Путешествие в Древний Китай (СИ) - Лей Лора - Страница 33

«Придется изобретать мыло и велосипед» – решила попаданка. Про велосипед и самокат она подумала снова, когда обратила внимание на чистые, выложенные камнем улицы столицы, как и в Шаосине. Здесь функционировала даже служба подметальщиков, о чем сообщил их гид.

«По таким дорожкам самокат должен хорошо бегать. А еще рикши для дам. Грузы возят бегуны, а людей-то почему носят? Надо подумать. А вдруг получиться наладить производство и сбыт? ООО, деньги!»

Глава 31

Парни затащили-таки Ниу к ювелиру! Они рассматривали украшения с любопытством истинных ценителей красоты, а девушка, вернее, женщина-автомеханик – с позиции применяемых мастерами техник обработки металла и камней.

Ограненных ожидаемо не было, золотых и серебряных – меньше, чем бронзовых (тоже понятно, не тот контингент), до перегородчатой эмали или чернения, видно, еще не доросли, хотя филигрань попадалась, констатировала попаданка, познакомившись с представленными изделиями.

Разнообразием ассортимент, с ее точки зрения, не отличался: шпильки, браслеты, серьги, последние – с примитивным креплением на изогнутой петле. Не было замков на защелке, привычных тонких колец, цепочек, кулонов, пуссет, клипс или привлекательных кафф на уши, широко распространенных в прошлом мире.

«Вот тоже вариант прогрессорства, кстати – мимоходом подумала Ниу. – А что? Красиво, необычно. Прикупить инструменты, проволоку, да и попробовать на досуге».

Бай Юн заметил сосредоточенное выражение на лице девушки и забеспокоился: вдруг сейчас ее на расспросы потянет, и опять предложение какое хозяину сделает? Надо уводить!

- Не нравится? Тогда пойдем дальше! – потащил он задумавшуюся сестру на улицу. – Нам вообще пора домой!

Бай Ниу не возражала, и троица, ведомая Сэтоши, отправилась в обратный путь, часть которого преодолели на лодке, как и советовал Хироюки.

Сидя в довольно вместительном, по сравнению с шаосинским ву-пэем, плавсредстве, Ниу смотрела по сторонам, считала мосты (их действительно было поразительно много), отмечала наличие садов и парков по берегам канала, лодочных стоянок и причалов, свою усталость от прогулки и впечатлений, и сожаление от непосещения озера Сиху – жемчужины Ханчжоу, здесь оно тоже имелось.

- Госпожа, Внутреннее озеро посмотрим завтра. Думаю, господин уже ждет нас.

- Да, Сэтоши, время у нас есть, и ты прав – не стоит волновать хозяина – согласилась Ниу.

***

Однако, Тайра-самы дома не оказалось, поэтому гости пообедали и спустя шичень (2 часа) занялись тренировкой, направленной на укрепление мышц. Ниу дозировала нагрузку, по ходу объясняя Юну необходимость тех или иных действий. Занимались брат и сестра в саду Хироюки – с разрешения Сэтоши, там же и отдыхали, и Ниу рассказала брату об особенностях эстетики садов камней и искусстве бонсай и икебаны:

- Японцы по-особенному относятся к камням, считая, что место, на котором они находятся – священно. В соответствии с философией дзен-буддизма, человеку в таком саду следует не просто гулять, а использовать время пребывания в нем для созерцания окружающего мира и размышлений. По мнению японцев, только когда ум наблюдателя спокоен и сосредоточен, он может постичь необъятность Вселенной.

- Сады камней есть воплощение эстетики ваби-саби, призывающей созерцать красоту первозданной природы, простой и гармоничной в своей истинной форме. В японском саду каждый камень есть символ, неслучайный и неповторимый, возвращающий посетителя к мысли о вечности души человека в отличие от бренности её телесной оболочки – иномирянка излагала как могла просто, Бай Юн слушал, пытаясь вникнуть в сказанное, но было очевидно – пока не «догонял».

«Ничего, он умненький, не сразу, но поймет. Главное – слушает внимательно, в памяти точно останется» – рассудила Ниу и перешла к следующей теме.

