Мисс Эндерсон и её странности (СИ) - Зарецкая Анастасия - Страница 92

В доме Эндерсонов было куда меньше угощений, но куда больше разговоров.

Бернис, конечно, пыталась развлечь свою семью, которая должна была приобрести в числе, но, кажется, только разрушилась. Единственным, кто время от времени поддерживал беседу, был отец — да и он, погруженный в раздумья, был немногословным. Алеста уткнулась в ежевичный пудинг, однако за бесконечно длинный промежуток от начала празднования не съела даже его половину.

А миссис Меллиган… Кимберли. Бернис сказала, что зовут её Кимберли. Даже имя её было куда изящнее и аристократичнее имени мамы. Кимберли и вовсе отказалась от какой-либо пищи. Зато отдала предпочтение бутылке из тёмного стекла — и темно-красной жидкости из этой бутылки становилось всё меньше и меньше.

Алеста догадывалась, к чему это может привести.

К истерике и обвинениям, от которых Алесту не сможет защитить ни один адвокат, даже самый грамотный, — не найдёт аргументов.

Чтобы избежать эмоциональных сцен — ну или просто потому, что нахождение за этим столом стало невыносимым — Алеста в какой-то момент встала, извинилась перед всеми и выскользнула в коридор.

Бернис оказалась рядом почти сразу же.

Как же сильно я тебя подставила, Бернис…

— Мне нужно побыть одной, — произнесла Алеста строго. — Слишком насыщенный день. Я не могу так… Хочу посидеть в тишине. Не иди за мной, пожалуйста, Бернис.

Бернис кивнула. Предложила:

— Когда отдохнёшь, возвращайся. Я буду тебя ждать.

Алеста кивнула. Первой потянулась к сестре, сжала её в крепких объятиях… Бернис вернулась к родителям. И Алеста понадеялась, что теперь, без её присутствия, разговор за столом пойдёт куда более радостно и далеко.

Желание Алесты побыть в одиночестве не видело никаких границ.

Стены этого дома душили её. И потому Алеста перешагнула через порог, не испытывая никакого сожаления из-за того, что уходит. А потом ещё и за ворота вышла — нажала на кнопку, которая ослабила магнит, впаянный в тяжелую кованую дверь. И выскользнула на дорогу шустро и незаметно, как лиса, обокравшая курятник.

Эта улица была Алеста знакомой.

Весьма отдаленно, но всё-таки единожды Алесте доводилось по ней проходить.

Где-то поблизости должен стоять дом Гилсонов. Ужин в котором прежде казался мучительной пыткой, но теперь, в сравнении с домом Меллиганов, стал недостижимой мечтой. Понять бы только, куда именно следует идти: направо или налево? Или, быть может, вообще на север, протиснувшись между домами?

А если Алеста всё-таки найдёт этот дом? Что будет тогда? Постучит в дверь и убежит, в один момент растеряв всякую смелость? А если не убежит, тогда ей придётся праздновать Перерождение вместе с Гилсонами. А если они не пригласят Алесту к столу?

А если она и постучать-то не осмелится?

И всё-таки возвращаться Алеста не собиралась. Уж точно не сейчас. Побрела вдоль дороги, доверившись переулкам. Пожалела о том, что рядом с ней нет Короля Подземельных: тот наверняка привёл бы Алесту в правильное, нужное ей место, где бы они ни находилось.

Дома из отдалённо знакомых вдруг превратились в совершенно чужие.

Следовало, наверное, свернуть назад, вернуться в более знакомую местность… Но Алеста совершила уже порядочное число поворотов. И, возвращаясь, вполне могла бы выбрать неправильный путь… Проиграть переулкам впервые за жизнь. Тогда выяснится, что отец зря пожертвовал репутацией и что появление Гленна Гилсона тоже оказалось бесполезным.

Алеста шла вперёд.

Позволила дорогам увести себя туда, куда заблагорассудится Иосу. А потом вдруг услышала голос — он прорезал морозный воздух и пылающим огоньком влетел прямиком в душу Алесты.

Голос звал её по имени.

— Лесс?

По давнему, тщательно забытому имени — о котором один давний знакомый Алесты напомнил её текущему знакомому.

Алеста развернулась резко — и взглядом наткнулась на Кейдена Гилсона. Или как там Бернис к нему обращается… Кей?

— Здравствуй, — сказала Алеста.

— Здравствуй, — отозвался он.

