Император Пограничья 10 (СИ) - Астахов Евгений Евгеньевич - Страница 15

'Уважаемый маркграф Платонов,

Академический совет Содружества Русских Княжеств со всей тщательностью рассмотрел Ваше прошение о присвоении школе магии острога Угрюм официального статуса Магической академии Содружества. Мы высоко ценим Ваше стремление к распространению магического образования в отдалённых регионах нашей великой державы…'

Дальше шла целая страница витиеватых фраз о важности качественного образования, соблюдении традиций и необходимости поддержания высочайших стандартов. Я пролистал эту словесную шелуху, добравшись до сути.

«…в связи с вышеизложенным, Академический совет принял решение о временном приостановлении рассмотрения Вашего прошения до момента выполнения следующих обязательных условий…»

Временном приостановлении? Я почувствовал, как челюсти сжимаются. Читая дальше, я ощущал нарастающую ярость.

'Финансовые требования:

Ежегодные лицензионные сборы — пятьдесят тысяч рублей'.

Пятьдесят тысяч! За эти деньги можно было содержать небольшую армию.

«Страховка от 'магических инцидентов — сто тысяч золотых».

Словно мы собирались взрывать половину Пограничья на уроках.

'Кадровые требования:

Минимум двенадцать преподавателей ранга Магистр и выше'.

Двенадцать! Во многих академиях столько не набиралось. Причём каждый должен иметь диплом признанной академии — читай, их академии. Ректор — Архимагистр не ниже второй ступени. И вишенка на торте — все преподаватели должны иметь «благородное происхождение».

Я стиснул кулаки так, что костяшки побелели. Благородное происхождение. Они даже не пытались скрыть свою дискриминацию.

'Технические требования:

Магические барьеры ранга А+'.

Такие ставят на оружейных складах и княжеских сокровищницах. Система подавления магии — словно мы готовим не учеников, а преступников.

«Собственная больница с полным штатом целителей. Изолированные полигоны площадью не менее десяти гектаров. И библиотека — не менее тысячи томов по магическим наукам».

Учитывая, что большинство таких книг стоили как хороший дом, это был ещё один способ отсечь неугодных.

Но дальше шло самое циничное.

'Социальные ограничения:

Максимум двадцать пять процентов простолюдинов в составе учащихся. Каждый простолюдин должен иметь поручительство от аристократа. Двести часов обязательного изучения аристократических манер'.

Кровь стучала в висках. Они хотели превратить мою школу в очередной инкубатор для избранных, где простым людям отводилась роль статистов.

'Идеологические требования:

Преподавание истинной природы магии согласно академическим канонам. Запрет на еретические теории о равенстве магических способностей. Обязательные лекции о естественном порядке и превосходстве знати'.

Я почти услышал, как скрипят мои зубы.

'Географические ограничения:

Школа должна находиться не ближе ста километров от существующих академий, но и не дальше пятидесяти километров от культурного центра'.

В Пограничье это было физически невыполнимо — здесь попросту не существовало таких мест.

И последний, самый издевательский пункт:

'Экспертная оценка необходимости:

Академический совет должен признать, что в данном регионе действительно нужна ещё одна школа. Срок рассмотрения — до десяти лет. С возможностью повторного отказа по обоснованным причинам'.

Я медленно закрыл письмо. Моя спина выпрямилась и напряглась, как тетива лука. Желвак пульсировал на скуле. Это был не отказ — это была пощёчина. Изощрённое издевательство, облечённое в форму бюрократических требований.

Набрав номер Стремянникова, я дождался, пока юрист поднимет трубку.

— Пётр Павлович, я прочитал.

— Прохор Игнатьевич, — голос юриста звучал устало, — я предупреждал, что реакция будет негативной, но даже я не ожидал такого… такого откровенного цинизма.

— Они специально тянули с ответом?

