать километров отсюда.

Уже у машины мы услышали через окно, как лейтенант куда-то названивает.

В Пеньярроя нас встречали — блок-пост с пулеметом и штабная «Испано-сюиза», возле которой стоял невысокий комиссар в синем берете и в кожанке, несмотря на теплую погоду. Кроме кобуры с непременным Star B, у него на груди болтался бинокль, а сбоку — командирский планшет.

— Руки вверх!

— Товарищи, мы летчики, — попытался объясниться Кортизо, — наш самолет сбили, мы вышли через линию фронта…

Комиссар неприязненно перебил его:

— То есть вы пришли от фашистов?

— Нас подбили, до фронта не дотянули…

— Арестовать всех троих, — распорядился комиссар. — Обыскать, посадить под замок и приставить караул.

Нас затолкали в подвал алькальдии, куда едва-едва проникал свет из щели под самым потолком. На полу — слежавшиеся охапки сена, вокруг — разбитые ящики, два сломанных стула, недоплетенные корзины и другое барахло.

— Этому идиоту еще придет в голову расстрелять нас, — пробурчал Кортизо, устраиваясь на сене.

— Не нагоняй тоску, выберемся, — Ларри пробовал обломки стульев на прочность.

Блин, неужели эпопея закончится в затхлом подвале, как и началась? Я привалился к стене, устроился поудобнее и взялся подводить итоги, глядя на пляску пылинок в сероватом луче света.

Много ли я успел?

Во всяком случае, «Кондору» мы вломили. А еще не случилось невмешательства — Англия с ним осталась в одиночестве против США, Франции, Италии, Германии и СССР. Кто преследовал свои политические цели, кто зарабатывал бабки, но в любом случае, у Народной армии были оружие, боеприпасы и техника.

Большую часть поставок везли морем, и это тоже наша заслуга — после разгрома Эль-Ферроля с флотом у мятежников швах, не помогали даже итальянские и немецкие корабли, особенно после утопления крейсера «Лейпциг» эскадрильей «неизвестных самолетов».

Я не очень интересовался республиканским террором и потому не мог сравнить нынешнюю ситуацию с вариантом из моей истории. Но из-за быстрого разгрома националистов на севере не случилось наступления Молы и «пятой колонны», а действия «шестой» были не слишком эффективны. По общему впечатлению, ответные репрессии не достигли большого размаха. И уж точно сложилось гораздо более спокойное отношение к церковникам, во всяком случае, на севере.

Техника моя показала себя во всей красе, но главное, что лицензии, документации и просто идеи о будущих путях развития уходили в СССР. Теперь там нет многотысячных армад «виккерсов» Т-26, зато есть «кобры», радары, «Овьедо-1» и разработки на его базе. И понимание, что когда появятся «Овьедо-2, 3, 4» и так далее, с противоснарядной броней и серьезными пушками, из старых танков можно понаделать САУ, ЗСУ, тягачей, бронетранспортеров. А уж тактику колонны Махно и Дуррути в Москве изучали подробно, это я знал от Триандафиллова, Калиновского и советников. Если уж это Советскому Союзу не поможет, то я и не знаю, что еще можно сделать — никакой «тайный советник вождя» тем более не справится.

Но самое главное — это люди. И с дисциплиной у анархистов получше, и понимания, как надо воевать, побольше, и Дуррути жив. Безумно жалко Нестора Ивановича, но он точно прожил года на два-три больше, и я готов поклясться, что это совсем не худшие его годы.