Отец на час. Работает спецназ (СИ) - Коваль Лина - Страница 27

Долго восстанавливаем дыхание в полной тишине.

— Завтра у меня суд, — сообщаю грустно.

Влад чуть сильнее прижимает мою голову к своей груди.

— Волнуешься?..

— Есть немного. Страшно, что еще они могут придумать…

— Давай я все-таки пообщаюсь…

— Нет, — улыбаюсь и мотаю головой, а затем переплетаю наши пальцы, поглаживая широкую ладонь. — Не стоит, Влад. Кира сказала исключить все личные контакты с Колей и его семьей.

— Ты ей доверяешь? — спрашивает он как-то странно.

— Кире Осиповой?.. Конечно! Как себе. Мы ведь со студенчества дружим. И с Андреем тоже.

— Тот пузатый? Который в ресторане тебя с пианистом сводил?..

— Ага, — вспоминаю вечер, когда мы первый раз поцеловались. — Попов Андрей. Работает у меня руководителем отдела.

— Ты еще с ним медляк танцевала…

Улыбаюсь оттого, что он помнит.

— И ничего он не пузатый, — вдруг хмурюсь. — Андрей в молодости знаешь какой крутой был? Спортивным ориентированием занимался. Даже кубок Москвы выигрывал.

— Пузатый-пузатый, — не унимается Влад. — Не спорь…

Я умиротворенно вздыхаю и веду пальчиками по рельефным мышцам на его животе. Возможно, моя супружеская кровать — вовсе не место для такого разговора, но я все же спрашиваю:

— Можно я задам тебе вопрос, Влад? Как мужчине…

— Ого. Конечно, — отвечает легко.

— Почему все так?.. Я ведь столько сделала для Коли. Поддерживала, когда его ни в одну филармонию не брали. Заботилась, пылинки сдувала, всегда была рядом. Он более или менее известным стал только в последние годы. Его начали ждать, принимать как звезду. А он завел себе… любовницу.

— Не выдержал…

— Чего не выдержал?

— На свете очень мало людей, которые могут вынести рядом с собой человека, знающего про них так много. Для тебя бывший муж всегда будет тем, кем ты его встретила, — бедным неудачником, а вот для той девицы он свет в окне: успешный и востребованный музыкант, потому что другого Колю она не знала.

— Интересно… А ты… ушел от жены по той же причине?

— Я не в счет. Я же бюджетник. — Чувствую его ленивую улыбку макушкой. — Госслужба она вообще отдельно, да? И жили мы всегда ровно. Денег вроде хватало.

Чувствую, как болючий укол ревности пронзает мою грудь и доходит до самого сердца.

— И жена никогда не хотела тебя вернуть?..

— Она и сейчас хочет, — расслабленно отвечает. — По глупости ведь выгнала, а я и ушел. Не пара мы.

Округляю глаза, раздумывая, что ответить.

— Но ведь ты не строил им козни… И не заказывал похищение дочери. Чем Коля думает в это момент?

— А почему ты уверена, что похищение — его рук дело?

— А чье? — искренне удивляюсь постановке вопроса. — У меня ведь больше нет врагов!..

— Ты так в этом уверена? А твой бизнес?

— Не понимаю, к чему ты клонишь? — В полумраке рассматриваю сосредоточенное лицо. — Что-то знаешь?..

— Нет, конечно. Просто предположил, — успокаивает Влад и резко поворачивается набок, прихватив меня с собой.

— Влад... — брыкаюсь.

— Мм… — Уверенно обнимает сзади, кутаясь в мое одеяло.

— Влад… — Поднимаю голову с подушки.

— Ну… чего?

— Ты помнишь, о чем мы договаривались?

— Я не кормлю твоих детей всякой гадостью… — сонно отвечает, зевая.

Я отодвигаюсь как могу и с боем отвоевываю одеяло обратно.

— Нет. Позже… Мы договаривались, что ты будешь спать у себя, — напоминаю.

— Етить-колотить. — Влад резко встает с постели.

— Я просто хочу поберечь психику своих детей, — оправдываюсь.

Обернувшись, с сожалением наблюдаю, как подтянутая задница прячется под уютными хлопчатобумажными боксерами.

Ты молодец, Федерика.

Так правильно, Федерика.

С силой прикусываю губу.

— Идиотизм!..

— Рационализм.

— Придурь.

— Женская независимость, — парирую.

— Да уж… — Влад, подхватив футболку, направляется к выходу. — К твоей кошке даже кот, только когда тебя дома нет, потрахаться приходит.

— У меня сильная женская энергетика, — улыбаюсь.

— Ага. Резиновые мужики за батареями прячутся…

— Что? — подхватив подушку, бросаю ее уже в захлопнутую дверь.

Просто не верится, что он видел Бурака.

Ужас…

И пусть…

— Мужлан… нерезиновый, — кидаю вдогонку и накрываюсь с головой.

От жуткого, нестерпимого стыда.

*

Утром поднимаюсь чуть раньше обычного. В теле чувствуется небывалая легкость, настроение просто прекрасное, тем более за окном уже палящее солнце.

Пока готовлю завтрак, успеваю просмотреть электронную почту, а потом иду будить Леона.

В первую очередь его.

После того как он застал нас с Владом целующимися на кухне, наши отношения еще больше испортились. Это пугает. Я до сих пор всячески пытаюсь объясниться, но Лео уходит от разговора.

Вот и сейчас в его комнате пусто.

Заправляю развороченную постель и убираю мусор с письменного стола, а затем долго разглядываю детские фотографии, которыми усеяна книжная полка.

— Да уж, — грущу, испытывая легкое разочарование в душе.

Представить, зачем шестнадцатилетний подросток вышел из дома примерно в шесть утра, мне сложно, поэтому достаю телефон из кармана пижамных брюк и пытаюсь дозвониться. Все попытки остаются безуспешными.

— Хорошо. Вечером поговорим.

Тихо прикрываю дверь и иду будить девчонок.

А жизнь оказывается такой непредсказуемой, что сводит нас сыном даже раньше.

Днем.

В здании районного суда... и по разные стороны баррикад.

Глава 30. Федерика

— Только не психуй, — просит Кира и за локоть выводит меня из зала заседаний.

Ноги заплетаются, но я пытаюсь оглядываться на тех, кто идет за нами. В носу стойкий запах разочарования и чего-то такого неуловимого. Горького.

Ощущения, что как раньше больше никогда не будет.

После того как сын при судье заявил, что хочет проживать с отцом, у меня в груди, ближе к сердцу, что-то хрустнуло.

Сломалось…

— В здании суда ни звука, — шипит подруга мне на ухо. — Потерпи, Рика. Оштрафуют или административку впаяют. А зная тебя, это вообще будет уголовный срок. Ты Побединского убьешь.

— Не буду я никого убивать, — с ледяным спокойствием отвечаю.

Сердце отбивает чечетку, внутренности будто катком придавило. Обида смертельная, страшная, живая. Такая, что ни вдохнуть, ни выдохнуть.

— Кроме Попова, — покачиваю головой. — Пожалуй, отрежу ему яйца…

— Он даже не заметит, — со смешком отвечает Осипова и посматривает на нашего однокашника. Придвигается ко мне. — Он их из-за пуза так и так не видит.

Смеется.

А я не могу…

— Кира! — топаю ногой. — Речь идет о моем сыне. О Леоне!..

— Я все понимаю, — вздыхает она. — Сама ведь ему жопку подтирала… Нам надо успокоиться, ты должна осознать, что это просто попытка выбить тебя из седла.

— Из седла? Кира, да я уже на земле!..

— Этого Побединские и добиваются.

— Может, и правда отдать им все, что они просят?

— Ты дура?

— Я мать!..

Все сегодня сразу пошло не так. Я в юридических терминах не очень сильна. Адвокат Побединского попросила слово, сразу подскочила к судье.

Фразы я слышала обрывками: «…определения местожительства ребенка…», «объединение делопроизводств», что-то еще.

Потом сидела как в воду опущенная.

В зал зашел мой сын. На лице — смертельная обида, а в глазах что-то вроде чувства вины, но такого отдаленного, что так сразу и не заметишь.

Пока Лео, можно сказать, свидетельствовал против меня, рассказывая, как много я провожу времени на работе и как он предоставлен сам себе, я пристально его разглядывала.

Как-то по-новому.

Когда он успел так вырасти?.. И что он, черт возьми, несет?

Добило меня появление Попова.

Андрей, выступая перед судом, полностью подтвердил слова Леона как его крестный и друг семьи и высказал свое мнение: он считает, что сын должен жить с отцом. Так правильно.