Лето с детективом (сборник) - Корбут Янина - Страница 27

– Ааа… Так он специально тебе какую-то муть подсунул, чтобы наверняка до конца не дочитала, – осенило меня. – Кто же знал, что тебе так замуж охота.

Белка стала покрываться пятнами, а это верный признак, что она обижаться изволила. Я выдохнула, досчитала до двадцати и малость успокоилась. Потом пришла неуместная в данных обстоятельствах жалость к Белке: вон она какая тощенькая, несчастная, а этот гад Кузьма…

Я потрепала подружку по плечу, ухватила под руку и мягко, но уверенно повела на выход. Наши экскурсоводы так и остались стоять с открытыми ртами. Белка на выходе все-таки вывернулась из моих цепких объятий. Повернулась, вскинула руку вверх, сжав ладонь в тщедушный кулак, и зачем-то гаркнула:

– Служу Советскому Союзу!

Очкарик отрапортовал ей, а дядечка достал телефон и принялся кому-то звонить. Я бы на его месте звонила в психушку. Эта мысль придала мне ускорения.

– Ты бы заканчивала у пациентов аскорбинки тырить, гляди, как тебя плющит!

Выпихнув Белку на воздух, я принялась махать на нее своей черной папкой. На улице жара, а она вся в красных пятнах. Не ровен час, плохо станет, мне потом мучайся. По дороге к папиному другу Араму я еще раз ее отчитала, запретив поминать папу всуе, а уж тем более вводить людей в заблуждение.

– Вот мне просто интересно, если бы вдруг тебя согласились взять. Ну, чисто гипотетически. Какие бы секретные материалы ты им предоставила? У тебя же, кроме пустых бланков для справок в бассейн, отродясь ничего ценного не было.

Смутить Белку было невозможно:

– Да кто там проверит? Главное – сунуться. Помнишь, когда я хотела в хирургическое отделение перейти? И сказала кадровичке, что я любовница главного, но он держит это в тайне? А потом, когда правда выяснилась, увольнять меня не решились. Работник-то я хороший, проявила себя. Так и тут. Пока суд да дело, я на тренажере такие показатели выдам, что меня и без бартера возьмут.

– Увольнять тебя не стали, потому что мама твоя бегала к главврачу и за тебя, пропащую, просила. Тоже, кстати, упоминала, что тебя в детстве чем-то там завалило. Кажется, дровами, – укорила я Белку, а она поморщилась. Подружка страсть как не любила критику и правду.

– Но мог же папа-иностранец тебе что-то оставить, разве нет?

– У меня от папы остались только лыжи и альбом с фотографиями, – увещевала я ее, но Белка совсем меня не слушала, а вертела по сторонам головой, высматривая лоток с мороженым.

Заприметив один такой на углу, она ринулась за эскимо, а я прошла в арку, потому что мы прибыли по нужному мне адресу. Велев Белке ждать (нечего травмировать папиного друга масштабом ее личности), я быстро обернулась туда-сюда.

Дядя Арам был лучшим другом папы, который всегда оказывался рядом в трудную минуту. Я с детства помнила его энергичным, в строгом костюме, который ладно сидел по фигуре. Последние годы он возглавлял благотворительный фонд, всегда был жутко занят и все больше хмурился. Годы его не меняли, разве что он слегка разъелся и теперь выглядел упитанным добрым дядюшкой.

Папку я отдала, взамен получила коробку восточных сладостей и деньги в конверте.

– Потом гляну, Симочка, – отмахнулся он в ответ на мое предложение ознакомиться с переводом. – Дел по горло. Проверка… У тебя все в порядке?

Я заверила, что в моей жизни все стабильно: дорогу перехожу на зеленый, а электроприборы эксплуатирую по назначению.

Довольная собой, вернулась я на угол, где оставила любительницу эскимо. Белка лизала мороженое и лучилась счастьем. А я подивилась: неужто эскимо так подействовало? Оказалось, не только оно.

– Представляешь, ко мне только что подходил какой-то иностранец, вроде из США. Познакомился, сказал, что я бьютифул герл, ну и адрес взял с телефончиком. Правда, он и твой спрашивал: говорит, у него друг есть, они в Москве на пару недель. Эх, затусим! Глядишь, и Диснейленд повидаем. А Майкл Джексон жив еще? Я его в детстве страсть как любила. Надену, бывало, дедову шляпу…

– Ты что, дала какому-то незнакомому типу мой адрес? – прервала я ее излияния души. – Совсем плохая?

– Я только телефон. Мой отключили за неуплату. И домой ко мне нельзя – там же родичи, а у тебе квартира пустая, – пошла на попятную Белка, снова покрываясь пятнами. Я махнула рукой: по крайней мере, про космос она теперь временно забудет, а иностранец, скорее всего, не позвонит.

К вечеру мне удалось вытолкать Белку из квартиры, намекнув на ее дочерний долг. Пусть пообщается с родней.

Я же сочла мудрым не терять время зря и засела за работу. Вспомнив про дядю Арама, решила узнать, как ему понравился мой перевод иранской брошюры об искусстве. Он долго не отвечал, а потом я услышала в трубке его встревоженный голос.

– Дядя Арам, что-то случилось?

– Ох, Сима, дела…

– Мой перевод настолько плох?

– Нет, девочка, дело не в этом. Меня обокрали! – чуть не плакал он, из-за волнения перейдя на родной язык. – Представляешь, я вышел в магазин, жена тоже ушла в парикмахерскую, но дверь точно закрывала. Я вернулся, а квартира открыта. Везде беспорядок, бумаги россыпью, а папка твоя черная пустая. Может, вора кто-то спугнул, вот они и схватили, что успели? Думали, что в файле не только бумаги, но и деньги?

– Ужас…

– Но ты не волнуйся, ничего ценного не унесли. А перевод можно заново распечатать, так ведь?

– Ну и денек сегодня, – вздохнула я, пересказав ему историю про папу, космос и проект «Вавилон».

Все это неожиданно заинтересовало дядю Арама, и он стал дышать часто и тяжело.

– Сима, мне кажется, началось…

– Что началось? – не поняла я. Хотя немного поняла, но все же сделала вид.

– Папа всегда говорил, что они придут за вами!

– Да кто они?

– Они нашли тебя! Те, что охотятся за секретной технологией, которую оберегал твой отец.

– Бред…

– Есть еще вариант: кто-то услышал болтовню твоей подружки и сделал соответствующие выводы! Они следили, видели, что ты пришла ко мне с папкой…

Тут я окончательно насторожилась и на всякий случай потрогала свой лоб. Он был холодный, а вот лоб собеседника вызывал вопросы. У дяди Арама потрясение, вот он и городит невесть что.

– Но папа был переводчиком…

– Это не телефонный разговор. Я сейчас приеду.

Через полчаса взлохмаченный дядя Арам уже пил чай на моей кухне, курил и вспоминал события давно минувших лет.

– Вы ремонт сделали? Я сюда уже года четыре не приезжал…

– Да, прошлым летом. Так что там с папой…

– Когда твой отец вынужден был уехать, он попросил меня и еще несколько своих верных товарищей приглядывать за вами. За тобой и за мамой. Отец подозревал, что может не вернуться…

– Но почему?

– Ох, как все сложно… В то время Иран собирался войти в топ-5 космических держав, а твой дед был инженером-испытателем Института аэрокосмических исследований. Я точно ничего не знаю, но речь шла о программе, позволяющей отправить человека в космос. Говорили, что те исследования значительно опередили свое время.

– Папа говорил, дедушка умер…

– Твоего деда отравили враги, программа была закрыта, а папа как раз приехал в Россию учиться. Я думаю, он что-то привез с собой… Какую-то секретную технологию, которую спас от шпионов.

– И что теперь? – испуганно спросила я. Мозг отказывался верить в реальность услышанного, но в глубине души я почему-то знала, что это правда.

– Теперь я должен выполнить свой долг. Папа просил кое-что передать тебе, если вокруг начнет твориться странное…

– Что именно?

– Я никогда не понимал, в чем смысл этой фразы. Но у твоего папы был очень оригинальный взгляд на мир… Ты же знаешь, мы были лучшими друзьями, но даже мне он не открывался до конца.

– Не тяните, дядя Арам!

– В общем, передаю дословно: «Бросай курить – вставай на лыжи!»

И тут я опять подумала, что у дяди Арама помутнение рассудка. Что за чушь? Какие лыжи? И курить я отродясь не пробовала, в отличие от Белки.

Та считала, что сигарета делает ее похожей на леди-вамп, хотя на деле она выглядела, как подросток с чупа-чупсом во рту. И вообще, ей это было ни к чему, с ее-то больными гландами.