Мёртвые души. Книга 1 и Книга 2 (СИ) - Аверьянов Евгений - Страница 19

Пускай никто не знает. Пускай я сам не до конца понимаю, что это значит.

Но если в этой заднице мне дали шанс — значит выйду, ползу, но выйду.

А пока — на охоту.

Утро встретило меня сухим ветром и тусклым солнцем, которое больше напоминало лампу в морге — холодное, безразличное. Ночью было паршиво. Мерещились звуки, будто кто-то дышал рядом, скрежетал когтями по камням. А может, и не мерещились.

Протянул руку к мешку — осталась пара кусков вяленого мяса и немного воды. Хватит на сегодня. Если повезёт — на завтра с натяжкой.

Местность изменилась.

Трава — выше колена, жёлто-бурого цвета, будто из неё высосали все соки. Среди травы — серые валуны, гладкие, как будто их шлифовали когтями столетиями. Деревьев почти не было, только какие-то корявые кусты, похожие на ожоги на коже земли. Воздух сухой, в горле першит после каждого вдоха.

И как будто вместе с пейзажем изменились и бездушные.

Они стали… ближе к "живому". Уже не те вялые, неуклюжие создания с пустыми глазами. Сейчас на меня вышел первый — двуногий, с наклонённой вперёд спиной и вытянутыми руками. Морда — как смесь крысы и летучей мыши, уши — длинные, глаза — тёмные щели, рот — полный мелких острых зубов. Он двигался рывками, но уверенно. Не спотыкался, не рыкал в воздух просто так. Он искал слабое место.

И нашёл бы, если бы я всё ещё сражался как вчера.

Копьё в упор под рёбра — и он взвизгнул, забрызгав мой доспех густой чёрной кровью. Щит вбок — отбил когти. Вторым ударом добил. Сел рядом, отдышался. Сердце колотилось, как бешеное. Мышцы ныли. Всё тело сопротивлялось движению.

Глава 8

Следующие двое пришли почти сразу.

Из травы. Один прыгнул, второй обошёл справа. Их кожа — тугая, как у высушенного животного. Глаза — уже с намёком на понимание. Они нападали вместе, не по очереди. Меня спасло только то, что я рефлекторно прыгнул вбок и вонзил копьё в горло ближайшему, прежде чем второй успел накинуться.

Сломал щит — трещина по ребру, теперь будет хуже держать удар. Кровь текла по руке, порез глубокий, но не критичный.

А потом был ещё один. И ещё.

Каждый бой отнимал силы. Съел остатки мяса. Осталась только вода. К ночи почувствовал, что тело снова лихорадит — трансформация не закончилась. Кожа зудела, будто под ней росло что-то новое, мышцы наливались, как под нагрузкой, но я и шагать-то нормально не мог. Жёсткость в суставах, лёгкий тремор в пальцах.

Сел у очередного валуна, прижав щит к себе, как старое одеяло.

И вот оно — чувство.

Я сижу здесь, с разбитой щекой, ноющими ногами и пустым желудком. Я, человек, среди монстров.

Свобода? Какая к чёрту свобода?

Эта охота — такая же клетка, как и поселение. Только без стен. Без еды.

Я мог бы сейчас свернуть назад. Прийти и сказать: «Я всё, я наохотился». Мне дадут кусок мяса, сухую постель, пинок под зад и очередную порцию сарказма от инструктора. Там я — живой.

Но здесь… здесь я живой по-настоящему.

Каждый бой делает меня сильнее. Каждая царапина — это шаг вверх. Масштабируемое средоточие работает, и я это чувствую. В теле, в рефлексах, в том, как рука уже сама находит баланс копья, как я уворачиваюсь до того, как вижу удар.

Я не хочу возвращаться. Не пока не на грани.

Да, я голоден.

Да, я уставший.

Да, я в самой заднице, какую только мог представить.

Но именно тут я не просто Игорь. Я — становлюсь кем-то.

Завтра пойду дальше. Найду еду. Убью ещё нескольких.

А потом — вверх, к следующему уровню.

И, может быть, однажды — я вернусь. Но уже не как претендент.

А как… равный. Или даже — лучший.

На рассвете я нашёл дерево. Кривое, перекошенное, с тёмной, словно обугленной, корой и длинными листьями. Между ветвями свисали тускло-синие плоды — по форме и запаху напоминали те, что я ел ещё в первую охоту. Тогда обошлось. Сейчас решил рискнуть снова.

Осторожно разрезал один плод ножом — внутри сочная мякоть и немного косточек. Съел один. Подождал. Никакой горечи, жжения, головокружения — вроде жив. Потом съел ещё два. Организм будто ожил. Головная боль отступила, мышцы стали отзывчивее. Даже пальцы больше не дрожали.

Чуть позже, ближе к полудню, вышел на поляну — и сразу почуял опасность. Воздух был густой, словно натянутый. Как перед грозой.

В центре поляны стояло нечто.

Монстр. Но не обычный.

На четырёх лапах, но с вытянутым торсом и плечами, как у гориллы. Шерсть клочьями, будто выжженная. Лицо — почти человеческое, с выпученными глазами и раздвоенной пастью. Из спины торчали костяные наросты. Он не бросался. Он смотрел. Как будто ждал, чтобы я сделал первый шаг.

И я сделал.

Бросился вперёд, копьё — в стойке. Он взревел, подпрыгнул — удивительно быстро — и ударил лапой сверху. Успел подставить щит — щелчок, боль в локте, и я полетел назад. Прокатился по земле, встал, шатаясь.

Он шёл, как палач. Без спешки.

Нырнул вбок, ударил по ноге. Он взвизгнул — значит, можно пробить. Попробовал повторить — в этот раз едва увернулся. Он учился прямо в бою. Каждое движение — точнее, каждый прыжок — ближе.

Щит треснул окончательно после третьего удара. Выбил у меня копьё — и я остался с одним ножом. Всё бы и закончилось, если бы я не вывернулся, нырнув под его лапу, и не вогнал клинок в мягкую часть под челюстью. Он заорал, дёрнулся — и я вбил лезвие до конца, прямо в глотку. Он рухнул сверху, придавив мне ногу.

Я не сразу понял, что жив.

Скатился с его тела, тяжело дыша. В голове гудело. Руки дрожали.

Но потом — как по команде — внутри что-то вспыхнуло.

— Получено девять единиц энергии тела.

— До следующего уровня средоточия: 185 единиц.

Всего лишь девять…

За такого урода… Но даже не это меня напрягло.

Я услышал топот.

Сначала глухо. Потом — всё громче. Земля дрожала. Повернулся — из ближайшего перелеска выходили десятки.

Маленькие, двуногие, с вытянутыми мордами.

Крупные, на четырёх лапах, с длинными хвостами.

Некоторые лезли по деревьям, другие обнюхивали воздух. Один — посмотрел прямо на меня и взвыл. Остальные подхватили.

Они шли. За мной.

Чёрт. Чёрт!

Прыжком поднялся и рванул прочь, прихрамывая. Лес — не вариант. Они быстрее. Равнина — смерть. Камни — шанс.

Петлял, падал, снова вставал. Позади — вопли, визг, рык. Чувствовал, как страх поднимается от желудка к горлу. Не просто страх. Животный ужас. Меня преследует стая, а я — измотан, ранен, один.

Каждый шаг — будто по стеклу. Копьё — в руке, бесполезное. Щита нет. Доспех в трещинах. Я один.

Но я жив.

Я бегу.

И они не догнали. Пока.