Страшные истории для бессонной ночи (сборник) - Вдовин Андрей - Страница 8

Светлана повернула голову. Взгляд упал на комод перед окном.

Там в стеклянном стакане стояла роза.

Светлана беззвучно ахнула, и горячая слеза скатилась по щеке на подушку.

Вчера, когда цветок принесли с улицы, он был темно-красным, лишь прихваченные морозом края лепестков подернуло мертвенной лиловостью.

Сейчас же роза была совсем черной, а лепестки сморщились и засохли…

Лилия Белая. Каменный ангел

Говорят, история эта произошла около двухсот лет назад, во время правления благословенного Александра Первого. Случилось все в Серпуховском уезде Московской губернии. На берегу живописной реки Оки на самом пригорке стоял барский дом. Вокруг него выросло село, а подле леса к югу расположилось небольшое кладбище с едва приметной деревянной церквушкой. Доставшимися по наследству землями владел отставной майор Димитрий Невский. Овдовевший помещик находил утешение в молитве да в двух дочерях — Анне и Александре. Младшенькая его, Александра, миловидная, златокудрая девушка, была, однако, нраву спесивого и капризного. Старшая, напротив, походила на покойную мать, женщину смиренную и добрую, но не блиставшую красотой. Анна получила домашнее воспитание, прекрасно музицировала и владела несколькими языками; Сашеньку же по протекции тетушки устроили в пансион благородных девиц в Петербурге. Возвратившись по окончании обучения в отчий дом, Александра вскоре возненавидела поселение и все рвалась в столицу, где ждали ее кавалеры, балы и театры, а не только речка, куры с овцами да пьяные мужики.

Когда по случаю в их глушь забрел молодой поручик из Серпухова — Николя Чернышев, то терять времени он не стал. Выискал предлог остаться погостить, поближе познакомился с дочерями ветерана и соблазнил ту, что легка была и наивна. После нескольких рандеву с поездками в город прошли месяцы, и Сашеньке сделалось дурно. Плохое состояние барышни замечали девки: кто-то просил позвать лекаря, кто-то сам пытался разобраться, а кто-то сразу повел к бабке Маланье, известной ведьме, знавшей сотни способов исцелить травами и погубить заговорами. Дом ее, черный и полусгнивший, стоял неподалеку от кладбища и, если приглядеться из-за каменных крестов, напоминал затаившегося голодного паука.

— Да не больна барышня, не больна! — трясла головой старуха, порицая сенных девок, когда те привели к ней на осмотр испуганную Сашеньку. — Али не видите вы, курицы слепые, что госпожа под сердцем ребеночка носит? — Она костлявыми пальцами коснулась груди барышни, и темные глаза Маланьи округлились, голос захрипел от радости: — О-о, да не одного ребеночка Господь-то тебе дарует! Двои-их! Лови-ка добра молодца, пока не улизнул и не осрамил твое имя! Повитухой тебе буду, на добрые роды благословлю, а ты взамен, — тут она предложила немыслимое, — девочку Машеньку свою мне отдашь в награду, а Андрюшку себе оставишь, надо же род Невских продолжать!

Изумление Александры Димитриевны от новости про беременность сменилось лютым гневом, стоило ей услышать предложение знахарки.

— Сдурела, карга старая?! — вскричала она, отшатнувшись от ведьмы. — Чтобы тебе — да дите барское отдавать?! Да только за такие мысли в Сибирь ссылают! Будь папенька дома, все бы ему рассказала, в кандалах бы ты, уродина, ходила! Похлебку жрала бы, да не такого нрава я! Милую! Черти тебя после смерти на дыбе пытать будут, слово мое помяни!

Маланья лишь усмехнулась, обнажая желтые зубы, похожие на разрушенные надгробия.

— Ступай к себе, госпожа, ступай. Добра молодца-то лови, а то уйдет, шельмец! А мои слова не забывай: с отроками ты намучишься и клясть будешь каждый их день, молить будешь, чтобы Боженька поскорее забрал их к себе, а кладбище у нас большо-ое, могилок хватит на все-ех…

— Сумасшедшая, — тихо молвила Александра.

