Барин из провинции (СИ) - Иванов Дмитрий - Страница 7

— Володе бы врача какого. Он, конечно, терпит как солдат, но с утра не ел ни крохи, да и воды в рот почти не брал. Это точно кишечная инфекция, — заедая пиво копченой рыбкой, умничает ара.

— Да, если завтра по приезде в город лучше не станет, надо врача искать. Опять траты… — вздохнул я. — Может его водкой полечить? Мне как-то после отравления помогло.

— Ты ж ему жалованье платишь — пусть на свои лечится! Сейчас «больничных» нет! — Тимоха как всегда нагл и практичен.

— Не по понятиям это, — хмуро буркнул я. — Раз мой человек — значит, позабочусь.

Напрягаю память… Вроде была в Ростове Мясниковская больница — по фамилии золотопромышленника, который её на свои кровные построил. Красивый четырёхэтажный особняк, если ничего не путаю. Но, чую, двух сотен лет тому зданию, что в голове рисуется, нет. И вообще, самое старое, что я вообще помню — это Успенский собор в Москве. И Кремль.

А в трактире, признаться, повеселее, чем в номере сидеть. Да и не так душно. Сижу, разглядываю разухабистую кабацкую действительность. Интересно.

Вот трое военных в небольших чинах с двумя дамами непонятного статуса — тоже проездом, как и мы? Вон звероподобный дядя, зыркающий по сторонам, — может, и разбойник даже. Поп со служкой — за кружкой кваса, пара богато одетых купцов за разными столами — солидные, с перстнями.

За дальним столом — пожилая дама заливается вином. Рядом девица что-то вяло клюёт с тарелки. Тонкая, задумчивая барышня. К ней подваливает молодой офицерик — ах, да, у их компании ведь недокомплект: дам две, а их трое. Но тетушка рявкает на паренька, и того как ветром сдувает под гогот приятелей.

Пора спать. Зеваю и, собираясь уходить, рассчитываюсь.

— Барин угости чарочкой, — ко мне подваливает женщина, возраст которой определить не представляется возможным: может и под тридцать, а может и меньше. Но не юная и выглядит не ахти: нет двух передних зубов, волосы сальные, лицо — загорелое и обветренное. Никаких сравнений с упомянутыми утром «массажистками» из будущего она не выдерживает, но понятно, что за птица и чем зарабатывает себе на жизнь.

— На вот. Некогда мне, — кидаю монетку, вроде бы гривенник. Много, конечно, для чарки водки, но что в руку попалось.

— Благодарствую, — расплывается в беззубой улыбке жрица любви и негромко говорит, уже в спину: — Барин, ты ежели лекаря ищешь, то у нас в деревне есть бабка хорошая — и шепчет, и травками… Берёт дорого, место ведь проезжее, но ты, я гляжу, щедрый.

— Ну-ка, подробнее — как её найти? — резко разворачиваюсь на сто восемьдесят градусов, чуть не сбив Тимоху, который топает сзади. — Куда идти?

— Вам — лучше никуда. Темнеет уже. Тут в трактире у Митрича порядок, а на улице всякое может быть… Я сама сбегаю, бабку приведу. Но ты, барин, уж заплати ей сразу, даже коли не поможет. А то я у неё виноватая буду… Опять.

— Скажи — рубль дам, если поможет, — обещаю я.

— Лекарства тоже, конечно, входят в цену, — торопливо вставляет крохобор-конюх, совершенно не ценя здоровье полезного для нас человека.

Старушка-лекарша, которая, несмотря на седые волосы, выглядела заметно лучше трактирной проститутки, примчалась уже минут через пятнадцать. Реально бежала, или шагала шустро, потому как запыхалась. Выгоняю Тимоху в коридор — для четверых помещение уже тесновато. Сам же решил остаться. Уж больно любопытно мне, чем лечить станет.

Выслушав жалобы, старушка достаёт из корзины какие-то пакетики с травами, мутного вида настойки и — я даже сначала не поверил — уголь! Точно! Уголь же собирает всякие гадости в организме… Неужели уже известны его полезные свойства? А бабка волокет, несмотря на свою старость и провинциальность! Рубль ей отдам обязательно — не за лечение даже, а за саму идею! И как я сам не додумался?

Глава 5

Глава 5

Оказалось, я переоценил продвинутость местной лекарши. Уголь она, конечно, использовала, но только не внутрь, а для очистки самогона, которым и собралась лечить больного.

Володя — парень бывалый и к градусам привычный — выпендриваться не стал. Выпив сто грамм очищенной спиртовой настойки, да запив парой ложек разных микстур, он сел на лавку, закатил глаза и прислушался к себе.

— Вроде пошло… — произнес он с удивлением, — А ведь всё утро нутро ничего не принимало, даже воду гнало обратно!

— Вот и славно. Посиди, милок, пока, — командует бабуля. — Чуть погодя ещё столько же плесну.

А я завожу степенную беседу со знахаркой. Ну, не сразу же ей рупь отдавать! Да и любопытно.

— Старая, скажи на милость, кто тебя научил водочку углём чистить?

Бабка ничуть не удивилась моему вопросу и охотно, с достоинством, ответила:

— Так я ж у покойничка Товия Егоровича служила, ещё когда в Петербурге жила. В лаборатории у него полы мыла, да пробирки протирала…… Но слушала, наблюдала! Большой учёный, я тебе скажу, был!

— Он-то и выяснил, что уголь и жидкости очищает, водку ту же — запах и вкус дурной убирает, да и обычную воду помогает хранить. Для моряков придумал методу — уголь на дно бочки класть, чтобы вода не портилась. «Адсорбция» то явление звать! — с гордостью произносит трудное слово старуха.

Я замешкался. Неожиданно… Я её почитай за шарлатанку держу, а она по науке работает! Правда, вот уголь внутрь не додумалась использовать. А метод верный.

— Внутрь? — переспросила бабка то, что я на автомате вслух сказал. — Знаю и про то! Уголь предохраняет мясо от гниения, он может быть применён против «зубного мяса», и ежели натирать им зубы, то уничтожается скверный запах изо рта. А внутрь… внутрь тоже можно, когда надобность есть. Но тут болезнь легкая — уж от гнилого живота я лечить умею. Ты бы знал, как тут летом народ с трактирной едой мается! Чуть жара — и начинается: то сметанка недобрая, то яйцо тухлое…

— Во! Я сметану вчерась ел. Показалась плоха она, но раз уплачено — жалко было выбрасывать, я и доел, — вступил в разговор Владимир, которому лучше становилось прямо на глазах.

— А Товий — это кто? Умер он, я так понял? — продолжаю расспрашивать бабку.

— Да почитай лет двадцать назад умер. Ловиц — его фамилия! Десять лет у него в лаборатории отработала, нахваталась премудрости всякой. Ледяной уксус он придумал, и так много чего изобрёл, что потом разные проходимцы уворовали.

— А ты как сюда-то попала? В ваше село… Гаврилов-Ям, кажется?

— Оно самое, — кивнула она. — Я сама отсюда родом. Отец извозчиком был, мать по хозяйству… Всё как у людей. А как умерли оба, да в тот же год и академик мой преставился — я и вернулась. Куда ж ещё? Потом на старости лет дурынду эту родила. Это она тебя ко мне и «сосватала». Баловала я её, признаться… вот и выросла шваль кабацкая, к лёгким деньгам приученная. Не в меня она пошла — в папашу своего окаянного. Тот и не признал дитя, да как докажешь? Ну, за то он уже на том свете ответ держит. А я вот, почитай, двадцать два годика тут живу. На печке не лежу — помогаю людям, чем могу.

Старуха тяжело вздохнула и пристально посмотрела на меня:

— Ты, вот вижу, парнишка умный, любознательный, ещё и щедрый…

Намекает на рубль, что ли?

— Держи рупь. А нет желания ко мне в имение переехать? Ну что ты тут заработаешь за месяц? — неожиданно для себя предлагаю я. Ну, а что? Сведущая в лечебном деле знахарка под боком завсегда пригодится.

— Много можно. Не так щедро, конечно, как ты, но платит народ. До тридцати рублев доходит в месяц. Ну, ранее было. Сейчас болею часто, да и ноги плохо ходют… А тебе я на что? Вон мою Парашку лучше забери, а то не ровен час пришибут её тут в трактирной драке. Да и поистаскалась уже шалава.

— Умная женщина всегда пригодится. Да хоть бы химии поучишь… А гулящих мне не надобно.

Утром собираемся в дорогу. Владимир уже совсем хорош. А ведь помогла бабуля, как ни крути! Зря наговаривают на народную медицину. «Скушай заячий помёт, он ядреный, он проймёт!» — всплывает в голове строка, подходящая к сегодняшнему чудесному выздоровлению. Кстати, надо будет поломать голову и все произведение вспомнить.