Неприкаянный 2 (СИ) - Калбазов (Калбанов) Константин Георгиевич - Страница 30

— Поосторожней со словами, мичман. Сделаем вид, что вы ничего не говорили, а я не слышал, — строго припечатал Эссен.

— Есть, — коротко ответил я.

Как и предсказывал Бутусов, первую попытку японцев вернуть свои позиции нам пришлось отбивать самостоятельно, опираясь только на наличные силы. Два миномёта, четыре трофейные горные пушки и чуть больше трёхсот пограничников. Но мы выстояли и в первый раз, и в последующие два.

Мне оставалось лишь материться, наблюдая за тем, какие мы несли при этом потери. И кого теряли! Это ведь не линейная пехота. Да, опытный пехотинец, это золото, вне всяких сомнений. Но в тот момент Кондратенко разбрасывался алмазами. Даже при условии, что он видел в пограничниках штурмовиков, ему именно в этом качестве и следовало их использовать. Заменить гарнизон горы на линейные роты, и пустить зелёные фуражки на штурм соседней высоты.

Ей-ей, так было бы гораздо лучше. Ведь, как ни парадоксально, но при штурме горы мы потеряли народу меньше, чем в обороне. Ведь теперь от опытных и подготовленных бойцов ничего не зависело. Им оставалось лишь сидеть и ждать накроет ли их, или нет. Учитывая же то, что японцы снарядов не жалели, позиции на горе буквально перепахали.

К вечеру Кондратенко сумел-таки организовать штурм соседней высоты, и овладеть ею. Пусть и вышло не так чисто, как с Хуинсан, несмотря на нашу поддержку с фланга, тем не менее, о безвозвратных потерях в известной мне истории речи не шло.

Наблюдая успех своего соперника, Фок решил не отставать от него, и организовал наступление на участке полка Савицкого. Шестидюймовые мортиры, плюс наша поддержка с фланга, и роты четырнадцатого полка овладели-таки высотой. Пусть и ценой немалых потерь.

Захват трёх доминирующих высот на левом фланге японцев, и неудачные контратаки, вынудили генерала Ноги отступить и на правом. Таким образом, к двадцать четвёртому июня, нам удалось вернуть позиции утраченные десять дней назад. Трёхдневные бои подошли к концу, а я посчитал, что в настоящий момент вдоволь насытился адреналином, и пришла пора возвращаться.

— Николай Оттович, а как обстоят дела с модернизацией затворов главного калибра? — спросил я о насущном.

— Полагаете, что без вас и вода не осветится? — хмыкнул Эссен.

— Если бы и впрямь так думал, то стоял бы над душой у Толбухина тыкая пальцем, как и что нужно делать.

— Очень хорошо, что вы этого делать не стали, потому как он подобное не стерпел бы, а мне потом с вами разбираться. Помните, да, что вас считают моим любимчиком и выскочкой?

— Так точно.

— А ещё завидуют. Потому что я вас отпустил на берег, ещё и с Романом Исидоровичем поговорил, чтобы он позволил участвовать в деле добровольцу.

— Уже завтра мы сможем смонтировать фильм и экипаж «Севастополя» первым увидит новую картину.

— И вам станут завидовать ещё больше, — покачал головой Эссен.

— Не показывать? — с наивным видом, спросил я.

— И тогда вас возненавидят, — хохотнул он.

— Куда не кинь, везде клин, — наигранно вздохнул я.

— Это точно, — тряхнул головой каперанг. — Сделаем так. Сегодня даю вам день на отдых, а завра, прошу на борт. Модернизацию завершат уже к вечеру, а завтра, как и просили, можете приступать к занятиям с расчётом кормовой башни. Учебный план мною составлен. Командиром плутонга кормовой башни я назначил мичмана Бухэ. Трус, бездарь, неисполнительный и в принципе человек на корабле лишний. Вот ей богу, списал бы в экипаж, а на его место поставил бы вас. Но уверен, что вы непременно взбрыкнёте и сбежите с броненосца.

— Так и будет, Николай Оттович, — с самым серьёзным видом подтвердил я.

— Знаю. Ну всё. До завтра, Олег Николаевич.

Выходной, это очень хорошо. Но для начала не помешало бы управиться с кое-какими делами. В первую очередь, это конечно «ноль второй» его ремонт уже подходит к завершению, и я надеюсь, что никаких неожиданностей не случилось. Как и дополнительных расходов.

