Гений Медицины (СИ) - Алмазов Игорь - Страница 31

Такой случай у меня был впервые. Хотя о чём говорить, две тысячи лет назад грудь увеличивали разве что беременностью и рождением детей.

— Вы хотите увеличить грудь и для этого легли на обследование? — решил собрать всё воедино я.

— Ну да, — пожала она плечами. — Как вам кажется, какой размер мне подойдёт?

Уже и понять сложно, что она говорит серьёзно, а что — флиртуя. Я решил не отвечать на этот вопрос, а активировал диагностический аспект. Нужна полная проекция, может, она вообще недоговаривает какие-то симптомы, с которыми легла в клинику.

Но нет, проекция была абсолютно чистой, нигде не подсвечивался ни один орган.

У меня касательно этого вопроса было своё мнение, я был строго против всевозможных пластический операций в погоне за недостижимым совершенством. Каждая женщина красива от природы по-своему, и незачем портить это подобными вмешательствами.

Исключение — пластические операции по показаниям, например, после ожогов. В этом вопросе я очень гордился современной медициной, что она до этого вообще дошла.

Но это моё мнение, а что делать со своим телом — личное дело каждого человека.

— Вам дали список обследований? — спросил я.

— Да, где-то был, — отозвалась Кудрявцева.

Она встала с койки и демонстративно наклонилась спиной ко мне, нарочно как можно медленнее ища этот самый список.

Хотя я и игнорировал все эти попытки, тело, конечно, было не железное. За год, проведённый в этом мире, на женщин времени не было абсолютно. И вот результат.

— Нашла, — наконец произнесла пациентка, передавая мне лист бумаги и словно бы невзначай касаясь руки.

Я принялся за чтение. Так, стандартное обследование перед плановой операцией: общий анализ крови и мочи, биохимия, копрограмма, ЭКГ, рентгенография лёгких, УЗИ органов брюшной полости, органов малого таза и молочных желёз. Отдельно попросили ещё ФГДС. Заключения психиатра и терапевта об отсутствии противопоказаний к операции.

— Мне сказали, что всё можно пройти в клинике, — добавила Кудрявцева. — Я лежу платно, надеюсь, проблем со всем этим не будет.

— Да, сейчас напишу направления, — кивнул я. — Психиатра вызову прямо в палату.

— А УЗИ молочных желёз вы сами будете делать? — снова томным голосом спросила она.

Никак не успокоится, хотя я в открытую её игнорирую. Отношения с пациенткой — не лучшая затея.

— Нет, врач ультразвуковой диагностики, — отозвался я. — Я только пишу направления.

— Понятно, — она приняла расстроенный вид.

Я принялся расписывать направления, снова игнорируя попытки Кудрявцевой лечь в максимально привлекающую позу.

— Ждите, скоро медсестра за вами придёт, — закончив, сообщил я.

— Буду ждать, — подмигнула она. — Вы тоже заглядывайте, когда… соскучитесь.

Вздохнув, я покинул её палату. Ну и пациентка. Точнее, и не пациентка вовсе, терапевтических заболеваний у неё нет. Возможно, есть что-то с головой, но это уже психиатр должен разбираться.

Отдав направления главной медсестре, которой я всё ещё не доверял после случая с морфином — но правила остаются правилами — я отправился на другой этаж, вызывать психиатра. Можно было позвонить, но я решил немного познакомиться с клиникой, а то остальные отделения знал всё ещё плохо.

Психиатрического отделения как такового в клинике «Империя Здоровья» не было. Ларионов Сергей Львович был штатным психиатром, к нему было прикреплено буквально три палаты. В них временно содержались пациенты с выявленными заболеваниями, а затем они перевозились уже в специализированные учреждения.

Правда, с тех пор как я поступил в интернатуру, случаи психиатрических расстройств в клинике увеличились. И до сих пор я не выяснил, с чем это может быть связано. Но с этим можно разобраться и позже.

Я быстро разыскал нужный кабинет, хотел уже постучать, но услышал голоса за дверью.

Прерывать не хотелось, вдруг там приём какого-нибудь пациента. Поэтому я решил подождать за дверью.

— Ну я же вам объясняю, я снова слышал тот самый голос, — услышал я Соколова. — Он приходит ко мне, только когда я остаюсь один!