Кей выглядел в точности как сама Алеста: будто наспех покидал дом. Небрежно накинутое пальто с расстегнутыми пуговицами, взъерошенные волосы, лихорадочный блеск в глазах и руки, что дрожат едва уловимо.

И всё же вряд ли хоть когда-нибудь в жизни сердце Алесты трепетало так пылко, как в это мгновение. И вся эта неидеальная картинка вдруг оказалась совершеннее, чем вся остальная жизнь Алесты. Достигла предела, который прежде казался недостижим.

— Куда-то спешишь? — поинтересовалась Алеста.

— Не поверишь, но на меня снизошло сожаление, — ответил Кей — и на шаг приблизился к ней. — Я вдруг ясно осознал, что прямо сейчас где-то неподалеку находишься ты. И сразу же отправился на твои поиски.

— Это хорошо, — заметила Алеста. — Лучше, чем если бы тебе просто стало невыносимо праздновать Перерождение в кругу семьи.

Кей медленно отвёл взгляд от лица Алесты и посмотрел ей за спину. А вид за спиной Алесты был весьма и весьма сомнительный: задний фасад заброшенного дома, что небрежностью своей выбивался из аккуратной, выглаженной улицы.

— Я знаю одного красивое место, — признался Кей. — Если ты не против, мы можем пройтись до него — здесь недалеко. После заседания я был в Управлении. Есть что рассказать.

И взглядом вновь вернулся к глазам Алесты. Но упоминание заседания тяжелым грузом опустилось Алесте на плечи, и Кей вновь стал просто Кеем, а не воплощением всех её тайных мечтаний.

Она покачала головой из стороны в сторону и вздохнула:

— Умеешь ты рушить магию, Кей. Давай пройдёмся.

Заброшенный дом оказался позади, а за ним последовали жилые. И вот за спиной осталась первая улица, вторая, третья… Кей вывел Алесту к лесу, внушающему мало доверия. Пожалуй, Кей и сам прекрасно понимал, какие сомнения одолевают Алесту, потому что заметил, повернувшись к ней:

— Осталось совсем немного. Пройти по тропе.

Кей, конечно, совсем забыл про снегопад, который шёл почти непрерывно все эти дни, остановившись лишь сегодня после обеда. От тропы остался лишь намёк: расстояние между деревьями чуть шире среднего и, быть может, веточки, обломанные на краях.

Разворачиваться было поздно, а пробираться через сугробы — невыносимо. Особенно в низких ботинках Алесты, предназначенных для городских улиц. Кея это тоже смутило. Но он быстро нашёл выход: не зря же который год решает загадки в Управлении, правильно?

Он повернулся к Алесте и предложил:

— Обхвати меня за шею, только очень крепко. Если станет страшно, можешь зажмурить глаза.

Какие-то такие советы Алесте уже приходилось сегодня слушать… Она посмотрела на Кея, не скрывая сомнения:

— Очередной протокол?

— Нет, — он качнул головной и улыбнулся задорно. — Только сила рук. И никакого обмана.

Поручение Алеста выполнила. Шагнула вперёд, обхватила шею Кея — его лицо на мгновение оказалось непозволительно близко, и потому Алеста быстренько отвернулась в сторону. Но зажмуриваться не стала. Правая рука Кея вдруг оказалась у Алесты под талией, а левая… Левая чуть ниже. А потом Алесту резко подкинуло вверх, и она повисла в воздухе, крепко к Кею прижатая.

— Опыт, — заметил Кей Алесте на ухо.

— Часто приходится носить девушек на руках? — поинтересовалась она.

— Только одну, — ответил Кей, и Алеста заметила, как губы его растягиваются в улыбке. — Держись крепко!

Он пошёл через сугробы, как непоколебимый ледокол — напролом. И Алеста, которой казалось, что крепче держаться невозможно, вдруг обнаружила в себе способность прижаться к Кею ещё плотнее, а иначе раскачивалась бы маятником из стороны в сторону.

Мир вокруг вдруг превратился в написанную акрилом картину.

Черные мазки деревьев накладывались на серые мазки снега, скрытого в полумраке. А потом к этим мазкам вдруг добавились жёлтые, посверкивающие призывно, но Алеста не смогла понять, что за ними скрывается, пока цеплялась за Кея.

Идти в самом деле оказалось недалеко.

Ну или ехать, с чьей стороны смотреть.