Художник из 50х (СИ) - Симович Сим - Страница 48

— Сколько времени на всё про всё?

— Десять дней. Работать будете не один — с нашей бригадой. Четверо опытных мастеров, плюс подмастерья.

— Оплата?

— Двести рублей за весь объём. Плюс премия, если уложимся в срок.

Неплохие деньги за полторы недели работы. И опыт театральный получить можно.

— А материалы, инструменты?

— Всё предоставляет артель. Холсты, краски, кисти, леса для работы. Вам только приходить и творить.

Гоги допил чай, поставил чашку на стол. Предложение было заманчивым по нескольким причинам. Во-первых, деньги никогда не лишние. Во-вторых, театральная живопись — совершенно новая область, которую стоит освоить. В-третьих, работа в коллективе даст возможность перенять опыт других мастеров.

— А какие требования к качеству? — уточнил он.

— Театральные декорации — не картинная галерея, — пояснил Иван. — Главное, чтобы издалека смотрелось эффектно. Зрители сидят в зале, мелких деталей не разглядят.

— Понятно. Широкая манера, яркие краски, чёткие контуры.

— Именно! Вы понимаете специфику.

Гоги встал, прошёлся по комнате. Работа с Берией, конечно, важнее и интереснее. Но «Царевну-лягушку» он уже закончил, следующего заказа пока нет. Две недели свободного времени можно потратить с пользой.

— Хорошо, — решился он. — Соглашаюсь. Когда начинаем?

— Завтра с утра! — обрадовался Иван. — В восемь ноль-ноль в мастерской артели. Адрес вот, — он протянул листок. — Спасибо, Георгий Валерьевич! Вы нас очень выручаете.

— Не стоит благодарности. Мне самому интересно попробовать что-то новое.

Проводив посланца, Гоги вернулся к столу и ещё раз просмотрел эскизы. Революционная романтика, героическая борьба, торжество справедливости. Всё, что полагается для такой пьесы.

«Любопытно будет поработать с театральными мастерами, — подумал он. — Узнать их секреты, приёмы. Расширить кругозор».

Кроме того, работа в артели даст возможность пообщаться с коллегами, узнать, чем живёт художественный мир Москвы. До сих пор он работал в одиночку, варился в собственном соку.

Заварил новый чай, сел планировать завтрашний день. Нужно будет рано встать, подготовить рабочую одежду, взять свои кисти — мало ли, вдруг казённые окажутся плохими.

А главное — настроиться на коллективную работу. После месяцев одиночного творчества придётся учиться работать в команде, подстраиваться под общий ритм.

Но это тоже полезный опыт для художника.

После ухода посланца из артели Гоги почувствовал знакомое беспокойство — руки требовали дела, а в голове уже кружились образы будущих декораций. Но до завтра оставалось время, и художник решил потратить его с пользой.

Он окинул взглядом свою комнату. Мебель, сделанная собственными руками, радовала глаз — шкаф с резными берёзовыми ветвями, стул с виноградными мотивами. Но стол, за которым он работал, был слишком мал для масштабных проектов. Для театральных декораций понадобится что-то более просторное.

Гоги достал из сундука самодельную линейку и начал планировать. Стол должен быть большим — метр на полтора как минимум. Прочным — выдерживать вес больших листов бумаги, красок, инструментов. И красивым — ведь это будет его рабочее место на долгие годы.

Надел старые брюки и заштопанную рубаху и отправился на строительные склады за материалом. После войны хорошее дерево было дефицитом, но за разумную плату можно было найти приличные доски. Выбрал несколько сосновых — не идеальных, но крепких и ровных.

— Мебель мастерите? — поинтересовался кладовщик, помогая грузить доски на тележку.

— Стол рабочий, — ответил Гоги. — Для художественных работ.

— Дело полезное. Искусство нашему народу нужно.

Дома Гоги разложил доски на полу, начал размечать детали простым карандашом. Столешница из трёх широких досок, ножки — массивные, устойчивые. Снизу — полочка для бумаги и материалов. Всё должно быть практично и надёжно.

Взял старую, но острую пилу и начал работать. Ровные, размеренные движения успокаивали нервы после утреннего волнения. В процессе резки дерева мысли сами собой текли к завтрашней работе.

«Железный поток», — размышлял он, отпиливая очередную заготовку. — «Пьеса Серафимовича о гражданской войне. Красная Армия, белогвардейцы, народные массы.»

Театральная живопись требовала особого подхода. Не детальной проработки, как в книжных иллюстрациях, а широких, выразительных мазков. Зритель сидит далеко, должен понимать суть с первого взгляда.

Закончив с распиловкой, принялся за строгание самодельным рубанком. Под лезвием доски становились гладкими. В воздухе пахло свежей стружкой.

«Главное в советском театре — воспитательная функция, — продолжал размышлять художник. — Декорации должны помогать зрителю понять идею пьесы, прочувствовать революционный пафос.»

Он представил себе сцену боя — не статичную картинку, а динамичную композицию. Диагональные знамёна, создающие ощущение движения. Красные цвета революции против чёрных сил реакции.

Приступил к сборке каркаса. Соединения делал на деревянных шипах — гвозди были дороги, да и соединение получалось прочнее. Каждый элемент подгонял тщательно, как учил его покойный отец-столяр.

В процессе работы в голове складывался план завтрашнего дня. Сначала познакомиться с товарищами из артели, изучить их методы. Потом разобрать эскизы, понять замысел режиссёра.

«А что, если предложить свои идеи?» — подумал Гоги, подгоняя ножку стола. — «В эскизах видны стандартные решения. Может, добавить что-то свежее?»

Столешницу собрал из трёх досок, тщательно подогнав стыки. Поверхность получилась ровная. Обработал её наждачной бумагой, которую берёг для особых случаев.

«В коллективе работать не привык, — размышлял он, шлифуя доски. — Нужно будет подстраиваться, учитывать мнения товарищей. Интересно, примут ли мои предложения?»

К вечеру стол был готов. Гоги отступил, оценивая результат. Получилось добротно — просторная рабочая поверхность из светлой сосны. Не шедевр краснодеревщика, но крепко и практично.

Протёр столешницу влажной тряпкой, дал высохнуть. Перенёс свои художественные принадлежности с маленького старого стола. Краски, самодельные кисти, бумагу — всё разместилось с запасом.

«Завтра новый опыт, — подумал художник, раскладывая инструменты. — Театральная работа, товарищи по цеху, большие форматы.»

В голове уже роились идеи — как изобразить революционную борьбу, как передать героизм красных бойцов, как создать образы, воспитывающие советского зрителя.

Но это завтра. А сегодня он просто наслаждался плодом своего труда — новым рабочим столом, который послужит ему в творческих делах.

Когда основная работа была закончена, Гоги не смог остановиться. Стол получился добротным, крепким, но слишком простым для его вкуса. Руки, привыкшие к красоте, требовали продолжения.

Он достал из сундука свой любимый нож-бабочку и набор стамесок. Если делать что-то, то делать красиво. Даже обычный рабочий стол может стать произведением искусства.

Начал с края столешницы. Сначала наметил карандашом простой орнамент — вьющаяся лоза с листьями. Не слишком сложный, но изящный. Такой, который не будет отвлекать от работы, а только радовать глаз.

Первый надрез стамеской лёг точно по линии. Дерево поддавалось легко — сосна была мягкой, податливой. Из-под резца выходили тонкие завитки стружки, пахнущие смолой.

Гоги работал не спеша, наслаждаясь процессом. Каждый листочек вырезался отдельно, получал свой характер. Стебель лозы извивался по периметру столешницы, как живой.

К центру стола орнамент становился сложнее. Здесь художник решился на более амбициозную композицию — стилизованный цветок, напоминающий одновременно розу и пион. Символ красоты, расцветающей под руками мастера.

Лепестки вырезались слой за слоем. Сначала общая форма, потом детали — прожилки, изгибы, игра света и тени. Стамеска скользила по дереву, как кисть по холсту, создавая объём из плоскости.