Путешествие в Древний Китай (СИ) - Лей Лора - Страница 30

Выходить не хотелось, но злоупотреблять баней вредно, а перед уставшим хозяином – неприлично. Накинув на тело кимоно и закрутив волосы полотенцем, попаданка немного прибралась и растолкала пускающего слюни брата:

-А-Юн, пора выходить! Ужин остывает, вставай, одевайся и пойдем! Хироюки-сама тоже нужно вымыться. Подъем!

Бай Юн, с трудом выплывая из сладкой дремы, оторвался от лежанки, забыв о наготе, просунул руки в рукава предложенного сестрой кимоно и двинулся за ней в свежесть вечерней прохлады, на ходу потирая глаза и довольно позевывая. Миновав сад и оказавшись в выделенной им комнате, Юн плюхнулся на кровать и пожаловался:

- Я так хорошо спал! Спасибо, что настояла на бане! И за массаж спасибо! И вообще, спасибо! О, ты сняла вуаль! Кто-нибудь видел?

- Я никого не заметила, даже Сэтоши. Да ладно, увидят и что? Поесть надо, день-то пролетел как быстро. Завтра рассекретимся и составим план совместных действий, может, город еще посмотрим? Ты здесь был? – голос Ниу звучал обыденно-спокойно, и Юн перестал тревожится.

***

Ужин был ожидаемо плотный: с этой стороной быта японцев Ниу была знакома. Им подали рис, прозрачный рыбный суп, мясо терияки (способ обжарки мяса, рыбы, овощей с использованием распространённого в японской кухне одноименного соуса, состоящего из соевого соуса, сахара или меда и рисового вина-сакэ, что приводит к карамелизации продукта в процессе приготовления и придает ему приятный сладко-соленый вкус и темно-коричневый цвет, а также легкую пряность и чуть терпкий запах), паровые овощи и маринованные закуски, также нигири-суши(горка липкого риса с кусочком сырой рыбы сверху).

И это был последний аккорд симфонии потрясений за день для Бай Юна: вкус неизвестного пастообразного зеленого соуса васаби(из японского хрена) был таким острым, что парень не мог вздохнуть несколько минут: из глаз покатились слезы, а Ниу, не успевшая его предупредить, покатывалась со смеху при взгляде на парнишку.

-Прости, брат, прости! Ха-ха-ха! Ты такой забавный! Вот, запей чаем! И вагаси (традиционные японские десерты только из натуральных продуктов типа риса, бобов, каштанов и прочего) зажуй! Ты не пробовал васаби?

- Нет! –прохрипел Юн. –Ты меня убить хочешь, я понял!

- Прости еще раз, я правда не ожидала… – хохотала, не останавливаясь, развеселившаяся Ниу.

Постепенно Юн продышался, вытер слезящиеся глаза, отпился чаем, лег на кровать и потребовал компенсацию – «сказку на ночь» про сад камней, мечи и японцев-воинов. Ниу послушно начала рассказ: она говорила, а парень дремал, пока не уснул совсем.

За окном ночная темнота окутывала город, стихали посторонние звуки, в саду внизу горели фонарики, а Тайра Хироюки, расслабившийся в офуро, сидел на приступке дома и медитировал на камни. Ниу, выглянув из окна, помахала ему рукой и легла спать. Завтра они поговорят. И будь, что будет.

Глава 29

Новое утро для Бай Ниу началось внезапно и нестандартно – на полу, куда её столкнул раскинувшийся во сне Юн-эр. Потирая бока, девушка сначала было разозлилась, но посмотрев на мордашку парня, не стала обижаться и простила. Может, ему приснилась битва?

Открыв окно, попаданка потянулась всем телом и стала готовиться к визиту к пациенту и важному разговору. Сомнения в его своевременности и правильности после ночи не дали о себе знать, поэтому Ниу оделась в мужскую одежду, купленную в Шаосине, причесалась и, отбросив вуаль, направилась в резиденцию хозяина.

Женщина не удивилась, увидев сидящего на веранде Хироюки. Её ждали. Значит, она сделала правильные выводы относительно...Да всего!

- Здравствуйте, Тайра-сама! Вы готовы?

Мужчина кивнул, не выказав ни малейшего волнения при виде её открытого лица, и указал рукой внутрь помещения. Ниу вошла: простота и лаконичность японского дома окутали спокойствием, а великолепная икебана в «нише красоты» порадовала глаз.

- Нас не побеспокоят, Сэтоши проследит. Принести футон? На татами Вы можете повредить колени – предложил самурай.

