Муля не нервируй… Книга 6 (СИ) - Фонд А. - Страница 18

— Говорите, — сказал он, рассматривая комнату, где несколько минут до этого состоялась встреча, а потом и ссора двух сестёр.

— Только что к нам подходили две девушки с предложением ехать втроём на квартиру, — сказал я.

— И это всё, что вы хотите мне сказать? — возмутился товарищ Иванов и рявкнул, — Бубнов! Сколько тебе раз говорить, тут у них, на загнивающем западе такое часто бывает! У них нет морали и нет человеческого достоинства!

— Но тут есть маленький нюанс, — вздохнул я, — дело в том, что они не просто подошли, а подошли ко мне. Не к Йоже, а ко мне. Это — раз. Во-вторых, одна из девушек — это была ассистентка Нановича. Та, которая сегодня утром его веером обмахивала…

— Та-а-ак! — разом стал серьёзным товарищ Иванов, — с этого места поподробнее.

Я коротко передал основные моменты нашего короткого общения.

— И они так настаивали ехать, вы даже не представляете. А когда пришёл Йоже и он был не против, они сразу ушли.

— Ты думаешь, это Нанович подослал их? — прищурился товарищ Иванов и прошёлся по мне рентгеновским взглядом.

— Я думаю, что их подослал тот, кто подослал в проект Нановича, — пояснил я, — сами посудите этот Нанович, весь такой заслуженный, с регалиями, а собачится с каким-то пацаном из-за каждого чиха. Я Йоже Гале имею в виду. Мог же просто постоять в сторонке и дождаться, когда проект провалится, если он так действительно считает. А потом подойти и доброй отеческой улыбкой утешать.

— Мда… — задумчиво пробормотал товарищ Иванов.

На некоторое время воцарилась гулкая тишина. Товарищ Иванов молчал и сосредоточенно размышлял. А я старался не отсвечивать. Авось пронесёт.

И пронесло. Видимо, сегодня удача была на моей стороне.

— Так, Бубнов, забирай отсюда Раневскую и дуйте в гостиницу, — устало сказал товарищ Иванов, и потёр глаза, — скажи товарищу Сидорову, пусть бегом идёт в город. Я буду ждать его в кафане «У Йована». Он знает. И давай там, не задерживайся. Мне ещё рейд по остальным злачным местам делать.

Я хотел съязвить, мол, хорошо развлекаетесь, но вспомнил, кто такой товарищ Иванов и прикусил язык. Но, видимо, на моём лице было всё написано, потому что товарищ Иванов сердито огрызнулся:

— Опять этот Тельняшев пропал, мать его за ногу! Я спать хочу. А должен ходить и искать его!

Мне даже на миг жалко его стало. Но потом я отбросил эмоции. Работа у него такая. Сам себе судьбу выбрал. Теперь пусть ходит и ищет.

Когда я спустился, обстановка за столом напоминала поле битвы. Все были надутыми и молчали. Изабелла сидела с прямой спиной и пристально рассматривала стену. Фаина Георгиевна что-то торопливо жевала. Йоже Гале тяжко вздыхал и переводил взгляд с одной на вторую, но видно было, что он не в своей тарелке и не знает, как разрядить обстановку и что делать.

Я спросил его, кивнув на сестёр:

— Не помирились?

Изабелла и Фаина Георгиевна фыркнули и не ответили ничего вразумительного. А Йоже Гале печально вздохнул.

— Ну, раз так, Йоже, отвези Изабеллу на квартиру, — сказал я, — а мы с Фаиной Георгиевной идём домой. И так товарищ Иванов сильно недоволен был.

Раневская хотела что-то сказать, но не сказала.

Вот и ладненько.

Йоже посмотрел на мня с ужасом, мол, там же Лёля, а я пожал плачами и философски развёл руками, мол, такова жизнь ничего не поделаешь. Как-то оно само должно разрулиться.

Мы шли с Фаиной Георгиевной по сонным улочкам Сремской Каменицы и молчали. Я молчал, потому, что зверски устал. А вот Злая Фуфа молчала, потому что чувствовала вину. И предо мной, и перед Изабеллой. И перед Йож Гале.

— Я такой неудобный всем человек, — наконец, нарушила паузу она. — Мне так перед тобой неудобно, Муля. Ты столько сделал для меня, а я…

Если она думала, что я поведусь на эту манипуляцию — то нет. Вместо того, чтобы, как планировалось по сюжету данного крючка, начать её успокаивать и говорить, что, мол, всё бывает и она такая капец великая и поэтому ей всё можно, так вот — я не стал так делать. Вместо этого только печально вздохнул и не ответил.

