Дом призрения для бедных сирот - Орланд Лилия - Страница 4

Разумеется, господину Монту не по статусу самому выливать воду из таза.

– Он ведь лучше всех нас, выше, сильнее, умнее, и вообще путешествующий инкогнито принц, – раздражаясь всё сильнее с каждым словом, я выплеснула обмылки на пол и прополоскала шайку.

Вода была ледяной. Пальцы свело от холода. Однако я тщательно вымыла руки и лицо. Хотелось бы искупаться полностью, но в таких условиях – это самоубийственно. Потерплю до приюта.

Теперь и передо мной встала проблема с полотенцем, точнее его отсутствием. А всё этот Монт виноват – отвлёк своими расспросами.

Чувствуя, как намокают рукава, и холодные капли стекают за ворот, я скорее покинула умывальню. Уже в дверях столкнулась с Асиньей.

– А я вам полотенчико несу, – женщина, улыбаясь, протянула мне вышитую холстину.

– Спасибо, – я не была господином Монтом, поэтому не считала зазорным благодарить и улыбаться в ответ.

– Вы заканчивайте и идите в горницу, холодно тут. Для женского здоровья неполезно.

Асинья снова быстро ушла, и я не успела признаться в своей безденежности. А может, нарочно медлила, надеясь на чудо.

Комкая в руках полотенце, вернулась в горницу.

Господин Монт, к моему неудовольствию, никуда не исчез. Он сидел за столом.

А на столе… поблёскивая широкими медными боками, шипел горячий самовар. На нём крепился заварочный чайник, из-под которого вился лёгкий парок. На большом блюде высилась приличная горка ароматной сдобы. Пространство вокруг занимали пиалы и вазочки. Их содержимое от двери было не разглядеть, но наверняка там что-то вкусное и сладкое.

Во рту собралась голодная слюна, желудок, казалось, прилип к позвоночнику.

Я взяла себя в руки и прошла к своим вещам, стараясь не коситься на стол. Ничего страшного, если не поем сейчас. Голодать – полезно для фигуры.

Эти спорные утверждения проносились в голове, возникая из недоступной мне памяти и снова растворяясь в ней. Усмирить голод они никак не помогали.

Я повернулась к столу спиной, медленно, очень медленно складывая полотенце. Расстёгивая сумку, перебирая в ней вещи. Я изо всех сил делала вид, что сильно занята, а сама ждала звук наливаемого в чашку чая и довольное чавканье Монта. Такой неряха в моём представлении обязательно должен чавкать.

– Ну что вы там возитесь?! – вместо этого я услышала его недовольный голос. – Мне ещё долго вас ждать?

Я обернулась, готовая резко ответить на грубость. И вдруг до меня дошёл смысл сказанных слов. Он меня ждёт? В подтверждение этого чашка Монта всё ещё была пуста, а горка выпечки не тронута.

Горло свело спазмом, но я сумела выговорить:

– Спасибо, я не голодна.

– Не мелите ерунды, – раздражённо перебил он. – Я сидел напротив всю дорогу и видел, что после Светлой рощи вы ничего не ели. А это было вчера утром.

Значит, прошло больше суток, быстро подсчитала я. И всё равно, гордость не позволяла признаться в полной финансовой несостоятельности. Однако и оставаться с Монтом здесь больше не стоит. Заберу вещи и попрошусь у Асиньи посидеть у печи, пока за мной не приедут.

Я снова отвернулась, чтобы закрыть саквояж.

– Прекратите вы это глупое жеманство! – стул резко проскрипел по половицам, значит, Монт встал, а потом добавил угрожающе: – Или вы садитесь за стол сами, или я сажаю вас силой.

Я опешила от изумления и страха. Судя по выражению лица, мужчина намеревался исполнить свою угрозу.

Он подошёл ко второму стулу, расположенному ближе ко мне, и демонстративно отодвинул его.

– Вы привыкли добиваться своего при помощи насилия? – голос почти не дрожал, даже удалось добиться презрительной интонации.

– Да! – рыкнул он, продолжая держать спинку стула. – И если мне придётся насильно кормить одну невыносимую девицу, я это сделаю.

«Сам ты невыносимый», – подумала я, обречённо подходя ближе и заставляя себя не радоваться слишком откровенно тому, что наконец поем.

Я принципиально села на самый краешек стула, но Монт резко подвинул его к столу, и меня вместе с ним.

