Дом призрения для бедных сирот - Орланд Лилия - Страница 5

Монт с лёгкой улыбкой наблюдал за мной. Однако меня это больше не трогало. Пирожки были восхитительны. Мясо идеальной готовности, сочное, в меру солёное, без кожи, косточек и прожилок.

Дождавшись, когда я съем первый пирожок и возьму в руки второй, Монт с ленцой поинтересовался у хозяйки.

– С чем пирожки, Асинья?

– С мясом, – она удивилась, – вы ж сами велели.

– Мне интересно, чьё это мясо? Не собачатина часом?

Мне резко подурнело. Я почувствовала тошноту, второй пирожок выпал из ослабевших пальцев, звякнув блюдцем о стол.

– Господин Монт! – воскликнула Асинья, всплеснув ладонями. – Ну что вы как ребёнок, ей-богу. Смотрите, как барышню перепугали.

Я увидела, что этот подлец посмеивается, и озверела.

– Вам должно быть стыдно так жестоко подшучивать над девушкой!

– Должно быть, – согласился мерзавец, тут же добавляя: – Но не стыдно. Вы так забавно реагируете, что я просто не могу сдержаться.

– Кушайте, милая барышня, кушайте, не обращайте внимания, – успокаивала меня хозяйка, пока я дрожащей рукой отпивала из чашки, чтобы хоть как-то прогнать неприятный привкус во рту, образовавшийся после слов Монта. – Это свинина. Стешка позавчера кабанчика забил.

Тошнота немного отступила, но пирожки всё равно потеряли свою привлекательность. Я съела пару булочек, поочерёдно сдабривая их вареньем, мёдом и сливками. А на шутника намеренно не обращала внимания.

– Скажите хотя бы, как вас зовут, – попытался он снова завязать беседу. – Неужели я не заслужил знать хотя бы эту малость, пригласив вас на чаепитие?

– Нет, не заслужили, – отбрила я. – Вы не просто невоспитанный, вы ещё и меркантильный, господин Монт.

– Почему же? – на этот раз он удивился по-настоящему.

– Потому что вы пригласили меня за стол из корыстных соображений, чтобы выведать личную информацию.

Монт захохотал. А я доела последний кусочек булочки, сдержав желание ещё пару сунуть в карман, допила последний глоток чая и поднялась.

– Благодарю, господин Монт, за чудесное чаепитие. Если оставите свой адрес, я вышлю вам деньги за него.

Ещё до того как он успел ответить, схватила саквояж, перекинула через руку плащ и быстрым шагом, стараясь не перейти на бег, направилась к выходу. Схватившись за ручку двери, я обернулась. Мужчина смотрел на меня нечитаемым взглядом.

– Прощайте, господин Монт. Было неприятно познакомиться.

Глава 3

В кухне всё было по-прежнему. Асинья возилась с пирожками. Стешка (я решила, что это именно он, больше некому) спал на печи, и его босые пятки так же выглядывали из-за занавески.

– Накушались уже, барышня? – кухарка бросила на меня быстрый взгляд, отвлекаясь от своего занятия.

– Да, спасибо, было очень вкусно, – я не покривила душой, хоть и запнулась на секунду, вспомнив глупую шутку Монта.

– Ну и на здоровьичко, – откликнулась хозяйка, возвращаясь к пирожкам.

– Асинья… – я подбирала слова, чтобы звучало не слишком жалко. – За мной должны приехать, но я не знаю во сколько. Могу я подождать здесь?

– Само собой, – хозяйка даже удивилась такой просьбе. – Почтовые станции для того и стоят на трактах, чтобы пассажиры передохнуть да погреться могли. Ступайте в горницу, там всё и устроено для этого.

В горницу, легко сказать.

– А нельзя ли ещё где-то подождать?

– Нумера есть, – Асинья снова отвлеклась и отёрла лоб тыльной стороной ладони, – разные. Семь медяков за место в общем или два серебряных за отдельную комнату.

– Это за неделю? – наивно поинтересовалась я.

– За ночь, милая барышня, – Асинья потеряла ко мне интерес, явно раскусив мою неплатёжеспособность.

Я понятия не имела о ценности денег и не знала, какую зарплату буду получать в приюте, но за отдельный номер в захудалой гостинице заплатить наверняка смогу? По крайне мере, мне хотелось на это надеяться. И я рискнула спросить, хотя и было ужасно стыдно.

