Трофейная жена (СИ) - Плотников Сергей Александрович - Страница 28

— А у вас действительно секс другой?

— У них, — поморщилась Мириэль. — У них. Да, другой. Правильное совместное возлежание у темных эльфов планируется за полгода и длится три дня минимум — если любовники особенно не старались. А если старались, то до двух недель. Дольше считается неприлично. В процесс подготовки входит обмен дарами, написание стихов, рисование портретов…

Я почувствовал, как слегка фигею.

— Серьезно? Или ты меня разыгрываешь?

— Представь себе, серьезно! Но это «правильное». Бывает, конечно, еще «спонтанное», «дружеское»…

— А в браке?

— А в браке не бывает, — серьезно объяснила Мириэль. — Темные эльфы из старших родов не женятся. Пятьдесят шесть лет обучать ребенка, мальчика ли, девочку ли, чтобы потом отдать его другому роду? Слишком дорого и накладно. Они только обмениваются семенем по взаимной договоренности и разделяют совместных детей.

— Кстати, о детях… — я не знал, как сказать, как подойти к этому вопросу.

Тем более что уже один раз не озаботился предохранением!

— Я не против, — сказала Мириэль очень спокойным, серьезным тоном. — Не думаю, что из меня получится хорошая мать или что мне понравится растить ребенка, но готова попробовать. Только Ханна права была, когда сетовала, что это вряд ли случится. Из-за сотен тысяч лет специфического применения магии все эльфы, и темные, и светлые, очень неплодовиты. Большинство женщин старших родов беременеют только с помощью особой магии Леса, и то через искусственное осеменение. Конечно, случаются исключения… — тут она хмыкнула. — Меня, например, зачали незапланированно! Но в целом шансы, что я забеременею в течение ближайших пятидесяти лет даже при ежедневном сексе — ничтожны.

Я припомнил, что Габриэль рассказывал о своей семье — мол, его дед и бабушка прожили вместе почти тысячу лет и родили только одного ребенка. Ну что ж… Нужно будет разузнать, как добыть эти специфические эльфийские стимуляторы зачатия, а пока не буду забивать себе этим голову — слишком хорошо.

Я нежно поцеловал ее в губы.

— Насчет ежедневного секса в течение пятидесяти лет — мне нравится эта идея! Сейчас и начнем. Давай продемонстрирую тебе все же более цивилизованный вариант нашего человеческого секса? Стихов и картин не обещаю…

— Я потом тебе сама нарисую и напишу, — сказала Мириэль неожиданно лукавым тоном. — Если ты сейчас как следует постараешься!

— Заметано! — с энтузиазмом согласился я.

И постарался! Ох как постарался. Наконец-то я уделил все то внимание груди моей эльфийки, которое хотел — и еще немножко сверх. Да и другие части ее организма не проигнорировал. Реакция Миры меня обрадовала неимоверно: она стонала, ахала, охала, даже пару раз закричала. Также оказалась очень чуткой и быстро обучаемой, и когда в какой-то момент заявила: «Ну что ж, теперь моя очередь!» — стонать пришлось уже мне.

Мы занимались любовью, кажется, всю ночь с парой перерывов на короткую дрему в обнимку. Ай да я, что называется! Впрочем, после такого длительного воздержания, да еще с постоянным «дразнящим» фактором в виде невероятной красотки под боком — оно и неудивительно.

Вот только, в очередной раз задремав, я проснулся от горьких, безутешных рыданий рядом.

Сон слетел тут же. Из-за полуоткрытых ставней уже синело предутреннее небо — ага, по нынешнему времени, когда солнце встает рано, вставать еще не пора. На секунду, в полусне, мне показалось, что со мной в кровати Рагна, и она рыдает по своей отнятой жизни — но почти сразу сонное сознание догнало недавние события, сообразило, что черные шелковистые пряди принадлежат совсем другой женщине, хотя и не менее любимой мною. Но плакала она именно настолько горько!

— Мира… Мирочка, милая моя!.. — я обнял ее, гладил по гладкой спине, прижимал к себе, целовал, пытался утешить — и не мог, слезы все лились и лились. Впрочем, скоро она взяла себя в руки настолько, чтобы начать извиняться.

— Прости… прости… это не твоя вина… но… это то, из-за чего я вчера… как я теперь могу жить? Как я могу быть счастлива — с тобой⁈ После всего, что я сделала — своими руками!

