Сентябрь 1939 (СИ) - Калинин Даниил Сергеевич - Страница 44

Пальцы на руке хозяина вагона заметно дрогнули — но пока что он сумел сдержать рвущиеся наружу эмоции.

— Герман… Почему так высоки потери среди бомбардировщиков? Разве вчера я не приказал обеспечить их достаточным истребительным прикрытием? И разве сегодня утром ты не получил разрешение переправить истребительные авиагруппы от границы с Францией?

Геринг резко кивнул — с каким-то даже рывком:

— Так точно, мой фюрер — и приказ выполняется. Но чтобы перебазировать несколько авиагрупп, нам требовалось разработать маршруты движения, определить как время перелетов, так и очередность дозаправки на промежуточных аэродромах в Германии… В настоящий момент большая часть истребителей с французской границы уже переброшена в Польшу — и завтра я планирую использовать против врага две сотни «хейнкелей», прикрыв их равным числом «мессершмитов»! Причем эта армада пойдет против большевиков второй волной — а в составе первой атакует еще две сотни стодевятых. Очевидно, большевики вовремя заметят их и поднимут свои истребители в воздух… Но после воздушного боя, когда русские будут вынуждены посадить оставшиеся самолеты на дозаправку, по врагу ударит вторая волна — уже в составе бомберов. Наконец, третьей волной пойдут пикировщики — они обрушатся на аэродромы противника, местоположение которых определят наши дальние разведчики, проследив за выходящими из боя «крысами»… Кроме того, еще сотню «хейнкелей» и Ме-110 я предлагаю бросить на Лемберг. Правда, прежде стоит предложить полякам ультиматум о сдаче города и изгнании из него большевиков… А вот если они откажутся — сжечь его, сравнять с землей, словно Гернику!

Глаза генерал-фельдмаршала хищно блеснули. Поведав сперва плохие новости, он с легкостью маневрирующего истребителя избежал гнева своего вождя — представив ему завораживающий в своем масштабе план «удара возмездия». И ведь фюрер, воодушевленный речью своего друга, уже был готов позволить ему варварскую бомбардировку и уничтожение Лемберга — однако тут поднялся с места Канарис:

— Мой фюрер! Прошу вас тщательно подумать о целесообразности бомбардировки Лемберга. Это древний немецкий город, в нем осталось множество архитектурных памятников периода австрийского владычества. Наконец, в Лемберге нет достаточного количества военных целей, чтобы просто сравнять его с землей! Наоборот, в городе укрылось огромное число гражданских беженцев — по предварительным оценкам, до ста тысяч человек…

Хозяин вагона прервал главу абвера ленивым жестом руки:

— Вильгельм, разве стоит нам беспокоиться о каких-то там славянах? Это уже унтерменши, число будущих рабов итак избытычно… Тем более, что большинство беженцев — это еврейская грязь, спасающаяся от доблестных зольдат рейха! А город? Город мы после отстроим.

Канарису осталось лишь подобострастно кивнуть, принимая волю своего вождя — а последний уже обратился к Кейтелю:

— А что расскажет нам генерал-полковник? Чем порадуете нас, Вилли?

Начальник верховного командования вермахта прокашлялся, тщательно прочистив горло — после чего, поднявшись, начал свой доклад:

— В настоящий момент зафиксированы три очага столкновений с русскими — Стрый, восточные подступы к Бресту, Лемберг. Несмотря на то, что передовая группа русских, следующих к Стрыю, была уничтожена с воздуха, танкисты большевиков все же вышли к городу. Они действовали без поддержки пехоты и в целом, несли значительные потери — но все же сумели закрепиться на окраинах. Однако в настоящий момент я считаю, что сил двадцать второго армейского корпуса вполне достаточно, чтобы измотать большевиков в обороне. Пятая же танковая дивизия нанесет фланговый удар с севера и зайдет красным в тыл — перерезав русским пути снабжения.

Хозяин вагона согласно кивнул, одобряюще улыбнувшись Кейтелю.

— В районе Бреста на настоящий момент столкнулись лишь передовые отряды противника и наша разведка. Потеряно несколько броневиков и пара легких танков — но эта стычка никоим образом не повлияет на ход сражения. Гудериан будет действовать разумно — перейдя к обороне у Бреста, он измотает наступающие части большевиков. В то время как его собственные танковые клинья нанесут сходящиеся удары на флангах… А в получившемся котле мы легко разобьем большевиков и вынудим их к сдаче.