- Обратил внимание на эти деревца карликовые? Это еще одно японское диво – бонсай. В переводе термин означает «растение в плоском сосуде» и происходит от китайского (ну, или ханьского) иероглифа «пэньцай» – «выращенное в подносе». Мастера бонсай способны на маленьком кусочке земли сформировать миниатюрный лес, горы, берег моря – любой природный рельеф и ландшафт. При правильном уходе бонсай может стать долгожителем, передаваясь от дедов к внукам, связывая поколения и символизируя семейное единство. В моем мире это дорогое удовольствие, но престижное, им многие увлекаются. Чем-то по внутренней сути мастерство бонсай я бы приравняла к каллиграфии: упорство, спокойствие, равновесие, красота…

- Действительно, без старания вряд ли такое вырастишь – протянул задумчиво младший Бай. – А смотрится красиво! Живые игрушки…

- Ты прав, брат. Помимо бонсай, японцы привержены еще одной разновидности искусства, неразрывно связанной все с той же философией единства жизни и смерти – икебане, то есть, художественныму мастерству составления композиций из живых и сухих цветов, растений, веток, корней, камней, мха... В переводе название этого вида искусства звучит как «вторая жизнь цветов», хотя точнее будет выражение «печальное очарование вещей».

В икебане исполнению замысла художника служат любые подручные материалы природного происхождения и разноформатные сосуды. Главное, что следует соблюдать при формировании композиции – это триединство неба, человека и земли. Ну, понимаешь, самая высокая точка «букета» – небо, пониже – человек, основа – земля. А дальше – как творец решит, однако, все должно быть изящно, красиво, просто, радовать глаз и успокаивать душу. Для таких букетов в домах специально устраивают «ниши красоты», у Хироюки тоже есть, глянь потом – Ниу качнула головой в сторону матия.

- От мастеров бонсай и икебаны требуется терпение, мудрость, деликатность и доброта, конечно. Нельзя творить красоту без этого качества! Еще я бы сказала, что такие люди умеют видеть большое в малом. Мир в миниатюре, хрупкий и прекрасный, краткосрочный и вечный…

- Как-то грустно всё у них: созерцание, смерть, мудренность сплошная – удрученно заметил Бай Юн.

- Есть такое. Я думаю, что подобное отношение к жизни определяют условия, в которых они живут. Ты можешь не знать, но японские острова скудны почти всем: землей, ископаемыми, климатом. Суровая природа испытывает тамошний народ на прочность ещё и землетрясениями и цунами, когда в один миг все, что ты имел, смывает гигантской волной или разрушает сильными подземными толчками. И убежать особо не получиться – кругом море. Строить долгосрочные планы быстро разучишься, а вот радоваться сиюминутному – наоборот. Надо бы уточнить у Сэтоши, Ямато соответствует Стране восходящего солнца моего прошлого? По тому, что я видела – должна…

Бай Юн задумался, а Бай Ниу продолжила:

- По моему мнению, квинэссенцией всех этих околосмертных философий стало появление самураев – особого военного сословия в Японии, Ямато, то есть, жизнь представителей которых целиком сосредоточена на войне как смысле их существования.

Самурай с рождения до смерти посвящает себя изучению и применению военных искусств, следуя Кодексу Бусидо – Пути воина, я упоминала о нем. Подлинный духовный смысл учения Бусидо в том, что воин должен жить, осознавая, что может умереть в любой момент, что нужно ценить каждую минуту, проведённую при жизни, потому что она может оказаться последней.

Только человек, готовый к смерти, может жить, видя этот мир в полном цвете, посвящая весь свой досуг саморазвитию и помощи ближним. Только тот, кто понимает, что, быть может, видит всё вокруг в последний раз, может смотреть на мир с любовью и замечать то, на что обычные люди в суете жизни не обращают внимания.

- Ты хочешь сказать, что воин, не выпускающий из рук меч, может заниматься цветами, выращивать маленькие деревья и устраивать сады камней? А потом наслаждаться ими и писать стихи? Не о любви, как у нас, а о смерти? – пораженно пробормотал младший Бай.

Ниу рассмеялась:

- Прости, загрузила я тебя! Нет, не только о смерти, но и о природе, и о любви, и о жизни. Просто, они все грустноватые, что ли, и еще: особенность этих стихов – краткость, определяемая обязательным количеством слов. Самые популярные трехстишия «хокку» – это поэма из одной строфы, где нет ничего лишнего, и с помощью нескольких точно выбранных деталей создается законченная картинка: