Сентябрь 1939 (СИ) - Калинин Даниил Сергеевич - Страница 35

— Сделаю все необходимое, жди подкрепления. И… с Богом, Кирилл.

Упоминание Бога из уст бывалого, можно сказать даже, закоренелого политработника, прозвучало действительно сильно. Но Макарова реально проняло под обстрелом — да и при виде бронированной орды, накатывающей на высоту. Что-то стронулось в его голове, да и в душе тоже — и, поняв это, капитан крепко пожал протянутую ему руку:

— Только поспеши!

…- Андрей, как ты там, живой? Доложи о потерях!

Капитан Кругликов, в очередной раз шмыгнув разбитым носом, коротко ответил:

— Нормально, жив… Один танк накрыло прямым попаданием вместе с экипажем. И «бэтэшке» Чуфарова пушку осколок повредил, стрелять сможет только из пулемета. Остальные вроде целы, так, мелкие повреждения… У меня вон, стакан перископа с башни осколком срубило — но мешки с землей основной удар погасили, броня выдержала. Капониры еще крепко засыпало, у меня аппарель обвалилась — быстро не выехать.

— Понял тебя, три машины… Смотри, Андрей — немцы практически с минами поравнялись, сейчас будет им сюрприз! Как только первая рванет, начинай выбивать танки со своего фланга — у них броня тонкая, одним точным попаданием накрыть можно.

— Принял.

Комбат отключился, а Андрей приник к телескопическому танковому прицелу, одновременно с тем взявшись за маховики поворота башни. Угол обзора у ТОП-1 так себе — по ощущениям ты словно целишься из снайперской винтовки… Но хотя бы не через ствол пушки! А немцы так густо прут, что цель выберешь и без панорамы.

Одно плохо — всего три танка против целой армады германских боевых машин! И пехоты — целый полк в атаку идет, человек с тыщу… А сколько кавалеристов уцелело в окопах — и все еще способны драться?

То загадка…

Когда высоту готовили к обороне, «бэтэшки» с разбитой ходовой расположили именно за позициями пехоты — но им, кажется, досталось больше всего. Сейчас там к небу тянутся сразу три чадных, дымных столба… Держащиеся же на ходу танки комбриг разделил на две равные группы, разместив их ближе к восточному и западному скатам горы — практически на флангах; чуть ниже их расположились противотанковые батареи. Правда, что теперь от них толку? Поляков точно накрыли — да и позицию трофейных немецких пушек с «безлошадными» танкистами прочесали несколько гаубичных снарядов… А воевать-то все равно нужно.

Вот ведь судьба солдата на войне! Только вчера штурмовали эти треклятые высоты, а теперь роли поменялись зеркально; головные немецкие танки практически поравнялись с зоной минирования — это около трехсот метров до подъема. Но от «бэтэшек» Кругликова их пока еще отделяет метров четыреста… Вообще, местоположение противотанковой мины можно определить по просевшей над ней землей, пожухлой траве — или, наоборот, свежему бугорку, если саперы перестарались, когда зарывали стальной блин со взрывчаткой… Проще всего заметить их сейчас, когда бой еще не начался — а танк идет с «крейсерской» скоростью держащейся за ним пехоты. Но ведь «Кортумова гора» выдержала уже две схватки! Сперва горные егери Шернера атаковали высоту при поддержке имеющихся БТР, потом вчерашний штурм — и преследование бежавших. Так что северный склон ее и подножие горы в целом крепко взрыхлены снарядами, перепаханы гусеницами… Это послужило хорошим подспорьем при минировании.

И вот уже панцер, венчающий «клин» слева, задел гусеницей одну из мин…

Взрыв подбросил легкую «единичку» с ее тончайшей противопульной броней, сорвал гусеницы и выбил катки; мотор пулеметного панцера задымил практически сразу. А Кругликов обманчиво спокойно довернул маховик поворота башни… И не сводя перекрестье прицела с борта «двойки», следующей позади Т-1, нажал на педаль спуска.

— Выстрел!

