Сентябрь 1939 (СИ) - Калинин Даниил Сергеевич - Страница 34

Бесчеловечная расправа над сбитым летчиком повергла Рябцева в состояние глубокого шока. Он не вполне понимал, что делает, когда развернул «ишачка» вниз и бросил его на «худого», пилот которого расстрелял Антонова в воздухе… И-16 крепко уступает «мессерам» в скорости, скороподъемности. Но этот разрыв невелируется, когда «ястребок» падает сверху, а немец наоборот, пытается набрать высоту! Однако, когда расстояние между самолётами сократилось уже до двухсот метров, лейтенант наконец осознал, что ему не из чего стрелять по врагу.

Однако с курса он так и не свернул, направив машину на самолёт германского палача…

— За вас, мужики.

Рябцев догнал противника, заметившего падающий сверху «ястребок» едва ли не в последний момент. Немец попытался рвануть в сторону и уйти от удара — но добился лишь того, что массивный мотор И-16 врезался не в фюзеляж, а рубанул пропеллером по хвосту, срубив его почти напрочь! Сорвавшись в штопор, нацист полетел вниз, стремительно набирая скорость; пилот, от резкого удара врезавшийся головой в приборную панель, на несколько секунд потерял сознание… Он ещё успел прийти в себя — и мазнув взглядом по фотографии довольно миловидной, белокурой девушки (невеста!), поспешил покинуть сбитую машину.

Вот только уже в полете, едва ли не в точности повторяя судьбу сбитого им лётчика, молодой нацист вдруг понял: высота для раскрытия парашюта слишком мала. Надеясь на чудо, он все равно рванул вытяжное кольцо — вот только купол парашюта раскрылся над головой слишком поздно, не сумев толком погасить удара о землю.

Короткая вспышка в глазах, острая боль в ногах и спине, последняя мысль о недождавшейся его Эльзе… Все.

Сильный удар также здорово тряхнул «ишачок» Рябцева — но советский истребитель, даром что деревянный (а где-то и фанерный!) столкновение выдержал. Правда, погнуло винт, заглох мотор, так что и Пётр устремился к земле — но помня судьбу капитана, он не стал покидать машины… Как же было страшно — все тело била крупная дрожь, пальцы на ручке управления тряслись, мысли в голове путались! Но недюженным усилием воли лейтенант взял себя в руки, собрался — и смог запустить мотор уже у самой земли… После чего «ишачок» удалось выправить — и жёстко посадить его на относительно ровном участке поля у самого шоссе.

В этом бою Рябцеву всё-таки повезло… Ведь напарник сбитого им немца не стал преследовать советского лётчика, будучи уверенным в том, что тот разобьется. Но в целом атака советских истребителей выиграла бойцам 5-й кавалерийской всего лишь пару минут… Однако и короткий воздушный бой привёл бойцов в чувство, помог преодолеть замешательство. Показал наконец, что и немцев можно бить!

И вот уже расчёт ПВО, прикрепленный к кавалеристам, отцепил от полугусеничного грузовика ЗИС-33 зенитную трехдюймовку, принявшись спешно готовить орудие к бою. А прикрывая его, открыли огонь две счетверенные установки «Максим», установленные прямо в кузове ГАЗ-АА… Наконец, соориентировались и кавалерийские командиры — приказав всадникам спешиться и залечь в стороне от дороги.

В то время как с аэродрома подскока уже взлетели две эскадрильи «ишачков»…

Глава 15

«Кортумову гору» заволокла густая пелена дыма и пыльной взвеси, поднятой ударами тяжелых снарядов; от вони сгоревшей взрывчатки стало трудно дышать. Прошло уже чуть больше минуты, как разорвался последний, практически трехпудовый снаряд — но на высоте все еще трещат взрывы, свистят пуля; это еще не штурм, это продолжается детонация боеприпасов! Чадными, дымными факелами горят в капонирах разбитые танки, настоящий пожар охватил рощу на левом склоне — а ведь там размещалась польская противотанковая батарея.

Один из гаубичных фугасов накрыл капонир со снарядами — ухнуло так, что вздрогнула сама гора, а над батареей поднялось грибообразное облако пламени, дыма и пыли. Комбат Акименко, едва придя в себя, с ужасом смотрел на перепаханные тяжелыми снарядами позиции, не узнавая привычного ландшафта «Кортумовой горы» — теперь его взгляду открылся какой-то лунный, фантасмагоричный пейзаж из романа Герберта Уэллса… А когда он увидел ползущие в сторону высоты немецкие танки, у капитана просто перехватило дыхание — и первая мысль в голове его звучала просто и ясно.

