Гнездо неприкаянных - Медведева Марина - Страница 10

– Что ты несешь? – поморщилась Юлька. – Да я тебе ни копейки не дам. Нашел себе банк. Иди давай.

– А если я Палычу про Сашку расскажу? – тихо, вкрадчиво сказал Ромка. Юлька прищурила голубые глаза, усмехнулась:

– Что ты знаешь? Свечку держал? Говори что хочешь. Муж тебе не поверит.

– Хочешь, проверим? – Ромка достал из кармана сотовый, пролистал контакты, нашел Первихина. – Звонить мужу?

Юлька сердито вырвала у него телефон, зашипела:

– Только попробуй! Я тебя живьем в землю закопаю.

Ромка лишь рассмеялся – он победил.

– Гони пятьдесят тысяч за молчание.

– У меня нет. Могу дать пару тысяч, – пыталась отвертеться Юлька.

– Пятьдесят. Поедешь к банкомату и снимешь. Деньги мне нужны через час. Не заплатишь – звоню Палычу. Я его телефон наизусть помню.

У Юльки задрожали руки, она жалобно взглянула на Ромку:

– Дай мне хотя-бы неделю. Как я объясню Грише, что потратила пятьдесят тысяч и ничего не купила?

– Мне что за дело? Скажи, была в салоне красоты.

– Я только вчера там была, – скулила Юлька.

– Неужели не придумаешь, что соврать? Ни в жизнь не поверю. Впрочем, мне нет дела, что ты скажешь мужу. Если через час не заплатишь – знаешь, что тебя ждет.

Ромка рванул из Юлькиной руки свой телефон, открыл дверь и вышел на лестницу. И услышал, как за дверью громко разрыдалась Юлька. Жалости у него не было. Сама виновата. Изменяет богатому мужу – пусть платит за молчание. Он еще по-божески с нее запросил.

Через сорок минут Юлька принесла ему десять пятитысячных купюр. Сунула в руки, зыркнула злобным, змеиным взглядом и убежала. Ромка довольно, сыто улыбнулся. Сегодня он будет играть и выиграет. Смелым и дерзким везет. Удача будет на его стороне.

Часть вторая. Птенцы растут

Глава девятая

Ася Звонкина бежала на работу и задыхалась от счастья. Всю ночь шел дождь, теплый, ласковый, каким он редко бывает в сентябре, и теперь по асфальту хаотично рассыпались гладкие лужи-зеркала. Ася глядела на свое отражение в лужах и глупо улыбалась. Вдоль парковой аллеи чернели темные стволы старых лип, их пышные ветви закрывали прохожих от дождя и солнца. За липами раскинули кроны пахучие яблони, сплошь усыпанные сладкими красными плодами. Ася принюхивалась и замирала, наслаждаясь душным ароматом яблок. Высоко, там, где расступалась листва, виднелась тонка полоска грузного серого неба. По небу стремительно двигались крошечные черные точки – ласточки. Они с визгом носились туда-сюда, добывая пищу и оживляя томное и сонное утро.

Ася любила парк в его безлюдные утренние часы и часто выбирала именно эту дорогу. Ее не тянуло к людям, ей было хорошо с собой. И с Костей. Мысли о Косте зажигали счастливые искорки в ее глазах и невольно растягивали губы в блаженной улыбке.

Вчера Костя пообещал рассказать о них жене Венере. А после собрать вещи и переехать к Асе. Неопределенность, которая так долго мучила, терзала Асину душу, подходила к концу. И отныне их ждало лишь счастье, и любовь, и семья. Конечно, у них с Костей будет семья. Как же иначе? Они ведь любят друг друга.

Ася бежала по парку, ощущала запахи дождя и травы и дышала, дышала.

Музыкальная школа Новинска располагалась в старинном двухэтажном особняке с потертыми стенами, высоким крыльцом с лесенками на две стороны и тяжелой дверью с длинной ручкой. Каждый раз, когда дверь закрывали, она гулко хлопала, отрезая, словно острым ножом, густой уличный шум. Сегодня был первый день нового учебного года, и школа с утра полнилась собственными шумами и звуками. Неровными, сбивчивыми фортепианными гаммами и этюдами, рваными кусками сонат и инвенций, фальшивыми скрипичными нотами, которые раздражали чуткие музыкальные уши, густым раскатистым звуком баяна, нервным дребезжанием домры. В теплый день, когда открывали все окна, школа звучала, гремела, слышалась на весь квартал, словно была живой и многообразием звуков общалась с окружающими ее молчаливыми домами.

Ася бодро вбежала на крыльцо, потянула дверь за ручку с круглым набалдашником, скользнула внутрь и аккуратно – не стукнуть, прикрыла дверь.

– С новым учебным годом, Татьяна Викторовна. Погода сегодня замечательная, – улыбнулась она вахтеру. Вахтер отложила книгу и хмуро глянула на Асю.

– Что же замечательного в дожде и сырости, Анастасия Николаевна? – ехидно спросила она.

– Как же, Татьяна Викторовна! Свежесть, и сладкий воздух, будто напившийся влаги, и капли дождя на листве и цветах. Мир прекрасен!

И Ася радостно устремилась к своему классу. Ей вслед неприязненно глядела вахтер с книгой.

На первый урок к Асе пришла тоненькая двенадцатилетняя Олеся, старательная и послушная. Понукаемая строгой матерью, Олеся все лето занималась музыкой и выучила все, что задали в музыкальной школе.

Гаммы сменил этюд, потом добрались до крупной формы, и воздух рассыпался хрустальным звучанием сонатины Гайдна. Пальцы девочки летали над черно-белыми клавишами, наполняя пространство ясностью и чистотой. Ася сидела и счастливо вздыхала. Жизнь была ясна и чиста, как эта безмятежная музыка, которая мягко ложилась на Асин слух и услаждала душу.

После Олеси были другие ученики, и, когда день подошел к концу, Ася почувствовала легкую приятную усталость. Глянула в овальное зеркало на стене и внезапно ощутила тревогу. Лицо бледное, усталое. Вечером Костя придет. Нужно в магазин забежать и переодеться. Глаза подкрасить, как он любит. Ася схватила сумку и поспешила домой.

Все же с появлением Кости ее жизнь стала более хлопотной, словно она больше не принадлежала самой себе, а стремилась соответствовать ему, быть частью пары. С общими желаниями, привычками, мечтами. Костя любил смотреть телевизор. Ася купила и повесила на стене напротив кровати. Она часто обходилась без ужина – съест пару фруктов и шоколадку, выпьет чаю. Он любил хорошо поесть. И ей приходилось держать в холодильнике сыр, колбасу, соленую рыбу – для Костиных «перекусов». Он не одобрял, когда она утыкалась в книгу, и ей приходилось смотреть Костины футболы и новости и делать вид, что это интересно и здорово. Но Ася не противилась этим «Костиным» переменам. Счастье отодвинуло все ее собственное, личное на задний план, и заполнило общим, «семейным», любовным. В паре ведь так и должно быть, не правда ли?

Пару часов спустя, когда наряженная и подкрашенная Ася уже накрыла стол с легкой закуской, раздался осторожный стук в дверь. Костя всегда стучал еле слышно, костяшками пальцев. Асе приходилось вслушиваться, чтобы успеть впустить его.

Костя вошел и Асины руки привычно взлетели ему на плечи, губы потянулись за поцелуем. Костя всегда жадно отвечал на поцелуй – его губы впивались в Асины губы, она ощущала, как бьется его сердце, а руки мягко поглаживают ее спину, спускаются все ниже и ниже. Сегодня было не так. Она целовала, а он мягко, настойчиво отстранялся.

Асю пронзил страх. Она посмотрела в Костины глаза – он отвел взгляд.

– Ты ей не сказал, – с ужасом прошептала она. – Ты обещал, и снова ничего ей не сказал.

Костя виновато смотрел на нее.

– У Николь проблемы в школе – подралась с одноклассницами. Венера злится, нервничает. Не мог же я подлить масла в огонь и заявить: «Дорогая, я тебе изменяю»?

Последние слова прозвучали с едкой иронией. Ася вспыхнула:

– Мы четыре месяца встречаемся. Наверняка весь дом уже в курсе. Хочешь, чтобы Венера от других узнала?

– Ты же ей не скажешь? – нахмурился Костя.

Ася гневно тряхнула волосами.

– Знаешь, сколько раз я хотела это сделать? Для меня хуже нет, чем врать вот так, в лицо. Мы же соседи! К тому же Николь все знает.

– О Николь не беспокойся. Мы с ней поговорили, и я пообещал ей дорогой ноутбук. Она будет молчать.

– Купил согласие дочери? – горько усмехнулась Ася. – А согласие жены ты чем купишь? Думаешь, мне легко каждый вечер отпускать тебя к ней? Представлять, как ты ложишься с ней в одну постель, обнимаешь ее, вы занимаетесь любовью. Я с ума схожу!