Телохранитель Генсека. Том 4 (СИ) - Алмазный Петр - Страница 19

— Ну тихо, тихо, родная. Выберу время, съездим к ней на могилу. Цветы положишь, поговоришь. Легче станет. А девочкам лучше не видеть тебя в таком настроении, так что давай успокойся и позавтракай. Будешь блинчик?

— Угу, — Света взяла один, немного откусила и восхищенно произнесла:

— Ого! Как они у тебя такими вкусными получаются?

— Ничего сложного, — ответил ей, улыбаясь. — Просто добавить кипяток в готовое тесто и — вуаля!

Девочки пришли завтракать уже расчесанные, косы заплетены аккуратно, банты завязаны правильно. Хотя, что я удивляюсь? Тане скоро двенадцать, а Леночке почти девять, давно уже самостоятельные.

— А почему не в школьной форме? — строго спросил я.

— Папа, ты что? Запутался совсем со своей работой! — воскликнула младшая дочь. — Каникулы же!

Да, что-то я действительно заработался…

— А вы с мамой точно не разведетесь? — напрямик спросила вдруг Таня, с подозрением глядя на меня.

— Что за ерунду ты говоришь? Конечно же, нет! Никогда! — возмутился я, а потом сказал более спокойным тоном:

— Девочки, садитесь завтракать, а я вам постараюсь объяснить, почему вам там показалось и почему вы ошибаетесь.

Сам тоже сел за стол, налил себе какао, поставил кружку на блюдце.

— То, что у меня важная и серьезная работа, вы знаете?

Девочки одновременно кивнули.

— То, что я защищаю нашу родину и ловлю врагов вы тоже знаете?

Снова одновременный кивок.

— Так вот, девочки, мне нужна ваша помощь! Поможете?

— Какая? — не торопясь соглашаться, спросила рассудительная Таня. А Леночка с полным ртом промычала что-то нечленораздельное, но сразу же закивала головой охотно и утвердительно.

— Пока я работаю, ваша задача — заботиться о маме, чтобы она меньше грустила. И, конечно же, самим не расстраивать ее. Справитесь?

— Ааааа…. — разочарованно протянула Таня, ожидавшая чего-то более интересного. Но правильное воспитание взяло свое и она пообещала серьезно:

— Справимся, папа. Мы стараемся.

— Вот и молодцы! А если стараетесь, то забудьте навсегда такую ерунду, как ты спросила. Мы с мамой любим друг друга и вас тоже очень любим. Понятно?

— Понятно! — хором ответили дочки. — Мы тоже вас любим! Просто скучаем по тебе…

— Я по вам тоже скучаю. Но… К сожалению, мне снова пора уходить. Скоро мы поймаем кого-то очень плохого — и на работе станет полегче. Тогда я буду чаще дома и больше времени проводить вместе с вами. Договорились?

— Договорились, папа!

Я поцеловал жену и дочек, прошел в прихожую. Как раз в этот момент дверь позвонили. Открыл, запуская в квартиру Лидочку. Домработница стащила с головы кроличью шапку с длинными ушками, закинула ее на вешалку. Сняла рукавицы — они повисли на резинках у рукавов шубы.

— Ой, здрасте! — спохватилась Лида. — А что, все уже встали так рано? Сейчас завтрак приготовлю и в магазин сразу.

— Здравствуй-здравствуй, — улыбнулся ей. — А на счет завтрака можешь не волноваться. Я приготовил сам. Кстати, иди тоже поешь, пока не остыло.

— Спасибо, но я дома уже ела, — домработница ловким движением собрала рыжие волосы в хвост на затылке и затянула резинкой. — Владимир Тимофеевич, вы сегодня обедать придете? Но я все равно побольше приготовлю, вдруг придете, — не дожидаясь моего ответа, решила она. — Одевайтесь потеплее, там холодина — б-ррр!

Я надел дубленку, нахлобучил шапку и вышел. Не знаю, что со мной не так, но почувствовал некоторое облегчение, покинув квартиру. Наверное, из-за понимания, что невозможно иметь такую работу и при этом быть хорошим семьянином. Потому чувство вины и грызло меня, что на данный момент не представлял, как изменить график работы и режим дня.

У подъезда уже стояла служебная «Волга».

— Доброе утро, Владимир Тимофеевич! — бодро поприветствовал меня Николай. — Куда сейчас?

— В Заречье. Желательно успеть до выезда Леонида Ильича в Кремль.

— Домчу мигом! — пообещал Николай, залихватски сдвинув шапку на затылок.

— В рамках правил дорожного движения, лихач, — остудил его пыл, но улыбнулся: все-таки молодость — это состояние души, а не просто возраст.

Сегодня мне надо доложить Леониду Ильичу о ситуации с Галиной. И я, признаться, даже не знаю, с чего начать и как ему выложить все о событиях вчерашнего дня. Надо будет сначала поговорить с Рябенко. Попросить у него совета.

Приехав в Заречье, так и сделал. Пока Леонид Ильич завтракал, я поговорил с генералом.

— Наслышан о ситуации с адвокатом в этой «Лире». Совсем они охренели! — Александр Яковлевич не часто опускался до таких выражений, но в этот раз был слишком возмущен случившимся. — Леониду Ильичу про это не рассказывай. Расстроится, ты же знаешь, какой он впечатлительный. И про Галину тоже немного приглуши. Не обязательно знать, в каком она состоянии была. Что напилась — это понятно, но вот что ее едва откачали — об этом ни слова. Не стоит говорить. что с того света, считай, вернули. Договорились?

— Александр Яковлевич, я не меньше вашего переживаю о здоровье Леонида Ильича. Все понимаю. Но вот про похождения Чурбанова надо будет рассказать.

— Ну про Чурбанова — да, говори. Тут даже без прикрас получится очень ярко. А Леонид Ильич к нему с самого начала относился… — Рябенко замялся, — Как бы помягче сказать?

— Да говорите как есть, я не кисейная барышня, — ответил я. — Хотя, думаю, уже понял, о чем вы.

— Вот-вот. Обойдемся без ругательств, раз понял. Ладно бы Чурбанов дураком был, способностями обделен, но ведь нет. Вполне адекватным казался, помогали ему с карьерой и вообще. Но толку ноль. Как говорят, не в коня корм. То, что он игрок, было известно, однако размеры его проигрышей стали сюрпризом.

Рябенко замолчал на минуту, налил себе стакан воды из графина, выпил, потом продолжил:

— А уж то, что он связан с криминалом — это вообще за пределами добра и зла! При Сталине давно бы по расстрельной статье пошел. Да ладно, что тут говорить, — Рябенко посмотрел на часы. — Ты иди, Леонид Ильич уже закончил завтрак.

Я поднялся, собравшись уходить.

— Да, Владимир Тимофеевич, у меня к тебе личная просьба, — вдогонку произнес генерал, когда я уже был в дверях — Уже начали съезжаться делегации на торжественное заседание в честь шестидесятилетия революции. Ожидается приезд большого числа гостей. Работы много, и я очень прошу, эту неделю до парада и последующих мероприятий вернуться к своим прежним обязанностям. Просто помочь. Сможешь? Зашиваюсь, Володя. А с Цвигуном и Удиловым я сегодня же договорюсь.

— Какие вопросы, Александр Яковлевич⁈ Сегодня мне нужно на допрос в связи со вчерашним убийством адвоката. А потом сразу же примусь за дело. Какой график?

— До завершения мероприятий круглосуточный, к сожалению. А вот девятого ноября можешь взять хоть целую неделю отпуска.

С отпуском Рябенко, конечно, погорячился. Мне он только снится — ведь дела по организации Управления собственной безопасности пока очень далеки от завершения. И дело тут не в слишком медленном подборе кандидатур на оперативную работу. Тут задача куда глобальнее — структура должна быть гибкой и не обремененной лишней бюрократией, с собственными широкими полномочиями. Ладно, разберемся — цель вижу, в себя верю…

Поднялся на второй этаж, поздоровался с Александровым-Агентовым, спешившим в кабинет секретарей. Возле кабинета Генсека сидел на своем обычном посту Михаил Солдатов. Поздоровались и с ним, по-приятельски за руку.

Когда я вошел, Леонид Ильич сидел за столом и перебирал стопку документов. Увидев меня, он снял очки и бросил их в ящик стола.

— Володя, проходи. Что так долго? Вчера тебя ждал — не дождался, — попенял мне Брежнев.

— Вчера, Леонид Ильич, ваш зять задал работы всему Комитету. Прошу прощения, но не было минуты свободной.

— Да я краем уха уже слышал, Рябенко доложил, но ты подробно все расскажешь. Но чуть позже. Главное, что с Галей?

— Сейчас уже все хорошо. Пришла в себя. Чурбанов тайно вывез ее из Щеглов и доставил к народной целительнице. Да вы ее знаете, была у вас один раз.