И вновь довольный кивок фюрера. После чего последовал вполне ожидаемый — но такой неприятный для генерал-полковника вопрос:

— А что там у Лемберга, Вилли? Как показала себя в боях с русскими 2-я танковая дивизия? Господствующие над городом высоты уже захвачены?

Канарис и Геринг заметно напряглись, обратив напряженные взгляды в сторону Кейтеля; последний, немного побледнев, с усилием вытолкнул застревающие в горле слова:

— Вторая дивизия панцерваффе разбита, мой фюрер. Русские «Микки-Маусы» имеют лишь противопульную броню — но вооружены сильным противотанковым орудием. Они в высшей степени эффективны против Т-1 и Т-2, на равных дерутся с Т-3 и даже Т-4… Кроме того, враг выстроил крепкую оборону, закопав свои танки и пехоту в землю. Ни воздушный налет, ни сильный артобстрел этой обороны не подавил; кроме того, летчиками не был обнаружен сильный резерв врага из более, чем двух десятков танков — а также польский бронепоезд. Введение резервов врага в бой, совпавшее с ответным налетом русских бомбардировщиков, отбросило наших танкистов и мотопехоту — хотя схватка в тот момент шла уже на высоте… И я подтверждаю слова генерал-фельдмаршала: русские дерутся с упорством фанатиков. В ближнем бою с панцерами их пехота не бежала — а жгла наши машины бутылками с зажигательной смесью и гранатными связками.

Хозяин вагона буквально побагровел от негодования, услышав о поражении своих танкистов. Заметив это, Кейтель поспешил довольно бравурно и даже несколько пафосно завершить доклад:

— Тем не менее, мой фюрер, большевики будут разгромлены — завтра восемнадцатый армейский корпус начнет штурм Лемберга, а удар пехоты поддержат оставшиеся танки 2-й дивизии.

Быстрый взгляд в сторону вождя позволил генерал-полковнику определить, что последний все же немного успокоился — хотя он был совершенно точно недоволен услышанным. Тем не менее, Кейтель решился озвучить самое важное:

— Мой фюрер! Я прогнозирую победу во всех трех сражениях с большевиками. Однако считаю необходимым отметить, что запасов топлива и танковых снарядов, как и прочих боеприпасов, выделенных на Польскую кампанию, совершенно точно недостаточно для ведения войны с советами. Да, мы можем использовать трофейные польские пушки и запас снарядов к ним — а также боеприпасы подходящих калибров к нашим орудиям. Равно, как и винтовочные патроны польских «маузеров», а также захваченное у поляков топливо… Однако трофеев все равно не хватит для развертывания широкомасштабного наступления по всему фронту; в силу чего считаю целесообразным нанести удар именно по Украине, перебросив корпус Гудериана на юг — естественно, уже после разгрома большевиков под Брестом. Я уверен, что до наступления осенней распутицы мы сумеем занять Киев и богатые, плодородные земли Украины, добравшись до Днепра — после чего русским можно навязать мир наподобие «Брестского».

Хозяин вагона, однако, лишь криво усмехнулся:

— Никакого перемирия или мира теперь быть не может, Вилли. От русских нам нужна лишь полная капитуляция! Или ты забыл, что большевики нарушили условие «Брестского мира» спустя всего восемь месяцев — начав воевать против наших зольдат как раз на Украине? Они использовали подаренное им время для передышки, чтобы создать собственную армию — и теперь также используют перемирие, чтобы без лишних сложностей провести мобилизацию… Нет, нужно бить их сейчас, пока враг слаб! Выпуск боеприпасов форсируют на заводах, пусть набирают новые смены и работают круглосуточно — я дам требующиеся указания. А топливо? Топливом нас обеспечат румыны.

Фюрер бросил красноречивый взгляд в сторону Гесса — и тот несколько даже рисовано, вальяжно кивнул. Ведь Чемберлен с радостью принял все условия немцев, вступающих в войну с большевиками — и дал указание лишить всякой поддержки румынского монарха Кароля II… А также потребовал от находящихся в Румынии представителей польского правительства не признавать захвата восточных областей республики большевиками — и ни в коем случае не разрешать своим воякам драться против немцев заодно с русскими. Также были даны гарантии и о воздушной неприкосновенности западной границы рейха…