Нужно бежать…

Впрочем, парой секунд спустя комбат уже взял себя в руки — хотя эти самые руки начало трясти то ли от контузии, то ли от запредельного нервного напряжения. Ведь Рудольф Файель, построив свои панцеры перевернутым клином, бросил в бой едва ли не сотню машин разом! Тот факт, что средних «троек» из них всего пять штук, а панцеров «огневой поддержки» Т-4 лишь десять (и это все средние и «тяжелые» танки обоих полков!), не играет сейчас особой роли. Под прикрытием артподготовки немцы подобрались к высоте уже метров на пятьсот — а легкопушечные двойки, составляющие не меньше половины атакующих машин, на близкой дистанции вполне могут взять БТ-7… Особенно в борт.

Впрочем, пока что германские танки идут вперед с небольшой скоростью, дожидаясь свою пехоту — панцергренадер везли на грузовиках вслед танкам, и выгрузили их уже перед самой атакой. Что поделать? Бронетранспортеры «Ганомаг» в достаточном количестве получили пока лишь первая и третья танковые дивизии панцерваффе, а у Файеля был всего один БТР, используемый им в качестве «кочующего» миномета. Тот факт, что ныне почивший полковник Шернер в свое время также получил несколько БТР, во многом и определил его готовность совершить рывок на Львов…

Тем не менее, этой уязвимостью было бы грех не воспользоваться — и уже чуть пришедший в себя Акименко закричал польскому артиллерийскому наблюдателю, также находящемуся на командном пункте:

— Быстрее корректируй! Нужно срочно прижать их пехоту к земле!

Пожилой уже офицер-артиллерист, призванный в «войско польское» из запаса, а некогда командовавший батареей трехдюймовок в составе еще царской армии (и воевавший против немцев и австрийцев!), только покачал головой:

— Связи нет, перебило телефонные кабели.

— Так восстановить связь, срочно!

— Есть восстановить связь.

Польский майор ответил глухо, с уже довольно сильным акцентом, прорезавшимся за последние годы. Давно ему не доводилось говорить на русском… В подчинение у майора действительно имелось пять связистов, имевших с собой пару запасных катушек телефонных проводов — но после жестокой арподготовки их наверняка не хватит. А даже если и хватит — время-то будет уже упущено… Понял это и Акименко:

— И отправьте посыльного к майору Берко — пусть прямо сейчас направят батальон пехоты нам на помощь!

— Есть, пан капитан…

Немолодого артиллериста крепко задевало, что им командует молодой по его меркам танкист, к тому же ниже по званию — но Кириллу Акименко было глубоко фиолетово, что там думает белопогонник. Нужно было как можно скорее включиться в бой, дать немцам отпор, остановить накат на высоту! Но для этого требовалось восстановить связь хотя бы с командирами рот, если их машины еще целы… Однако, проводив взглядом поляка, капитан словно впервые увидел Макарова — он совершенно позабыл про комиссара за время арподготовки. И на секунду в глубине души комбата шевельнулся червячок сомнения — а вдруг полковой комиссар захочет взять на себя командование и провести бой, как старший по званию? Но Акименко был совершенно уверен в том, что не имеющий реального боевого опыта в качестве танкиста, Макаров не сумеет грамотно построить оборону… Потому безапелляционно заявил:

— Товарищ комиссар, сами видите — положение отчаянное. Мне необходим ваш пушечный броневик как последний резерв — и я очень прошу вас как можно скорее связаться с подкреплением! Если не получится вызвать их по радиосвязи, отправляйтесь лично, возьмите пулеметный бронеавтомобиль. И если химические танки привел майор Померанцев, то пусть берет под начало оставшиеся «бэтэшки» и кавалеристов, и наносит фланговый удар по врагу, обойдя высоту!

Макаров ответил не сразу — артподготовка немцев сильно оглушила его, а один из фугасов лег совсем рядом с КП. От сильного взрыва, тряхнувшего землю и жуткого грохота, комиссар на мгновение потерял сознание… Однако теперь он немного пришел в себя — и был крепко недоволен тоном простого комбата, капитана (!), распоряжающегося самим полковым комиссаром! Но в тоже время Макаров не был ни дураком, ни законченным честолюбцем, ни подлецом — и потому он смог честно признаться себе, что ему не удастся организовать оборону танкистов в подобных обстоятельствах, просто не хватит знаний и командирского мастерства. А еще он смог принять этот факт — и одновременно с тем не озлобиться на Акименко… Так что вместо резкого ответа, что поставил бы зарвавшегося комбата на место (и готового уже сорваться с губ!), Макаров протянул ему руку: