Гнездо неприкаянных - Медведева Марина - Страница 11

– Малыш, ты же знаешь, что у меня с Венерой ничего нет. Мы не спим вместе. Я же люблю тебя. Сколько раз повторять?

Костя посмотрел на Асю. Ее взгляд в темной подводке манил, притягивал его. Рыжая ведьма! Соблазнила его, думать ни о чем не может, когда рядом с ней. Словно опоила, околдовала. Ася улыбнулась, он подхватил ее на руки и понес в спальню. Время, события, весь остальной мир перестали существовать. Остались только двое – он и она. Два жарких, сплетенных тела, две сросшиеся души, и любовь, и жизнь, и желание, яркое, неудержимое, будто это все, что осталось, и завтра ничего не будет. И надо вычерпать жизненную силу до дна, взлететь на вершину блаженства и броситься вниз в темную пучину яростной животной страсти…

Когда разомкнули объятия, на город опустилась ночь. Асины пальцы нежно гладили Костино тело, исследовали каждую его частицу, чувствовали, запоминали.

– Завтра ты скажешь ей? – шептала она, а ее глаза в черной обводке загадочно мерцали, околдовывали. Влажные рыжие волосы змеями тянулись по Костиной груди, оплетали, опутывали. Ася тянулась к Костиным губам и кончиком языка раздвигала их, впиваясь все глубже и глубже, будто хотела высосать до капли Костину силу, ничего не оставить на долю жены.

– Я не знаю, что со мной происходит, когда ты рядом, – шептал он, задыхаясь от ее ласк. Асины пальцы спускались все ниже и ниже, и он снова почувствовал острое желание и силу.

– Просто ты меня любишь, – говорила она, усаживаясь на него и впиваясь ладонями в его плечи, а ее жаркие бедра начинали движение, сперва плавное, медленное, а потом все быстрее и быстрее до тех пор, пока его тело, не в силах больше терпеть, взрывалось безумным фейерверком наслаждения. И он забывал обо всем. Оставалась лишь Ася и ее любовь. И он желал ее, снова и снова…

Костя ушел далеко за полночь. Ася осталась одна. Зажгла свечи, открыла шампанское и долго смотрела на дерганые рыжие огоньки, и загадывала желание. Ее тело все еще трепетало, горело от Костиной любви. Она хотела его и ничего не могла с этим поделать. И больше не пыталась. Костя предназначен ей судьбой. Они будут вместе. Несмотря ни на что.

Глава десятая

Костя проснулся под утро и поначалу не мог понять, где он, и кто рядом с ним: Венера или Ася. В комнате было темно и тихо. Так тихо, будто все звуки мира исчезли, и осталась лишь эта вязкая, растекшаяся тишина. Она набилась в уши и мешала ему понять, что происходит вокруг. Костя медленно вытянул руку и коснулся женского тела. Провел рукой по груди и ощутил приятную мягкость и пышность. Венера. Он гладил, ласкал ее, пока жена сквозь сон не застонала и не потянулась к нему. И Костя желал ее, и любил, и тишина ночи взрывалась жаркими, страстными Венериными стонами. И все было, как всегда, каждую ночь и каждый раз, и ничего не менялось…

– Откуда в тебе столько прыти? – шептала насытившаяся любовью Венера. – Весь вечер в спортзале, пришел потный, усталый.

Слова будто разбудили Костю от спячки. Он ощутил резкий укол совести. Молча оделся и пошел на кухню – курить. Распахнул окно – в лицо ударил свежий ветер. На улице брызгал мелкий дождь, желтые листья мокли в лужах. Костя курил и не понимал, что с ним. Он болен или сходит с ума? Когда он с Асей, ему кажется, что он любит ее и хочет только ее. А потом возвращается к Венере и снова желает ее. Разве можно одинаково сильно хотеть двух женщин? Венерка не знает про Асю. Зато Ася давит на него, требует, чтобы признался. А он не может. Как отказаться от Венериной красоты? От ее тела и запаха? Не слышать больше ее страстных, протяжных стонов, когда он овладевает ее телом? Не глядеть в эти пьянящие, развратные глаза?

Он думает о Венере и вдруг резко сбрасывает с себя душный морок и мысленно устремляется к Асе. Ее рыжие волосы крепкими путами оплетают его тело, колдовские глаза бросают в пучину обмана, тонкие, музыкальные пальцы крадутся по его телу, спускаясь все ниже и ниже.

Костя выбрасывает окурок в окно и закрывает раму. Потом долго стоит под прохладным душем, пытаясь охладить разгоряченную плоть и хоть ненадолго забыть о сексе.

***

– Константин Олегович, к вам посетитель, – бойкая, глазастая Полина заискивающе улыбнулась начальнику и указала на дверь.

Костя вошел к себе и удивленно уставился на клиента. Сосед Первихин зачем-то приперся к нему в офис. Узнал про Асю? Костя сердито сжал кулаки и собрался все отрицать.

– Неверов, я к тебе по делу, – слова Первихина охладили Костю, злость схлынула. Он прошел вперед и опустился в свое кресло. Первихин вальяжно развалился в клиентском кресле, обтянутым мягкой кожей. Кресло это Костя выбрал не просто так. Оно удобно обтекало тело, человеку не хотелось вставать, он продолжал разговор и порой добавлял все больше деталей к своему проекту.

– Какое у вас ко мне дело? – невежливо ответил Костя. Он не любил Первихина, считал его наглым и самоуверенным типом. И недалеким. Закончил какое-то ПТУ, чудом пробился наверх. А теперь на тебе – депутат городской думы.

– Что значит какое? – хмыкнул Первихин. – Дом хочу построить. Какие еще к тебе могут быть дела?

– Дом в смысле, чтобы жить там? – уточнил Костя.

– Нет, ля, чтобы выставки устраивать! – фыркнул Первихин. – Конечно, жить. В квартире летом духотища – кондер не спасает. И Юлька вечно стонет: отстань, и так жарко. Вот я и надумал дом построить. Деньги сейчас есть, нужно вложить, не то потратим. У Юльки что-то в последнее время запросы выросли. На красоту. Знал бы сколько это красота обходится – взял бы себе уродку. Шучу! Баба у меня что надо. Попка, как яблочко, и в койке – огонь. Для такой и дом выстроить не жалко.

Первихин сказал про койку, и Костя невольно почувствовал боль в паху. Ася, должно быть, сейчас на работе. Ее пальцы бегают по клавишам, взгляд задумчивый, мечтательный словно она не здесь, а далеко-далеко в волшебной стране. Он еле пришел в себя. Первихин озадаченно смотрел на него.

– Неверов, ты случаем не болен? Сейчас вирус какой-то ходит. Если заразный – топай домой и лечись.

– Да не болен я! – рявкнул он и спокойно ответил. – Так что насчет дома? Есть задумки или предложить тебе готовые проекты?

– Большой, на два этажа, с террасой, чтобы вечером пиво пить, а днем Юлька там загорать будет. Гараж на три машины. Баньку с бассейном. И крышу такую, знаешь, с башенками. И забор пять метров, чтобы соседи на Юльку не пялились.

– Ты уже выбрал участок, где строить будем?

– А то! Купил в Незабудках, на горке. Знаешь, какой оттуда вид на город – закачаешься. Там и построим.

– Там дорога не очень. Дожди пройдут, грязь будет.

– Какое тебе, на хрен, дело до моей дороги? Малюй свой проект и показывай, что получилось.

– Сто пятьдесят тысяч, – сухо сказал Костя.

– За что? – икнул Первихин.

– За проект. Полина сделает договор. Платить авансом.

– Ты еще ни хрена не сделал, а уже платить? – вспылил Первихин.

– А как же. Сначала деньги – потом проект.

Первихин выбрался из кресла и направился к двери, не переставая бурчать. У двери оглянулся и брякнул:

– Я позвоню.

И вышел. Костя вытер тыльной стороной ладони влажный лоб и уставился в окно. День только начался, он еще ничего не заработал, а будто поле картошки выкопал. Он встрепенулся: причем здесь картошка? Он же всю жизнь в городе живет, ни сада, ни огорода.

Он встал и прошел в приемную:

– Поля, сделай мне кофе и плесни туда коньяку.

– Тяжелый клиент, Константин Игоревич?

– Очень тяжелый, – вздохнул Костя.

В последнее время дела шли не очень. Закончилось лето, поутих строительный бум. Теперь до весны только на ремонтах можно заработать или проект – другой сделать на будущий год. Венерка злится – нынче отдыхать не ездили. Пришлось им с Николь у тещи в деревне комаров кормить. Костя соврал, что денег нет, а сам просто не хотел от Аси уезжать. Как-то быстро прикипел к ней, словно привороженный. Николь тоже равнодушно восприняла отказ от поездки. Ее мир – книги, комиксы, друзья в играх и чатах. Дочь не любила солнце и пляжи. Костя глотнул обжигающий кофе с коньяком и уставился в окно, где усталая яблоня трепала желтыми листьями. Мелкий, противный дождь барабанил в стекло. Унылое серое небо мрачно давило на город. Тоска. Костя не понимал, что с ним. Вроде все хорошо. Есть бизнес, семья, любовница, а сердце нет-нет да щемит какой-то неудовлетворенностью. Словно чего-то не хватает. Какого-то огонька, стержня, чтобы опереться и идти дальше. Костя допил кофе и решил на обед заехать к родителям. Уже неделю у них не был. Даже совестно.