Индульгенция 4. Без права на сомнения (СИ) - Машуков Тимур - Страница 5

Еще пара мгновений, и вот уже кавалькады двух императоров с разных сторон въезжают на мгновенно ставшую тесной площадь, едва не сталкиваясь в ее центре бортами. Глядя на них со стороны, с лёгкостью можно подумать, что скоро вспыхнет новая битва.

Князь бросил взгляд на них, едва заметно усмехнулся в усы и, минуя охрану академии, сразу направился к лежащему на земле Видару.

— Я сделал все, что мог, — устало поднялся профессор. Его лицо осунулось, а руки дрожали от напряжения. — Яд Трехлистного Забавника почти его убил. А противоядия против него как вы знаете, нет. Теперь все зависит от организма вашего сына.

— Благодарю вас, — склонил голову князь. — Как и вас, — это уже к друзьям его сына. — Поверьте мне, я найду достойную награду для каждого из вас. Как и кару для виновных. Никифор, пакуй этого ублюдка, — он брезгливо пнул ногой несостоявшегося убийцу, что все еще был без сознания. — Это наша добыча. — Что же до остального — придется еще намного задержаться.

— Я понимаю. Мы доставим вашего сына в лазарет академии. Яд вышел, но он задел источник. Мне понадобится время, чтобы его восстановить.

— Делайте то, что нужно, — кивнул он.

После этого тело Видара оторвалось от земли и медленно поплыло за лекарем. Его друзья, не сговариваясь, сразу направились следом, создав кольцо охраны.

— Почему ты не помешал убийце? -спросил он молодого парня с глазами старика.

— Твоему сыну ничего не угрожало, -ответил он. — Все было под контролем. Каждый сыграл свою роль, включая этого, — он тоже пнул лежащее тело.

— Тогда… Иди за ними и оберегай его. Об этом позаботятся.

Кивнув, тот чуть ли не вприпрыжку побежал за ушедшими, а Раздоров долго смотрел ему вслед.

Да, он знал его — Темная Кара Императора — никогда не стареющий юноша, проживший почти сотню лет. Тайна Бориса — его защитник и исполнитель. Цепной пес, служащий не за деньги, а за идею, люто ненавидящий светлых.

Тем временем уже начавшее издавать невнятные стоны тело несостоявшегося убийцы проворно спеленали гвардейцы рода, не забыв одеть ему на шею Осквернитель, дабы он не мог магичить. А после утащили в машину — это была законная добыча рода Раздоровых. Впрочем, Григорий был уверен, что Борис тоже захочет поприсутствовать на допросе.

Развернувшись, он направился к Упыревой, что все так же удерживала в цепях Кристину и Светлану. И если одна смотрела на него с легким вызовом, то вторая с начинающим зарождаться страхом. Похоже, до нее только сейчас начало доходить, что она натворила. И беспомощный взгляд, брошенный в сторону спешащего к ней отца, был очень красноречив.

Убитый горем отец даже не посмотрел на своего мертвого сына — ему уже не помочь, и еще будет время оплакать. Сейчас на кону стояла жизнь еще одного его ребенка, и в данный момент можно было уповать лишь на милость темных. Уповать на то, чего никогда не видел этот мир. И он прекрасно понимал, что согласится со всем, иначе будет война на уничтожение. Впрочем, он был к ней готов, если они решат убить Светлану. На хрена ему все это, если не на кого будет это все оставить⁈

Следом, уже не спеша, и с лёгкой улыбкой шел Борис. Ох, если бы кто-то смог сейчас заглянуть ему в голову, то увидел бы только довольство правильно все рассчитавшего игрока. Все, и даже больше.

Его план оказался безупречным и дал ему возможность. Возможность поставить на колени Олега. На это он даже не рассчитывал, но глупо будет этим не воспользоваться. Лишь бы Раздоров не помешал. Впрочем, зная своего друга, император был уверен, что тот думает так же.

Его не смущала собственная дочь, лежащая на земле — ничего страшного. Погода хорошая, не простудится. Потом он ее наградит — есть за что. Правда, он не рассчитывал на ее вмешательство, но так вышло даже лучше. Теперь дочка не отвертится — ее переживания за Видара не увидел бы только слепой. Молодец парень и, главное, быстро-то как сработал.

— Отпусти мою дочь!!! — рычит Олег Упыревой. Его охрана напряжена и, кажется, вот-вот сорвется.

— Она сейчас не твоя дочь. Нарушившая правила Красного заказа должна умереть. Ее жизнь в руках Видара Раздорова. Или, пока он без сознания, в руках главы рода.

— А Кристину мою можно отпустить? –подходит Борис. — Она, конечно, виновата, но не настолько сильно.

— Если пообещает вести себя разумно, то без вопросов.

— Обещаю, — кивает она, и цепи исчезают.

— Моя дочь… — опять начинает Олег.

— Ваше Величество, — делает шутовской поклон Раздоров. — Как верно заметила наша всеми уважаемая госпожа ректор, в данный момент Светлана преступница, нарушившая древний закон. Прошу вас отойти и дать мне привести приговор в исполнение, — в его руках появился ритуальный нож.

— Нет, ты не посмеешь убить ее!!! –зашипел Олег, окутываясь молниями.

— Господа, давайте не будем ссориться, — Борис, казалось, сейчас лопнет от удовольствия. Будто кот, нажравшийся сметаны и знающий, что ему за это ничего не будет, он смотрел на окружающих, как на очередную вкусняшку. И съел бы, да место в животе закончилось. — Все же и так понятно.

— Что тебе понятно, Борис⁈ — охваченный гневом, развернулся к нему Олег. — Что я потерял сегодня сына, которого вы убили⁈ Или что вы хотите забрать у меня еще и дочь⁈ НЕ ПОЗВОЛЮ!!!

— Ну, во-первых, твоего сына, как это ни странно, убили не мы — да, хотели, да, подготовились, но это должно было произойти чуть позже, в одной из ваших ключевых точек. Видишь, как я с тобой откровенен? Но тут сработали не мы. Впрочем, говорить тут не о чем — все честно, и ты это знаешь. Ну, и во-вторых, никто же не говорит о смерти Светланы. Ведь так, Гриша? — посмотрел он на друга.

— Конечно, — спрятал тот нож. — Разве ж можно такую красоту лишать жизни?

— Чего ты хочешь, Раздоров? — Олег был в бешенстве, но пока сдерживал себя.

— Как говорит мой сын, я много чего хочу. В данный момент тортика с клубникой. А вот Борис, я точно знаю, любит шоколадный.

— С орешками, — добавил тот.

— Вот, с орешками. Насчет княгини Упыревой не уверен — она больше на мозгах специализируется, но точно от стаканчика мороженого не откажется, день нынче очень уж жарким выдался. Во всех смыслах.

— Тут не место для шуток! — еще больше взвился император светлых.

— Ты молнии-то пригаси, — сощурился Борис. — А то как бы не вышло чего. Люди тут собрались нервные, да впечатлительные. Поймут чего не так, а там и до войны рукой подать. Признайся, как на духу — ты к Видару убийцу подослал? Вот только честно — мы ж все равно узнаем и помереть ему раньше времени не дадим. Скажешь честно — замолвлю за тебя словечко перед князем. Ты ж уже по уши в дерьме, Олег, не топи себя еще больше ложью. К тому же это у вас вроде как грехом считается.

— Не знаю ни про какого убийцу, — тут же сделал тот каменное лицо. — Мне нет дела до ваших темных разборок.

— А откуда ты знаешь, что на него напал темный?

— Хватит цепляться к словам, мне это надоело. Говорю сразу — Светлану я вам не отдам.

— Отдашь как миленький. На ней долг крови лежит. Так что-либо смерть — прямо тут и сейчас, либо…

— Либо? — как эхо повторил он.

— Рабыней моему сыну станет. Служанкой, наложницей, постельной грелкой — это если брать крайний вариант. Или женой — официальной, без права расторжения помолвки и последующей свадьбы. А чтобы соблазнов не было, она сразу переберется к нему, и больше ты власти над ней иметь не будешь. И браслетик мы на нее повесим интересный. На связь душ завязанный. Умрет мой сын, и сразу сдохнет и твоя дочь. Это, так сказать, для подстраховки. И надо ли говорить, что при попытке его снять или как-то отделить от тела будет большой взрыв уровня воеводы?

— Такой силы браслета не существует.

— Ну как же не существует? Завалялся у меня один, — картинно зашарив по карманам, Борис извлек на свет тонкую, едва видимую черную полоску, отдающую холодным светом. — «Узы Мораны» — раритетнейшая вещь. От сердца, можно сказать, отрываю. Но для друга, ты ж знаешь, мне ничего не жалко.