– Асинья… а нельзя ли мне снять номер… в долг? – самое трудное выговорила, а дальше затараторила, стремясь изложить свои доводы до того, как хозяйка откажет: – Я еду в Сосновый бор. У меня назначение в сумке, могу показать. С первой же зарплаты я вышлю вам необходимую сумму или даже сама привезу.

– Простите, барышня, – Асинья выслушала до конца, но выражение лица у неё было такое, что я сразу поняла – откажет. И не ошиблась. – В долг не могу, не положено. В горнице можно без денег сидеть, сколько надо, а в нумера не могу. Уж не гневайтесь.

Я вздохнула. Находиться в одной комнате с Монтом и слушать его идиотские подколы, медленно закипая от ярости, не хотелось совершенно.

– А можно я здесь посижу? Обещаю, что не буду мешать.

– Посидите, – хозяйка пожала плечами. – Только уж не трогайте ничего.

– Обещаю.

Я опустилась на лавку в том же самом месте, где сидела сразу по приезду. Поставила рядом саквояж, плащ положила на колени и обняла его. Надеюсь, транспорт из приюта не заставит себя долго ждать.

В тепле, после сытной еды меня разморило. Веки опускались, голова клонилась назад, норовя опереться на стену, приходилось прикладывать усилия, чтобы сидеть ровно. Очень хотелось снять опостылевшее платье, принять душ и лечь в постель с чистым бельём. Впрочем, достаточно и просто лечь. Остальное можно уже после.

– Вы храпите во сне, – услышав этот голос, я вздрогнула и открыла глаза.

Разумеется, Монт, кто ещё не может пройти мимо, не сказав гадость.

– Что вам нужно? – недружелюбие звучало столь явственно, что кто-то другой, менее толстокожий, давно бы ретировался. Но не Монт. Ему мои огрызания были нипочём.

– Я еду в Сосновый бор, – неожиданно серьёзно ответил он. – Давайте подвезу, куда вам надо.

– Нет, спасибо, с вами я точно никуда не поеду, – я почувствовала, как переполнилась чаша моего терпения. И даже если бы захотела остановиться, уже не смогла: – Я вообще, надеюсь больше вас никогда не встречать. Вы ужасный тип, и я вас ненавижу, хотя совсем не знаю. Я лучше пешком пойду по сугробам, чем сяду с вами в одну карету.

– Сани, – поправил он, словно всего остального и не слышал.

Моё раздражение утихло так же быстро, как и возникло. Этот человек абсолютно непрошибаем, тратя на него свои нервы, я ничего не выиграю. Поэтому всё же оперлась затылком на стену и прикрыла глаза. А ещё опустила ладонь на саквояж в красноречивом жесте. Мол, мало ли кто вокруг шастает, ещё украдёт мои ценные вещи.

Когда я решилась открыть глаза, Монта уже не было. Поздравив себя с победой, но абсолютно не ощущая от этого радости, я переместилась обратно в горницу.

Здесь уже не осталось никаких следов недавней трапезы. Только аромат сдобы ещё витал в воздухе, заставляя жалеть, что Асинья поторопилась всё убрать.

Я примостилась на лавке, разглядывая на стене пятно увядающего солнечного света. Когда уже за мной приедут? Я устала сидеть на деревянном сиденье. Вот бы позвонить в приют и спросить, долго ли мне ещё ждать. Жаль, что мобильника в саквояже я не обнаружила. Да и на станции телефона не видела. Есть ли они здесь вообще?

Я очнулась так резко, что от движения стукнулась затылком о стену. Телефон? Мобильник? В моей памяти не было никакой информации ни об этих штуках, ни о том, как с их помощью можно связаться с приютом.

Однако чем дальше, тем больше казалось, что во мне слились две личности. Для одной было естественно всё окружающее, и она ехала в дом призрения, чтобы стать его директором. А другая… Для другой были естественны как раз эти неведомые «телефоны».

Надеюсь, я не сошла с ума, и это не проявления шизофрении. Хотя вроде обострения должны быть весной и осенью, а сейчас зима.

Я невесело хмыкнула. Нахожусь на почтовой станции в глуши без единой монетки. Не знаю, когда меня заберут отсюда и заберут ли вообще. И куда мне идти, если всё же случится худшее.

Но при этом размышляю о возможном раздвоении личности. Действительно забавно.