Барин из провинции (СИ) - Иванов Дмитрий - Страница 8

С утра Ольга была явно не в духе — лицо хмурое, губы поджаты. Оказалось, всю ночь её клопы кусали. Странно, меня вот — ни разу. Хотя нумер у меня был не в пример дешевле. По крайней мере, не чешется нигде. Может, я местной живности не по вкусу пришелся? На фоне собственного недосыпа и злобы Ольга к выздоровлению Владимира отнеслась с полным безразличием. Может, конечно, и удивилась, но виду не подала.

Почти весь день прошёл на автомате, но к вечеру Ростова Великого мы так и не достигли. Остановились опять в какой-то деревушке. Причем на крупной почтовой Семибратово остановку делать не стали: мест не было хороших. Одних почтовых дилижансов я насчитал там три штуки. А до Ростова — верст пятнадцать, может, больше. Решили всё же подъехать к городу поближе.

Дорогу я местами узнавал, местами — нет. До тех пор как этот тракт станет трассой «М8» ещё много времени пройдет. Тимоха, несмотря на своё таксистское прошлое, ориентировался ещё хуже меня. Ну а чего, собственно, ждать от этой братии? Либо навигатор, либо — «дорогу покажешь, брат?»

Вот только навигаторов тут нет.

Я, кстати, зря послушал Ольгу с Владимиром, что отговаривали меня добираться почтовыми — нас то и дело обгоняли почтовые кареты с пассажирами. Как выяснилось, этот вид транспорта недавно стали пускать по маршрутам, и сразу путь от Москвы и до неё сократился: не надо больше заморачиваться сменой лошадей на каждой станции, не страшны поломки — обо всём позаботится перевозчик. Пассажиру остаётся только сидеть, глядеть в окно да иногда останавливаться на ночлег. Удобство и прогресс налицо!

Зато у нас в Москве будет своя мобильность! И билеты на почтовые, скажу я вам, — удовольствие не из дешёвых. От Костромы они пока не ходят, а вот от Ярославля на человека поездочка в районе тридцати рублей выйдет. До Петербурга — и вовсе под сотню. Ну и сидеть в тесном дилижансе ввосьмером удовольствия мало — а именно столько сейчас стандартная вместимость кареты. Ещё и груза много с собой не возьмешь — всего полпуда.

Всё это я, к слову, на прошлой станции выведал, сам особо не желая. Ничего, теперь я учёный. А вот чему я не научился, так это черствости и эгоизму. Нет, в душе, может, я и эгоист, кто ж спорит… Но правильное воспитание, вежливость и прочий альтруизм я, как человек из будущего, в себе ещё не изжил. Поэтому лучший номер на постоялом дворе опять отдал Ольге. А мы втроём снова ютимся в тесной комнатушке. Причем, Володя продолжает понравившееся ему лечение — то есть выпивает. И ведь не скажешь ему ничего: он хоть и на зарплате у меня, но перед сном, в самом деле, почему бы и не тяпнуть? Как ему запретишь?

Вот и лежу теперь, слушаю Володин храп. Ворочаюсь. Спать не хочется совсем — за день успел отоспаться. На одном из привалов даже попросил не будить себя. В итоге простояли мы в том месте не час, как планировали, а все два с половиной. А ведь могли бы уже и до Ростова добраться…

— Петро, не озоруй! Не озоруй… мужу скажу! — слышится возмущенный женский голос со двора.

Неведомый мне Петро, впрочем, тоже не молчит. Слов его я приводить не буду — не для печати они. Но суть ясна: бухой мужик клеится к замужней местной работнице. А та, судя по тому, как быстро голос её стал шепчущим, верностью мужу не страдает. И шепчет она теперь уже не угрозы.

Тьфу ты! Черти… весь сон сбили. Может, к Ольге пойти? Ну и что, что в возрасте дама, зато ухожена, как будут говорить в будущем. Вчерашняя молодая годами проститутка куда как хуже выглядела.

Встаю попить — горло сухое. Пожалуй, и до ветра схожу. Вон горшок стоит, как и положено, но делать своё дело в присутствии двух, пусть и спящих мужиков — увольте. Не по мне это.

Главное — на Тимоху не наступить. Тот развалился прямо между кроватями, которых в номере всего две. Постелили ему рогожку, под голову сунули тюфяк из соломы — и хватит.

— Ах ты тварь! — в рычание Петра и охи-ахи его подружки вдруг вплёлся новый, яростно возмущённый голос. Не иначе как благоверный вернулся и застукал голубков на горячем.