Фаина Георгиевна по дороге ещё пару раз пыталась вызвать меня на разговор, причём так, как ей хочется, но я отмолчался. Пусть обдумает своё поведение. Иначе из моего желания ей помочь ничего не получится.

— Ты мне даже спокойной ночи не пожелаешь? — сварливо спросила она напоследок, когда мы уже дошли до дверей своих номеров (они были рядом, через две двери).

— Спокойной ночи, — бесстрастным голосом сказал я, вошел стучать в комнату к товарищу Сидорову, как велел товарищ Иванов.

А на следующее утро Фаина Георгиевна играла. Ах, как она играла. Нанович следил за нею блестящими глазами и периодически хватался за сердце. Да все на съемочной площадке следили, не отрываясь.

И всё было хорошо, пока к нам не подъехал мотоцикл и оттуда не спрыгнул взъерошенный парень. Я узнал в нём Зорана. Увидев меня, он подобрался и ринулся ко мне, свирепо чеканя шаг. И я понял, что дело пахнет керосином.

— Товарищ Бубнов! — звенящим голосом воскликнул он. — Это безобразие!

— Что случилось? — очень мягко ответил я, пытаясь потушить конфликт в зародыше.

Но конфликт тушиться не желал.

— Товарищ Бубнов послушайте! Ваших комсомольцев было десять, а теперь девять! Где еще один человек? Как нам сцену дальше снимать? — возмущённо воскликнул Зоран.

— Погодите, если их было десять, значит так и есть. Может просто кто-то в туалет ненадолго отошёл или опаздывает? — попытался разрулить я, а у самого аж сердце рухнуло. Это должна была быть Изабелла. Ну, или Лёля. По спискам. И вот что теперь делать?

— И что теперь делать? У меня ж съемка идёт, — опять заголосил Зоран.

— Да нет проблемы, — выдавил улыбку я, — в крайнем случае, кого-то из местных пока взять можно.

— Как это нет? А бюджет? Те деньги, что мы платили местным, пошли на проживание и кормёжку ваших. Вот и получается, что деньги потрачены, а одного человека нет.

— А я говорю — не проблема это, — сказал я, — вы же всё равно их гримируете?

— Ну да…

— Ну так давайте я пока заменю недостающего человека. А потом он подойдёт.

— Ага. И гримировать двух, вместо одного — так никакого грима не напасёшься.

— Тоже мне проблема, — вздохнул я, — если так, то я могу весь день в массовке играть. Мне даже интересно будет попробовать.

Зоран успокоился. На том и порешили.

Мы сели на его мотоциклет и рванули на съемочную площадку номер два, то есть, туда, где снимали массовку.

У нас были нестабильные группы. Состав их менялся в зависимости от съемочных целей. И вот сегодня, к примеру, часть людней из нашей, первой группы, перекинули сюда. Насколько я понял, снимали большую батальную сцену. Точнее второй план. По сюжету солдаты выбегают из леса, устрашающе орут, стреляют из ружей и нападают на мирную деревню. А мирные крестьяне жалостливо погибаюст.

Я спрыгнул с мотоцикла и пошел гримироваться.

Тут были все наши и даже Рина Зелёная.

Бобана и Мирка крутились тут же. В массовке они не участвовали, а что они здесь делали, я так и не понял. При виде меня Бобана зло фыркнула и отвернулась, а вот Мирка наоборот — заулыбалась и хотела уже подойти, как ей помешали.

— Товарищ Бубнов! — возмущённо воскликнул рябой крестьянин с бельмом на глазу. Он показался мне смутно знакомым. Приглядевшись, я понял, что это Толстиков Денис в гриме. Один из десяти «золотых детишек». Так-то он раньше хоть и участвовал в всех этих безобразиях, но особо активности сам не проявлял. А сейчас прицепился вдруг ко мне:

— Товарищ Бубнов! Ну куда это годится?

— Что случилось?

— Почему нас заставляют ещё и декорации перетаскивать?

— А что с ними не так? — не понял я. — Сильно тяжелые, что ли?

— Это фанера. Но всё не так! — голос Толстикова зазвенел от обиды, — почему это я, интеллигент в третьем поколении должен таскать их⁈ У меня отец, между прочим, хоть и в Главлите работает, но он кандидат философских наук! А я, его сын, таскаю доски эти!