— А я вам ещё раз повторяю, Роман, я проверил вас своей магией несколько раз, у вас нет психиатрических заболеваний, — ответил тому Ларионов. — Ну нет, и всё. Скорее всего, это просто от стресса и перенапряжения…

— А у вас не было бы стресса, если бы с вами совесть заговорила⁈ — перебил его Соколов. — Выпишите мне какие-нибудь таблетки, чтобы голос со мной больше не говорил.

— Я вам уже выписывал успокоительные, — в голосе психиатра была слышна сильная усталость. — В данном случае это всё, чем я могу помочь в этой ситуации. Сильные препараты я вам выписать не могу, нет показаний. Постарайтесь больше отдыхать…

— От вас нет никакой пользы, — злобно прошипел Роман. — А я это так не оставлю, уж поверьте!

Он резко выскочил из кабинета и, даже не заметив меня, побежал к лифту. Нервный он, Клочок хорошо постарался. Правда, до настоящей совести Соколова достучаться оказалось не так-то просто. Хоть он и нервничает, но менять своё поведение явно не хочет. Ничего, достучимся. Вот выздоровеет мой крыс — и примется за него с удвоенной силой.

— Сергей Львович, к вам можно? — зашёл я в кабинет к психиатру.

— Кончено, — устало кивнул тот. — Константин, кажется? Интерн с терапии.

— Да, всё так, — улыбнулся я. — Нужен ваш осмотр для одной пациентки.

— Снова терапия решила начать сходить с ума? — он чуть оживился, что бывает у людей, которые с удовольствием занимаются своей работой. — Какие симптомы?

Такое оживление может показаться странным, но у Ларионова это вовсе не обозначало радость из-за болезни пациентов. Просто это было предвкушение какого-нибудь нового интересного случая.

— Нет-нет, никаких симптомов, — ответил я. — Стандартный осмотр психиатра перед пластической операцией.

Оживление на лице психиатра тут же исчезло.

— Нос или грудь? — буднично уточнил он.

— Грудь, — отозвался я. — Кудрявцева, четвёртая палата.

— Подойду сегодня, — вздохнул он. — Заключение напишу.

Я кивнул и отправился назад в отделение.

Настроение у Шуклина было просто отвратительным. Вся эта необходимость ходить в интернатуру его абсолютно не радовала. Но нет, отец запихнул его сюда против его воли. Да ещё и пообещал, что если сын получит место в клинике — он получит собственную квартиру.

Отец Шуклина входил в совет Санкт-Петербурга и был правой рукой князя Долгорукова. Солидное место приносило ему хороший доход и обеспечивало множеством связей. Но вместе с тем он был жутким скупердяем, предпочитая не тратить ни копейки лишних денег. И сына растил так же.

В итоге у Шуклина к двадцати пяти годам нет ни квартиры, ни машины. Только ненавистная интернатура. Куда там его проблемы понять Соколову, который всю жизнь в деньгах купается.

Подумал, что союз с ним — отличная идея, чтобы выкинуть остальных интернов. Но Соколов слишком много о себе возомнил, командует направо и налево. Пусть сам и разбирается, а Павел и без него всё решит.

Надо только придумать план. Только вот как назло в голову ничего не приходит. Может, снова потерять чьё-нибудь направление? Нет, в третий раз это будет выглядеть уже странно.

— Павел, вы отвлеклись, — строго проговорила Маргарита Тимофеевна. — Что скажете по поводу этой плёнки?

Ну вот и угораздило же ему ляпнуть, что в ЭКГ он разбирается. Знания ограничивались той самой поговоркой про бабу и чёрта. А теперь торчать тут весь день, даже поспать не получится.

— Аритмия? — предположил он.

— Ну какая аритмия, сколько же можно! — Маргарита Тимофеевна, пожилая тихая женщина лет шестидесяти, с трудом уже сдерживала гнев. — Посмотрите внимательнее, я же вам всё объяснила! Проверьте интервалы.

— Блокада? — Шуклину не хотелось возиться с этими линейками, лучше попробовать угадать.

— Верно, — обрадовалась врач. — А какая именно блокада?

Кто бы ещё подсказал, какие они вообще бывают.