Увы, но как бы колоссальны по сегодняшним меркам ни были бы мои выигрыши, от них уже практически ничего не осталось. Вот же дебилы, в генеральских и адмиральских погонах! Как же они мне дороги. Не будь такими идиотами, глядишь и мне дышалось бы полегче, и сделать нам удалось бы побольше.

Одна только подвижная батарея «Квантун» чего стоит. Этот недобронепоезд едва ли не в одиночку умудряется удерживать левый фланг обороны. Образно говоря, конечно. Но мощь его орудий отрицать трудно, и то, что никакие полевые укрепления не выдерживают натиск их фугасов в том числе. А уж как перемалывают блиндажи переделки из сегментных снарядов, это и вовсе любо дорого. Тонны каменистого грунта и обломки дерева взмывают устрашающими рыжими султанами. Однако дальность стрельбы ограничена семью верстами, и толку от этой мощи на порядок меньше, чем могло бы быть. А вот если бы проложили железнодорожные ветки… Впрочем, я уже не раз говорил об этом.

Хорошо. Допустим полноценное железнодорожное полотно это сложно, дорого и требует больших трудозатрат. Но отчего не устроить противопехотные минные поля? И ведь всё необходимое есть под рукой. Деревянный корпус по конкретному образцу может сколотить и десятилетний малец. Ведь я продемонстрировал эффективность этого оружия. Однако, их превосходительства глянули на нормы расхода на версту фронта и осуждающе закачали головами. Это ж сколько взрывчатки уйдёт, страх один!

Есть командиры, которые берут на себя инициативу и используют переданный мною динамит, вывезенный из Дальнего. Другие договариваются с интендантами частным порядком отдавая на смазку свои кровные. Но это всего лишь на уровне рот, которые можно по пальцам пересчитать. Батальонное командование о подобной самодеятельности даже не задумывается. А один полковник, мало, что приказал разминировать, так ещё и капитана снял с командования, инициировав в отношении него служебную проверку. Смешно? Да обхохочешься!

Впрочем, сейчас я праздновал победу. Мне… Нет, Кондратенко и Белому удалось отбросить японцев, заставить их спешно окапываться и подтягивать силы, потому что я ни я буду, ели генерал Ноги не опасается контрнаступления…

Я сошёл с броненосца прямиком на набережную, и тут же передо мной вырос Казарцев.

— Здравия желаю, ваш бродь. Катер подан, — вытянулся он передо мной.

— Здравствуй Илья. Как у вас тут?

— Всё как надо, ваш бродь. В мастерской грозятся, что уже завтра, много послезавтра можно будет проводить ходовые испытания.

После того памятного штурма, он и Родионов провели на позициях ещё сутки. Засняли атаку, причём Дмитрий умудрился как-то влезть в рукопашный бой, и Илье пришлось постараться, прикрывая друга, увлёкшегося киносъёмкой. Но кадры должны получиться эпичными.

Здесь и сейчас ни у кого ничего подобного нет и в помине. Мой кочегар оказался просто гениальным киномехаником. Судя по словам Тидемана и Форже, публика с нетерпением ожидает каждый новый фильм об обороне Порт-Артура. Даже первые по сей день находятся в прокате и собирают полные залы. Всё за то, что у меня на банковском счёте должна собраться уже солидная сумма.

После участия в штурме я отослал эту сладкую парочку обратно в Артур, трудиться над починкой и профилактикой катера. А то эдак увлекутся и потеряю я киношника самородка. А у меня на него, между прочим, далеко идущие планы имеются. Глупо не воспользоваться таким серьёзным насосом для выкачивания денег из представителей обеспеченных слоёв населения.

Ну и такой момент, что кино является мощным пропагандистским инструментом. А уж звуковое, так и подавно. И мне известны необходимые для этого технологии. В смысле, в моей голове хранятся нужные сведения, которые я могу выдать на-гора. А вот разбираться со всем этим придётся уже кому-то другому.

Я устроился в небольшом паровом катере, от механической мастерской. Это Горский озаботился разъездным транспортом, как только осознал, что оказался оторванным от городской жизни. Тигровый полуостров это настоящая глухомань, пусть и самое безопасное место в крепости. А он, как бы не бирюк, у него и сердечная привязанность появилась. И вообще, развеяться порой не помешает. Вот и озаботился простенькой паровой машиной, которую установил на обычную шлюпку.