– Я уже понял, что вы манкируете всем женским, поэтому не буду просить вас взять на себя обязанности хозяйки. Вы, наверное, и слово это за оскорбление считаете?

Я покраснела, но промолчала. Уверена, он высмеет любой мой ответ. К тому же я не знала, как именно считаю. Пока меня больше заботило решение жизненно важных вопросов, во взглядах позже разберусь.

Монт занял своё место, снял с самовара заварочник, налил тёмной, насыщенной, даже на цвет терпкой заварки в свою чашку. А затем остановил на мне выжидательный взгляд.

Я упрямо рассматривала узор на скатерти. Ну что ему ещё надо? Чего уставился?

– Вы не соизволите подвинуть свою чашку? – насмешливо произнёс Монт.

И я покраснела ещё больше. Этот человек действует на меня отупляюще. Я совсем перестаю соображать и веду себя как идиотка.

Я переставила чайную пару ближе к нему. Поблагодарила, когда он налил заварки и мне. Надо брать себя в руки. Видно же, что Монту нравится смущать меня. А когда я реагирую на его провокации, он почти открыто радуется.

Поэтому я села поудобнее, чуть расслабив спину. И немного развела уголки губ, надеясь, что это похоже на лёгкую улыбку, а не на гримасу.

Впрочем, Монт не реагировал, он был увлечён процессом. Поставил пару на блестящий, явно только что вычищенный поднос, где стоял самовар. Открыл краник и наблюдал за тонкой струйкой кипятка.

Кажется, самовар давно не чистили от накипи. Вода едва протекает. Это ж сколько чай ждать придётся? Я так слюной изойду. Кстати, она и то течёт быстрее.

Разумеется, эти мысли озвучивать я не собиралась. Ещё и старалась, чтобы на лице у меня не отражалось нетерпение. Этот тип и так считает меня невоспитанной особой. Ни к чему давать ему лишний повод.

Наконец обе чашки были наполнены душистым чаем, и одна стояла передо мной.

– Выбирайте, – Монт великодушным жестом протянул мне блюдо с выпечкой, предлагая взять первой.

Я не стала размышлять, потянулась к ближайшей, стараясь только, чтобы движения не были слишком резкими. Остатки самоуважения требовали не показывать, насколько я голодна.

– Приятного аппетита, – пожелал Монт, отломил маленький кусочек сдобы и отправил в рот.

– Благодарю, и вам приятного аппетита, господин Монт, – пожелала я в ответ и сдержанно – не описать словами, каких сил мне это стоило – последовала его примеру.

То есть не впилась зубами в булку, откусывая сразу половину, а отщипнула крошку. Медленно и аккуратно положила её на язык, ещё и начала жевать. Хотя она растаяла сразу в море слюны, наполнившей рот.

Монт смотрел на меня внимательным взглядом. Мне показалось, что там промелькнуло уважение, но уверенности в этом я не испытывала. Может, просто выдавала желаемое за действительное. Однако и насмехаться надо мной он перестал.

– Должен заметить, что у вас есть характер, сударыня, – всё-таки уважение там действительно мелькнуло, даже если лишь на крохотное мгновение.

– Рада, что вы это заметили, – я отщипнула ещё крошку, мысленно уже проглотив сдобу целиком.

– Тогда предлагаю не чиниться и нормально поесть. Вы не возражаете?

– Вы сами начали.

– Хотел вас испытать.

– Это низко, сударь.

– Прошу простить, сударыня.

С каждой фразой меня всё сильнее охватывало раздражение. Его признание вывело из себя. Испытатель, блин.

– Не прощу!

– Будьте же милостивы, – он снова смеялся.

На глаза попалась вазочка с вареньем. Забыв себя от гнева, я потянулась к ней.

Нашу перепалку прервала открывшаяся дверь и Асинья с блюдом пирожков.

– С мясом, как вы и заказывали, господин Монт, – хозяйка с улыбкой поставила тарелку на стол. Голова закружилась от аромата. Ещё немного, и я просто сойду с ума от голода.

Решив, что хватит с меня испытаний, схватила пирожок с тарелки. Откусила, сколько смогла, и начала жевать, открывая рот и втягивая воздух, чтобы было не так обжигающе горячо. Проглотила, чувствуя ни с чем не сравнимое удовольствие, откусила ещё.