— Да. Обычно Академический совет рассматривает подобные запросы за месяц-два. В вашем случае в прошлые разы они намеренно затягивали, надеясь, что вы отступитесь. Когда увидели ваше упорство и повторные запросы, решили дать этот… — юрист помедлил, подбирая слова, — этот издевательский ответ.

— Системная война на истощение, — констатировал я.

— Именно так. Они выставили заведомо невыполнимые условия. Даже если вы каким-то чудом соберёте полтораста тысяч золотых на залоги и сборы, найдёте дюжину Магистров-аристократов, готовых преподавать в Пограничье, построите инфраструктуру уровня столичной академии — они всё равно могут отказать через десять лет под предлогом «отсутствия необходимости».

Я помолчал, глядя в окно на строящиеся кварталы Угрюма. Там, внизу, дети с магическим даром ждали возможности учиться. Простые дети кузнецов, плотников, крестьян. Те самые «недостойные», которым Академический совет милостиво разрешал составлять четверть от общего числа учеников.

— Что вы намерены делать дальше? — осторожно спросил Стремянников.

Я усмехнулся. Холодно, жёстко.

— Как и всегда, Пётр Павлович. Буду готовиться к войне.

— Войне? — в голосе юриста проскользнула тревога.

— Не буквальной. Пока что. Но если господа академики думают, что смогут задушить мою школу в колыбели их бумажками и поборами — они глубоко ошибаются. Я построю эту школу. Обучу этих детей. И получу эту чёртову лицензию, чего бы мне это ни стоило.

— Но без официального признания ваши выпускники не смогут…

— Не смогут что? — перебил я. — Не смогут получить красивую бумажку с печатью? Знаете что, Пётр Павлович? Бездушным будет глубоко безразлично, есть ли у мага, защищающего деревню, диплом признанной академии. Купцам будет всё равно, имеет ли артефактор, создающий для них защитные амулеты, благородное происхождение. А крестьянам будет наплевать, изучал ли целитель, спасающий их детей от болезней, двести часов аристократических манер.

Юрист вздохнул:

— Вы правы, конечно. Но без официального статуса вам будет сложнее привлекать преподавателей и получать учебные материалы, а вашим ученикам будет сложнее найти работу в крупных городах и продолжить образование…

— Именно поэтому я вырву у них эту лицензию вместе с потрохами. Рано или поздно. У меня уже есть дюжина магов, готовых преподавать. Учебники? Напишем сами, если придётся. Но параллельно буду бить в их ворота снова и снова, пока они не откроются. Или не слетят с петель. Академический совет думает, что я сдамся? Они меня плохо знают.

— Прохор Игнатьевич, я обязан предупредить — открытое противостояние Академическому совету может иметь серьёзные последствия. У них есть влияние, связи…

— Пусть приходят, — голос мой стал совсем холодным. — Посмотрим, что весит больше — их влияние или моя Сумеречная сталь. Спасибо за помощь, Пётр Павлович. Продолжайте вести дела, как обычно. Официально мы продолжаем добиваться лицензии. Неофициально — будем действовать без оглядки на этих напыщенных индюков. Пока они играют в свои бюрократические игры — я буду учить детей магии. С лицензией или без неё.

Положив трубку, я ещё раз взглянул на письмо. Этот документ стоило сохранить. Когда-нибудь, когда моя школа выпустит сотни боевых магов, когда имя Угрюма будет греметь по всему Содружеству — я покажу это письмо. Пусть все знают, как Академический совет пытался задушить образование для простых людей.

А пока… пока нужно готовиться. К войне. Не с оружием в руках — к войне умов, идей и принципов. И эту войну, как и все остальные, я намерен выиграть. В голову уже пришло сразу несколько направлений для атаки, надо просто тщательно всё продумать и подготовить…

Горячий воздух плавильни обдал меня волной жара, когда я открыл тяжёлую дверь. Внутри кипела работа — расширенное помещение теперь вмещало четыре печи вместо одной, и все они работали одновременно. Рабочие в защитных фартуках сновали между установками, проверяя магически улучшенные механизмы и регулируя подачу сырья.