Путешествие в Древний Китай (СИ) - Лей Лора - Страница 40

- Судя по тому, как этот твой Гао Ронг вел себя раньше, не думаю, что от него будет толк, ты уж прости…Ниу-тян хочет прежде выяснить, откуда свалилась им на голову эта Чунтао, как она смогла очаровать их отца до такой степени, что он обездолил родных детей в ее пользу, выявить слабые места наложницы и только после этого ударить на поражение. А нам надо ей в этом помочь! У тебя есть умные и дотошные подчиненные, способные разыскать иголку в стоге сена?

-Хироюки, это что, барышня Бай так сказала? Невероятно! Конечно, я помогу! Мне и самому ужас как интересна эта пронырливая дамочка! Опасная словно кобра… Действительно, детей здесь оставлять нельзя. А человека я постараюсь одного привлечь… Но ему придется платить, – Хироюки понятливо кивнул. – Старина Гао…Он хороший человек, но…слишком однозначный, я бы сказал... Не уверен, что изменившаяся дочь Бай Лея придется ему по душе: он привык к тихой домашней девочке, а тут – воительница! Ты прав, друг: завершайте дела и езжайте обратно! А я здесь посмотрю, что и как…

Приятели продолжили беседовать о предстоящих операциях, соображениях Ниу по соглашениям, удивившим японца, бизнесе и прочем. За окном шелестел ветерок, над столом витал аромат зеленого чая Билочунь, а в сердцах мужчин царил мир и покой.

___________

Изначально чай Билочунь назывался «Сяшажэньсян», что означает «Убийственно ароматный». Этот сорт произрастает в китайской провинции Цзянсу, в предгорьях Дунтиншань, которые обрамляют озеро Тайху, расположенное в Сучжоу. Название Билочунь - «Изумрудные спирали (или улитки) весны», потому что зеленые листья скручиваются в спиральки, с обеих сторон они покрыты нежным пушком, а по месту сбора чая — «Дунтин» - он получил якобы по воле императора Канси, которого покоробило грубое имя прекрасного напитка. Некотрые ценители называют изумрудно-зеленый чай Билочунь «одной нежностью и тремя свежестями». Очень полезен для здоровья, кстати)) Я позволила себе историческую вольность в использовании названия, уж простите)

Глава 38

- Сестра, почему ты хочешь отблагодарить кормилицу Лю только пятьюдесятью лянами? У нас же много денег теперь? – Бай Юн не понимал решение сестры и потребовал объяснений.

Они шли в сторону дома бывшей служанки пешком. Улицы Шаосиня были заполнены пешеходами, повозками, оживлены и шумны. Ребята не торопились, шагали неспешно и общались на ходу.

-Сяо Юн, дело не в том, сколько у нас денег. Постараюсь объяснить проще. В моем мире есть поговорка: «Не веди дела с друзьями – не будет ни денег, ни друзей». Немного цинично, но очень точно. Испытание деньгами – одно из самых опасных. Как и испытание властью. Кормилица Лю – хороший человек, но и хорошие люди бывают подвержены соблазнам. Не надо их искушать лишний раз! Если ты вдруг дашь ей сто лян, при том, что она знает тебя как нищего сироту и жалеет за это, что она может подумать?

-Что я обманул её, и что у меня денег гораздо больше…А значит...

-Правильно! Можно просить еще и еще…Я не говорю, что так и будет! Просто благодарность тоже должна быть соизмерима с ожиданиями одариваемого! Ты сказал, что семья Лю не бедствует, но и не роскошествует, и пятьдесят лян для них – очень приличные деньги! Кормилица не ждет от нас ничего сверх простого спасибо и нашей спокойной жизни на данный момент, и не нужно ее в этом разубеждать! – слова Ниу падали веско, брат внимал.

- Согласись, мало кто поверит, что разрыв помолвки может принести такую компенсацию, не так ли? Вот и пусть все останется между нами и столицей! Назовем приближенную к вероятной сумму отступного – похвалим бывшего женишка за щедрость в две тысячи лян, тем более, что он-то от твоего отца получил за три года гораздо больше! – пареньку пришлось обреченно кивнуть, мол, да, так и было.

- Кормилица Лю, я уверена, хорошо понимает, что нам не на кого рассчитывать, и деньги нам самим очень нужны, поэтому примет это серебро как пирог с неба, не сомневаясь и не завидуя, понимаешь? В будущем, когда ты вырастешь, и мы сможем наладить бизнес, мы еще наградим её, но тогда у нас будет основание для таких действий. Юн-эр, просто поверь мне! Не стоит торопиться.

