Тайна Гуччи. Правда, которая ждала своего часа - Гуччи Аллегра - Страница 1

Аллегра Гуччи

Тайна Гуччи

Правда, которая ждала своего часа

Предисловие

Мой отец Маурицио Гуччи был убит 27 марта 1995 года. Но после того проклятого дня несправедливость жизни убила его еще раз.

Эта книга – наш с ним диалог (думаю, не стоит уточнять, что воображаемый). Дневник моей жизни, прошлой и настоящей, в которой самые сладостные воспоминания переплетены с моментами невыносимой боли и ярости. Я писала, представляя, что рассказываю отцу – будто он жив, но далеко – о той части меня, которую ему не довелось увидеть. В 1995-м мне было 14 лет. Сегодня я взрослая женщина, мать двоих детей.

Со дня преступления я много чего видела и слышала. Ложь и клевету, одну замысловатее другой. О нем, о нас – моей сестре Алессандре и обо мне. К небрежной реконструкции исторической правды и отсутствию должного уважения к людям недавно прибавился голливудский блокбастер из того самого вымышленного параллельного мира. Это стало последней каплей, переполнившей чашу терпения. В течение многих лет я придерживалась правила «молчание – золото», если меня не вынуждали говорить через адвокатов. Когда я почувствовала необходимость взять слово, то неожиданно начала писать: не просто короткий комментарий, который потом еще и истолкуют неверно, а всю историю. Время пришло. Ради чести моей семьи. Ради того, чтобы мои дети знали правду. Чтобы закрыть этот вопрос раз и навсегда. И если это не чересчур, то и ради собственного спокойствия.

Но перед тем как начать, мне хотелось бы кое-что уточнить. Мой отец был единственным ребенком, как и моя мать. Это моя семья, в горе и в радости. У меня нет ни тетей, ни дядей, ни двоюродных братьев или сестер. А те, кто кичится близким родством с Маурицио, Патрицией или со мной, за исключением моей сестры Алессандры, – просто наглые самозванцы, даже если носят ту же фамилию, что и я.

Мне казалось, прошлое недоступно, неуловимо, неразборчиво, скрыто. Но я ошибалась. Нужно было просто отправиться на поиски, чтобы найти его у себя под носом. Все видно, а главное – прозрачно.

Я думала, мне больше не придется сталкиваться с тем прошлым. И снова ошиблась. У меня было несколько нерешенных вопросов в душе: эта книга помогла мне разобраться с ними. В каком-то смысле она стала для меня терапией. Помогла мне по-новому взглянуть на себя. Прошлое есть прошлое: невозможно стереть неудачный кадр. Но если удастся поставить все в ряд, смонтировать пережитое в осмысленном порядке – это уже много. Это испытание сделало меня сильнее: персонажи прошлого больше не пугают меня. Как ни странно, воспоминания о них позволили мне их забыть. Тепло от дружеского участия (прежде всего моего отца), которое я ощутила на своем пути, закалило меня.

Пусть эта книга станет символом начала новой жизни. Книга, чтобы помнить, чтобы забыть, чтобы снова начать мечтать. Честно и искренне я сказала все, что хотела. Все токсичные тени и ядовитый туман старых связей и вражды я оставила позади. Теперь мои глаза и сердце устремлены в яркую и многообещающую даль.

Я благодарна всем, кто поддерживал меня на этом пути. Это прежде всего Энрико (осознанно) и мои дети (неосознанно). А еще – друг Роберто Ясони, мой верный спутник в этом приключении.

Спасибо моим друзьям за то, что всегда были рядом.

1

27 марта 1995 года – день, когда все изменилось

Дорогой папа,

пришло время поговорить с тобой начистоту, обсудить те вопросы, которые копились во мне непрерывно с 27 марта 1995 года – с того дня, когда все изменилось. Они больше не должны висеть в воздухе. Некоторые из этих мыслей с тех пор с навязчивой частотой прокручиваются у меня в голове: несправедливость, безумие, абсурд, дикость, боль… Другие, как плоды, которым нужно созреть, появились позднее – им потребовалось время, чтобы обрести форму. Но одно, очень простое и, возможно, многими – но не мной – затертое до дыр, неизменно: мне тебя не хватает.

Настал момент поделиться своими мыслями не только с тобой. Мне есть что сказать. Моя правда, твоя правда – наша правда. История, которая слишком долго ждала своего часа.

Держать в себе то, о чем нужно сказать – не просто произнести вслух, а прокричать, – это болезнь. Некоторые называют это конфиденциальностью, считая, что облекают неловкое молчание в элегантный наряд. На самом деле держать все в себе больно. Благоразумие, сдержанность, границы – я слышала эти слова с детства даже от тех, чье поведение противоречило этим благим заветам. И все же: у всего, что мы говорим и делаем или не говорим и не делаем, есть своя цена. Нужно всегда быть начеку, предельно осторожным, думать, прежде чем делать. Это цена славы, говорили мне. Разумный совет, подкрепленный опытом: я не раз замечала, что импульсивные действия не приносят ничего хорошего. Наоборот, в большинстве случаев они только все усложняют. Алессандра, моя сестра, твой первенец, в точности такая. Мы никогда не бросались под колеса сплетен, чтобы привлечь к себе внимание: это природная сдержанность, отточенная жизненной необходимостью защищаться. «Сопротивление», которое можно принять за высокомерие, надменную отстраненность – так было, так есть и сейчас. Но ты знаешь, что это не так. И в итоге что остается, кроме молчания?

Тем временем на общественную сцену стали выходить различные истории, выдаваемые за правду. В такие моменты душа под щитом конфиденциальности начинает задыхаться, болеть.

Сегодня я думаю, что брать слово – просить, чтобы тебя услышали, кричать, если нужно, – это хорошо и правильно. Словно удар током, который приводит ритм сердца в порядок. Поэтому к невысказанным словам (тем, что я не могу и не хочу вытаскивать на свет из наших тайных бесед, тем, что останутся между нами даже после того, как я закончу писать) я решила добавить несколько мыслей вслух. Пришло время выйти из тени и поделиться кое-чем из наших секретных диалогов. Рассказать мою и твою историю.

27 марта 1995 года тебя убили.

Я помню, это был понедельник. Ясное, может, даже солнечное утро. Накануне вечером ветер завывал так сильно, что оконные ставни громыхали и мешали мне спать. Но это не нарушало моего умиротворения – я играла с ритмом и свистом ветра, придумывая вокруг этих звуков песню. Сегодня слишком просто было бы счесть это голосом, который хотел что-то сказать мне, предостеречь, подготовить. Ветер сметает облака с неба, шлифует и сжимает время, придает глубину пейзажу: в моем случае все было бы иначе. Этот ветер растянул бы ночь до предела. Вместо того, чтобы разогнать облака, он бы нагнал их над моей головой. Вместо того, чтобы открыть горизонт, закрыл бы его, положив конец только что начавшейся истории. Мне было 14, на пять лет меньше, чем моей сестре Алессандре. До того дня я была очень счастливым ребенком. Я не понимала вашего развода, как не понимают миллионы детей, которые одновременно тоскуют по разрушенной семье и надеются, что буря пройдет и все наладится. Но, по крайней мере, у меня была комфортная жизнь.