Лязгнул казенник, выплюнув стрелянную гильзу — при стрельбе бронебойными танковая «сорокапятка» работает в режиме полуавтоматики. Остро запахло сгоревшим порохом — а заряжающий уже сноровисто зарядил орудие новой болванкой! Капитан не промахнулся: его снаряд проломил тонкий броневой лист башни (всего четырнадцать с половиной миллиметров) — и, срикошетив от смятого казенника пушки, угодил в боеукладку. Заодно порвав бедро заряжающего, отчаянно завизжавшего от дикой боли… Однако детонации не произошло — заискрил порох в разбитых гильзах, но осколочных снарядов в ней просто нет. От удара машину крепко тряхнуло, заглох двигатель — но пришедший в себя мехвод быстро запустил панцер. Видя это, Кругликов крепко ругнулся — и, мгновенно поправив маховик доводки, всадил вторую болванку в моторное отделение.

— Выстрел!

Германская машина вспыхнула, как скирда соломы, облитая бензином; открылся башенный люк, наружу полез офицер — но изнутри его тотчас догнал скрученный язык пламени… Вслед за командиром, открыли огонь оставшиеся два танка — Малютин точно всадил болванку в лоб «единички», а экипаж второй машины повредил ходовую еще одной «двойки». После чего добил ее второй болванкой; огрызнулись огнем танки Михайлова и на левом фланге, где первый немец также подорвался на мине…

Но в ответ уже ударили очереди немецких автоматических пушек.

Малый калибр их снарядов (всего двадцать миллиметров) опасен гусеницам, способен залететь и в смотровую щель, разбив триплексы — а за сто метров возьмет двадцать миллиметров брони. Если зарядит точной очередью, то вполне способен поразить «бэтэшку» даже в лоб! Но за четыреста метров очереди легких немецких машин мало чем угрожают советским «быстрым танкам», чью броню усилили мешками с землей… В очередной раз взвод (по сути, именно взвод) Кругликова ударил едва ли не залпом — и вспыхнули разом три немецких «панцера», прекративших движение из-за мин! Советские танкисты приноровились бить в моторную часть — расстреливая левую оконечность перевернутого танкового клина и поражая панцеры в правый борт.

Но если маневр немецких машин на левом фланге ограничило минное поле, то тяжелые и средние панцеры в центре клина уже разделились. И медленно поползли к позициям советских танкистов, ловя в хорошую цейсовскую оптику вспышки «сорокапяток»… Они развернулись к ним прочной лобовой бронёй — а очереди «двоек» послужили танкистам в качестве целеуказателей.

В свою очередь, командир роты германских легких машин уже приказал продолжить движение — взяв сильно левее, обходя высоту с фланга. Он верно угадал, что мины выставлены по фронту, прикрыв лишь северный склон горы — и теперь спешил обойти их, заходя большевикам в тыл… Наконец, командующий третьим полком панцерваффе, оценив верный маневр подчиненного, также приказал обоим «крыльям» полка обходить «Кортумову гору» на флангах.

Вдруг взлетевшую с высоты 324 красную ракету он просто не увидел…

Между тем, к «бэтэшке» Кругликова пристрелялась одна из «двоек» — две очереди бронебойно-трассирующих легли точно в башню, в клочья разорвав мешки с землей. Последние не могли их остановить, хоть и погасили силу ударов — но по лобовой броне будто рубанули огромным зубилом! Капитана крепко тряхнуло внутри машины — и первая его болванка махнула мимо цели; мешали целиться и мелкие комочки земли, налипшие на прицел снаружи… Плюнув на все, Андрей приказал зарядить один из немногих осколочных — и подловил-таки настырную «двойку» во время смены позиции. Граната ударила рядом, но осколки ее ожидаемо зацепили гусеницы — а близкий разрыв вмял один из катков.

— Бронебойный!

Башнер мгновенно закинул снаряд в казенник, лязгнул затвор пушки — и тут же в лоб бэтэшки врезалась германская трехдюймовая болванка… Брызнули оранжевые искры расколотой ударом брони, а слева послышался страшный шлепок о мягкое; вдруг сильно запахло кровью. От сильнейшего толчка капитана сбросило с сидения — и он уже рефлекторно, ведомый твердым желанием довести дело до конца, нажал рукой на педаль спуска.

— Выстрел…

Капитан старался не смотреть в сторону заряжающего. Он твердо понял, что Вани больше нет: так много крови из несмертельной раны столь быстро не натечет — а раненый даже без сознания ворохнется или издаст какой стон… Но нет, тишина в башне буквально мертвая, только порох шипит в снарядных гильзах.