Бай Юн слушал сестру и понимал, что она, по всей видимости, права. Он знал момо (старшая,возрастная, служанка) Лю, но не настолько хорошо, пусть повода сомневаться она и не давала. Но в него с детства были вбиты понятия о субординации, необходимости поддерживать дистанцию со слугами, и предложение Ниу в эти параметры вписывалось органично. Благодарить, но не баловать, хорошо относиться, но не панибратствовать. Печально, но факт. У кормилицы Лю – семья, при чем, дети – не ее, а мужа. Кто знает, какие они? Чего хотят?

Бай Юн взял Ниу за руку:

-Я послушаю тебя, сестра! Мы всегда можем подарить ей что-то в будущем, ведь так, ты обещала!

Ниу похлопала парня по ладони и сказала:

-А-Юн, я всегда держу обещания!

И они пошли дальше.

***

Визит к кормилице попаданка не затягивала. Брат и сестра коротко поведали о вояже в столицу, разрыве помолвки, принесшей им немного денег, сообщили, что собираются пожить там некоторое время, чтобы здесь улеглись возможные слухи и страсти, подлечиться и поучиться, насколько позволят финансы, и позже, ближе к зиме, вернуться в поместье.

Серебро произвело на супругов Си (Лю – девичье имя кормилицы) сильное впечатление: молодых господ благословляли за щедрость минут пятнадцать, и это было искренне (Бай Юн про себя выдохнул и поблагодарил Ниу за дальновидность).

На том и расстались, пообещав увидеться в будущем. Напоследок Ниу попросила кормилицу прислушиваться к уличным сплетням и слухам, особенно про Чунтао, если таковые будут, и написать им. Адрес они сообщат письмом, как только устроятся в Ханчжоу.

Получив благословение хозяев дома (по праву старших), господа Бай отправились дальше по своим делам.

***

День после возвращения в Шаосин был насыщенным и продуктивным. Брат и сестра, уйдя от кормилицы, посетили лавку одежды, где их встретили с распростертыми объятиями.

Лавочник Ван Мо и его жена поделились хорошими новостями о продажах рюкзаков: новинка пришлась по душе и карману многим горожанам среднего достатка, и доля Ниу, по договоренности, составила сто медяшек.

-Госпожа, договор я подготовил, на Ваших условиях – лавочник Ван потирал руки от нетерпения. – Бизнес оживился, к нам приходят купить Ваши сумки, заодно раскупают и остальной ассортимент!

Едва он закончил, в разговор вступила его жена:

-Госпожа, а я ему говорила, что Вы придете! Спасибо! Мне так интересно, что еще Вы придумаете! Пойдемте внутрь!

Мастерская, расположенная позади лавки, была небольшой: помимо жены хозяина, в ней трудились три ее сестры. Швеи с любопытством рассматривали необычную гостью в их рубахе и брюках с прикрытым вуалью лицом. На широком длинном столе лежали раскроенные детали одежды, рюкзаков, в углу на полках–рулоны тканей.

«Темновато для работы – отметила Ниу. – Где мое электричество?»

Жена лавочника снова привлекла ее внимание:

-Госпожа, Вы ведь принесли новинки?

Ниу улыбнулась – ей импонировала профессиональная заинтересованность швеи и, не желая испытывать терпение мастериц, выложила на стол свои эскизы.

А дальше все завертелось в карусели охов, сомнений, горячности, просчетов вероятности продажи той или иной модели, выбора вариантов отделки и видов тканей. Короче, обсуждение затянулось до вечера, пока Бай Юн, наконец, не вытащил сестру из мастерской, пообещав зайти через день.

-Что такое ты им предложила в этот раз? –ворчал парень по дороге в гостиницу. – Все-таки вы, женщины, такие ..тряпичницы, вот!

***

А предложила попаданка следущие ноу-хау:

- костюмную пару для занятий тай-чи\ушу, сразу после обсуждения заказав себе, брату и японцам (их она обмерила еще до отъезда) по два комплекта;

- показала вытачки, запошивочный шов, заказав себе спортивный лифчик и шорты из тонкого полотна, враз пресекая возмущение швей по поводу непотребства и срама словами «Я так хочу, ваше дело – сшить, а стыд – мое дело»;