Хотелось сказать что-то еще, но она не смогла. Резкая боль пронзила ей живот, и к горлу подкатила тошнота. Девки помогли добраться до усадьбы и только рады были тому, что подвернулась возможность поскорее покинуть жуткую избу.

Предсказания ведьмы начали сбываться. Николя, разузнав о случившемся, попробовал незаметно уехать из города в столицу, но не удалось: Димитрий Невский войну прошел, француза проклятого бил! Так разве составило бы ему труда поймать нечестного жениха? Невский человек был суровый, подобных розыгрышей не любил, но сам умел шутить по-черному. Хорошенько смог он припугнуть Чернышева, и венчание провели спустя месяц.

Как несется русская тройка по скрипучему снегу, так же бешено мчались сладкие свободные дни молодых. Николя быстро привык к селу и даже счел за благо женитьбу на дочери ветерана. Ни в чем не отказывал ему старый барин, богатства и сотню душ пожаловал поручику, но притом строго приглядывал, чтоб «не убег».

Аннушка, сестрица Александры, невольно понимала: ее надежда найти супруга таяла как свечка. Вот младшая уже замуж вышла, пускай и для того, чтобы избежать неприятностей, а от нее, от Аннушки, Бог, видно, отвернулся. Всю заботу и любовь отдавала она сестре, усердно молилась за ее здоровье. Поддерживал чем мог отец. Помогала и подруга Сашеньки по пансиону — Элен, частенько приезжавшая погостить из города.

Близился день родов. Прошли они тяжело. В слезах, крови и страданиях рожала бедняжка. И, перемешиваясь с собственным криком, звучал в голове ее мерзкий голос ведьмы: «Отдай мне ребеночка. Одного отдай! Не то в могилку всех загонишь!» Александра была на грани, но молитвами Анны и усилиями лекарей все же выдержала, и на свет появились двойняшки — мальчик да девочка. Ровно так, как говорила Маланья. Эта ведьма знала даже имена детей! Николя назвал сына Андреем в честь своего дедушки, а дочку Марией во имя Богородицы, пусть сам он в мыслях и далек был от Царицы Небесной и Господа.

С рождения двойняшек посыпались трудности. Видя, как сестра устает от хлопот и не выносит постоянного плача, Аннушка напросилась стать крестной матерью. Возражать не стали, и, крестив детей, Анна тесно связала свою жизнь с жизнью сестры. Молодые, желая провести больше времени друг с другом, часто отдавали младенцев кормилицам. Бывало, перекладывали все заботы на Анну, но девушке воспитание племянников приносило только радость. Происходили между супругами и ссоры. Когда Димитрия не было дома, Анна и слуги становились свидетелями истерик сестры и вечных пререканий Николя. Не стеснялись они и Элен, периодами гостившей у них. Анна с ужасом осознавала: скоро о разладах в семье Невских заговорят не только в Серпухове и Москве, но и в самой столице. Анне приходилось молча терпеть и брать на себя заботы о детях. Для племянников она старалась делать все.

Годы текли водой. Александра Димитриевна подурнела от вечного недосыпа, постоянной тревоги и ссор. Дети росли благодаря дедушкиной поддержке, помощи Анны и Элен. На четвертый день рождения, незадолго до Рождества Христова, семья Невских созвала гостей на праздник. Щедро украшенная ель у камина создавала ощущение уюта. Пахло сладостями и свежей сдобой. Андрейке и Маше дарили подарки, приговаривая, что не зря родились братец с сестрой за пару дней до Иисуса — Богом были поцелованы, а значит, беды стороной их обойдут.

Необычным подарком отличилась Элен. Крестьяне внесли в зал нечто громоздкое, завернутое в белую простыню.

— Пусть слуга Господа оберегает ваш семейный очаг и хранит род Невских от злых чар и горестей, — сказала она нежно и кивнула, давая знак стянуть ткань.

Под ней оказалась белая статуя ангела. Гости благоговейно ахнули. Красивый крылатый юноша, в половину человеческого роста, сложив на груди каменные руки, печально смотрел куда-то в небо. По достоинству оценили присутствующие ювелирную работу — складки длинной ангельской одежды, казалось, вот-вот колыхнутся от прикосновения. Анна замерла, засмотрелась. Когда объявили танцы, она разговорилась с Элен.