Звуки ударов, борьбы, рычание соперничающих самцов под окнами окончательно прогнали мой сон, хотя и не разбудили моих спутников. До поры. Пока из темноты не раздался истошный бабий визг:

— Убили-и-и!!!

Вот теперь, наверное, проснётся весь постоялый двор, включая собак.

Тимоха подскочил, протирая глаза:

— Кого убили?..

А вот Володе всё нипочем — спит как убитый. Ну, да он же под хмелём.

— Тихо! — шикнул я. — Два мужика сцепились, да и чёрт с ними. Спи дальше.

Ввязываться в разборки нет ни малейшего желания. А ну как свидетелем потом стану⁈ Да и что, жалко мне кого, что ли? Кто там орёт — сам виноват.

— Так ведь баба же это… — логично сомневается Тимоха.

— Да спи ты, господи. Орёт и орёт, — отмахнулся я.

За окном забрезжил слабый рассветный свет, послышались новые голоса, суета… И я неожиданно вырубился. Вся эта кутерьма, крики, драка меня, наоборот, расслабили. Заснул, как убитый, и проспал до самого утра.

Утром, как оказалось, — никто никого не убил. Одному, правда, башку раскокали — теперь валяется хворый. А второго в полицию, или куда тут положено, сдадут. Специально я, конечно, никого не расспрашивал. Просто слышал краем уха, как вышибала местной гостиницы всё это подавальщице рассказывал.

— Простите, молодой человек, а вы, часом, не в Ростов ли путь держите? — внезапно обратился ко мне невысокого роста благообразный господин… лет этак за полтинник, если я правильно тут распознаю возрастные градации.

Лицо интеллигентное, на носу — пенсне. Он тоже ночевал в здешней гостинице и сейчас завтракает. Очень скудно, надо сказать: всего лишь тарелкой постной каши. Хотя, может, диета у дяди такая?

— Допустим, — благосклонно киваю я, догрызая куриную ножку — завтрак у меня, в отличие от дяди, недиетический.

— Ох, как мне повезло! — всплеснул руками он. — Видите ли, попал в сложнейшее положение: денег при себе нет, а в Ростове я непременно должен быть до обеда… Позвольте представиться: Мошин Филимон Сергеевич, бывший титулярный советник.

Прикидываю… титулярный советник — это, значит, чин девятого класса. Личное дворянство, стало быть, имеет. А таким, по правилам хорошего тона, как-то неловко отказывать. Да и ехать ему недалече — всего до Ростова Великого. Авось, развлечёт в дороге…

— Алексей Алексеевич, дворянин Костромской губернии. Путешествую по личной надобности в Москву. Позвольте предложить вам место в моем экипаже, а если желаете — велю принести еды или напитков к дороге.

Садимся в карету под удивлённые взгляды моих попутчиков: Ольги и Владимира. Удивление, впрочем, быстро сменилось радушием. Девятый чин — не велика птица, конечно, но всё же — дворянин. Да и вообще — не их дело, кого барин в экипаж к себе сажает.

— Еду я из Ярославля, сударь. С попутчиками, с коими ранее условился о совместной дороге, случился конфуз — сцепились, да так, что чуть не до поножовщины дело дошло. А я, как чувствовал, — не стоило авансом деньги давать. Теперь вот и поиздержался, как говорится, «при полном налицо отсутствии средств», — юморит в дороге Филимон. — Дома-то пенсия, конечно, ждёт, да до него ещё добраться надобно. Уже подумывал, не продать ли чего… да разве найдётся покупатель на моё добро? В саквояже, кроме пары книжек да несвежего белья, и брать-то нечего. Кто ж такое купит?

— Большая нынче пенсия? — мне реально интересно.

— Куда там! Я вот в этом году вышел, и, право сказать, как жить буду — не знаю. Был оклад пятьсот серебром… Так вот теперь имею с него половину. Это мне ещё повезло! А ведь у многих и треть выходит только, или меньше. А если двадцать лет не выслужил — всё, считай, зубы на полку, — смеется старик, попутно уминая рыбник.

От угощения он отказываться не стал. И правильно сделал! А мне не жаль. Даже приятно. Чувствую себя прямо-таки благодетелем.

— Двадцать лет — солидно, — киваю я, с уважением глядя на попутчика. — По вам видно: человек вы заслуженный. А какой пост занимали, если не секрет?