Конечно же, я понимал, о чем она говорит. В синем предрассветном сумраке память о деревне Минхей встала у меня перед глазами. А сколько таких деревень повидала Мириэль…

— Это не ты, — твердо, уверенно сказал я. — Ты не могла противиться. Была инструментом в чужих руках. Значит…

— Это я дала ту клятву! Сама! Никто под руку не толкал! Еще и в день своего столетия… идиотка! У нас считается… у них считается, что раньше ста лет нельзя ее дать со всем пониманием последствий! — Мириэль яростно вытерла слезы. — Ну вот… выходите, некоторым идиоткам и в сто лет не хватает мозгов!

— Погоди, — сказал я. — Я так понял, что у вас там в Темном Лесу эта клятва имеет какое-то другое действие? Мне уже рассказывали, что магия немного меняется от мира к миру…

— Да, — хмуро ответила Мириэль. — У нас эта клятва может быть только взаимной! И на нее отвечают… ну, примерно так, как ты ответил, хоть и не знал, — она закусила губу и сказала тоном ниже. — Кстати, спасибо, Андрей. Я не поверила твоему обещанию тогда, но оно на каком-то уровне помогло мне не сойти с ума.

— То есть если эльф примет у другого эльфа клятву, то он не может использовать его так уж в лоб, как тебя? — спросил я. — Совсем против воли?

— Даже не так. Воля двух эльфов сливается, приходит к общему знаменателю. Ведущий, конечно, тот, кому дали клятву, но и ведомый тоже влияет… А я так влипла! И столько… столько людей… Андрей, ты не представляешь, что я делала! Я не хочу рассказывать! Не хочу вспоминать!

— И не надо, не вспоминай, — сказал я. И тут меня осенило: — Мириэль! Я тебе приказываю не вспоминать! В смысле, не вызывать воспоминания сознательно, если тебя не принуждают обстоятельства!

Мириэль охнула, оторвала лицо от моей груди и заглянула в глаза. Взгляд у нее затуманился, губы приоткрылись — чуть ли не впервые я увидел ее лицо таким расслабленным, почти детским.

— Это… Так можно было? — спросила она почти благоговейным шепотом.

— Нужно! — твердо сказал я, привлекая ее ближе. — Хоть на что-то хорошее эта гребаная магия сгодилась… Ты не виновата.

— Но если бы я…

— Так. Казнить себя можно бесконечно. Но у нас в мире есть поговорка: пути Творца неисповедимы. Подумай вот о чем. Если бы ты не участвовала в этих незаконных деяниях Синдиката «Ивовая ветвь», они что, свернули бы свои операции в других мирах?

— Нет…

— А ты как, была эффективным командиром?

Спина Мириэль закаменела.

— Ты сам просил не вспоминать.

— Это последний раз! — пообещал я. — Как раз, чтобы ты больше не вспоминала. Я сам видел тебя в деле, и рассказы наших орков слышал — кстати, они тоже там не цветочки нюхали, но их же ты поголовно виноватыми не считаешь? Почему для них «они просто наемники и выполняли приказ» работает, а для тебя нет?

Мириэль ничего мне не ответила.

— Понимаю, да, — усмехнулся я. — Потому что они орки и дикари, к ним можно быть снисходительной с высоты своей просвещенной цивилизованности, а ты — целая эльфийка Старшего клана… Ну что ж, госпожа представительница высшей расы, у меня для тебя хорошая новость: то, что ты стала таким эффективным инструментом, возможно, спасло больше жизней, чем погубило!

— В смысле? Что ты имеешь в виду?

— Ты ведь старалась подчинить область быстрее, захватить как можно больше годных пленников и ресурсов, все такое… Значит, твоим нанимателям потребовалось меньше новых захватов!

Последовала пауза.

— Ну ты и… Андрей, в шестом отделе Инквизиции тебя с руками бы оторвали! — сухо сказала она.

— Дай угадаю, этот отдел занимался пропагандой?

— Именно.

Я снова вздохнул.

— Извини, милая, я понимаю, что довод спорный. Но… знаешь, я думал, не пообещать ли тебе, что обязательно доберусь до этого гребаного Синдиката и заставлю свернуть свою деятельность. И Фириона тоже сковырну. Но, честно говоря, не хочу сжигать наше будущее в топке мести. Вот если они сюда еще раз полезут…