-Да, благодарю –ответила попаданка.

Этот диалог воспринимался обоими как прелюдия к более серьезному разговору, неизбежность которого была им очевидна. Ниу разогрела руки, потирая друг о друга ладони и мысленно вознося благодарность предшественнице за их силу, в отличие от остальных частей тела, опустилась на колени, Хироюки без слов лег на спину.

Сеанс проходил в тишине, но это не напрягало ни врача, ни пациента. Хироюки опять расслабился и задремал, а Ниу, закончив лечение, села на порожек и устремила взор на сад камней, погрузившись в медитативное состояние. Она готовилась.

Через некоторое время к ней присоединился хозяин дома, и Ниу, не оглядываясь, только почувствовав его рядом, заговорила:

- Меня зовут Бай Руо, младший брат, Бай Юн, называет Ниу – девочка. Старший брат, Бай Шан, сейчас где-то на западе, в армии. Мать умерла год назад, отец – в начале лета. Наложница отца по завещанию получила практически все имущество и выгнала нас из дома. Здесь, в столице, живет мой жених, свадьба с которым, намеченная на эту весну, из-за траура по маме не состоялась вовремя, а теперь еще и траур по отцу... Но дело не в этом – Ниу сделала небольшую паузу, вроде как сосредотачиваясь перед неприятным продолжением.

Внутри ей было неловко за притворство, пусть и вынужденное, но что поделать? Раз ей выпали по чьей-то воле такие карты, раз она по своей воле взяла на себя ответственность за Юна, считается ли ложью все, что она говорит? Попаданка задавила не ко времени вылезшие сомнения и вернулась к монологу:

- Несколько дней назад в поместье, где мы с братом жили, приехала наложница отца, Чунтао, и сказала, что мой жених собирается разорвать помолвку. Сюэ Мухен – цзиньши цзиди (один из обладателей высшей степени на госэкзамене – кэцзюй, проводившемся в древнем Китае раз в три года) этого года, по словам Чунтао, стал предметом чаяний дочери какого-то большого чиновника и готовиться к свадьбе с ней, а я, нищенка, ему не нужна, что ко мне отправлен его представитель, чтобы…вынудить меня отказаться от помолвки и брака...

- Я была так потрясена, что заболела и чуть не умерла. А когда очнулась, решила выяснить всё сама, и если правда такова, как сказала наложница, бросить вызов судьбе и разорвать помолвку первой, не дожидаясь, когда это сделают другие. Брат поддержал моё решение. Мы сбежали из поместья, и вот мы здесь – тихо закончила основную часть рассказа Ниу, все еще не глядя на собеседника.

- Почему Вы открылись мне сейчас, госпожа Бай? – японец задал вопрос отстраненным тоном, но иномирянка чувствовала и его интерес, и взгляд сбоку.

- Хироюки-сан, мне нужна помощь, и в Ваших силах ее оказать. И еще: я уверена, Вы, так или иначе, поняли, что Чжао Ливей нас узнал или вычислил, и Вы об этом догадались, так что …Вы добры к нам, я отвечаю откровенностью – прямо ответила Ниу.

Тайра Хироюки внимательно посмотрел на сидящую рядом девушку: она была красива, умна, не по возрасту решительна, бесстрашна, хранила в себе множество загадок, он уверен. Её руки творили чудеса, гимнастика заставляла восхищаться. Она не походила на знакомых ему женщин.

- Вы представляете последствия этого шага? – строго спросил самурай, уже зная, какой ответ получит.

- Да, в полной мере. Я готова к непринятию обществом, но не готова к пренебрежению человека, способного нарушить слово, но не посмевшего при этом встретиться лично. Либо меня собираются обвинить в каком-то грехе и ославить, либо предложить стать наложницей. Для меня ни то, ни другое неприемлемо.

Ниу развернулась к собеседнику, открыто посмотрела ему в глаза:

- Однажды я прочитала стихотворение неизвестного поэта, там говорилось: «Ты лучше голодай, чем что попало есть, и лучше будь один, чем вместе с кем попало» (Омар Хайям, вообще-то). Это мой ответ. Будущее за тем, кто готов бороться. Прятаться в панцирь, как черепаха, лишь бы не подвергаться осуждению чужих мне людей – значит, вообще не жить. Судьей себе буду я сама. У меня есть братья, есть поместье, есть руки и голова. Я смогу прожить жизнь хорошо и без брака. Особенно с подобным типом – жестко закончила объяснения Ниу, высказав свои истинные мысли.