Гусар - Барчук Павел - Страница 9

– Итак, – начал я, стараясь, чтобы мой голос звучал как можно более весомо. – Вы великодушно предоставили мне право выбора оружия. Грех этим не воспользоваться.

Я сделал паузу, наслаждаясь моментом. Прошка рядом со мной практически перестал дышать, а Захар что-то беззвучно шептал, вероятно, молитву.

– Мы будем стреляться, – торжественно объявил я. – Но не свинцом. Мы будем стреляться… словами!

На повисших на заборе лицах гусар отразилось полное недоумение. Поручик Орлов даже слегка приоткрыл рот и стал похож на рыбу, которую выкинуло на берег. Этакая здоровая рыбина с усами и бакенбардами.

– Что, простите? – переспросил Лещин, явно решив, что ослышался или что слухи о странностях графского сына вовсе не преувеличены.

– Словесная дуэль, господа! – я расплылся в самой наглой из своих улыбок. – Поединок поэтов! Мы будем сражаться не клинками, а рифмами! Каждый из нас зачитает свой куплет, цель которого – как можно сильнее уколоть противника. Публика решит, кто был убедительнее.

Орлов сначала опешил, а потом громко, презрительно рассмеялся.

– Вы совсем из ума выжили, Бестужев? Какая еще дуэль рифмами? Вы трус, который пытается уклониться от справедливого отмщения!

– Напротив! – парировал я. – Предлагаю вам дуэль более высокого порядка, дуэль умов! Или вы боитесь, что ваш острый язык не сравнится с вашей острой саблей? Я слышал, вы мастер едких фраз. Так докажите. Или это вы стру-си-ли?

Последнее слово я произнес медленно, с издевкой. У Орлова дернулась щека, а потом глаз. Он попался. Для такого гордеца намек на трусость был оскорблением.

– Хорошо, – процедил он сквозь зубы. – Я принимаю ваш идиотский вызов. Но на моих условиях. Если я, по мнению секундантов, одержу победу в вашем балагане, то на следующий же день мы стреляемся по-настоящему. На пистолетах.

– А если победа останется за мной, – подхватил я, – то вы, поручик, на весь следующий день становитесь моим личным менестрелем. Будете следовать за мной и воспевать в стихах каждый мой шаг. Согласны?

Орлов смерил меня ненавидящим взглядом, затем кивнул своему секунданту.

– Я согласен.

– Прекрасно, – вмешался Лещин. – Условия приняты. Теперь о времени и месте. Полагаю, завтра на заре, у рощи.

– На заре? – я искренне ужаснулся. – Помилуйте, поручик, все приличные люди в это время самые сладкие сны досматривают. Какой рассвет? И по поводу места. Думаю, нам подойдет городская площадь. Оттягивать тоже ни к чему. Прямо сегодня встретимся.

Орлов побагровел еще сильнее.

– Вы и здесь хотите устроить балаган?! Дуэли не проводятся на городских площадях! – Прошипел он, едва не капая ядовитой слюной себе на грудь.

– А у нас дуэль не простая, а поэтическая, – парировал я. – Ей нужны зрители! Свидетели вашего, поручик, триумфа… или позора. Или вы боитесь выступать перед народом? Что такое? Детские страхи?

Орлов скрипнул зубами.

– Нет-нет, – поспешил я его «успокоить». – Никаких рощ и комаров. Исключительно на площади. Сегодня скажем, часа в четыре. Чтобы и публика собралась, и солнце красиво светило. Для драматизма.

Лещин посмотрел на Орлова, тот кивнул, давая согласие.

– Быть по-вашему, граф, – с тяжелым вздохом произнес Лещин. – Сегодня, в четыре часа пополудни. Скажу честно, более странных дуэлей в моей жизни еще не случалось.

– Вот и договорились, – я лучезарно улыбнулся. – А теперь можете удалиться. Мне нужно подготовиться к выступлению.

Гусары, переглянувшись, развернулись и двинулись в сторону, откуда недавно явились.

Несколько секунд стояла тишина, нарушаемая лишь удаляющимся топотом сапог по пыльной улице. Я чувствовал себя победителем, только что взявшим первый раунд. Как говорится, если драка неизбежна, бей первым. Ну или – не можешь остановить революцию, воглавь ее. Любая поговорка подойдет. Главное, что инициатива перешла в мои руки.

Внезапно из-за спины раздался женский голос.

– Поэтическая дуэль… – медленно произнесла Антонина Мирофановна, которая, оказывается, все это время стояла на крыльце, прислонившись к резному косяку двери. Она скрестила руки на груди, и ее темные глаза с лукавым прищуром изучали меня. – Должна признать, Петр Алексеевич, вы сегодня решили удивить весь город. Это какая-то новая петербургская мода – вызывать противников на рифмы?

– Можно и так сказать, – я позволил себе легкую ухмылку. – Дуэль умов, Антонина Мирофановна. Более цивилизованный способ решать споры, не находите?

– Цивилизованный?! – взвыл Захар, который до этого момента стоял столбом, переваривая произошедшее. Он подскочил ко мне, в его глазах плескался неподдельный ужас. – Батюшка, да вы в уме ли?! Какой цивилизованный способ?! Он же вас на смех поднимет, а потом, по уговору, на пистолетах застрелит!

– А по-моему, барин здорово их уел! – вмешался Прошка. Он стоял чуть позади, выкатив грудь колесом, в глазах горел щенячий восторг. – Видали, Захар Семеныч? Как они лица-то вытянули! А наш-то барин! Одним словом всех на место поставил!

– Молчал бы ты, щенок! – прикрикнул на него Захар. – Глупый ты еще, не понимаешь! Барин наш с рифмами никогда не дружил! – он снова повернулся ко мне, его голос дрожал от отчаяния. – Петр Алексеевич, голубчик, я ж помню, как вы в прошлом годе графине Нарышкиной в альбом писали! Три дня мучились, свечей извели на рубль, а выдали: «Ваши глаза как бирюза, а под глазами слеза»! Так над вами же весь уезд потом хихикал! Опомнитесь, пока не поздно!

– А я говорю, барин – молодец! – не унимался Прошка, глядя на старика с вызовом. – Зато не струсил! А вы, Захар Семеныч, только и умеете, что причитать!

Я поднял руку, прекращая их спор.

– Спокойно. И ты, Захар, не паникуй. И ты, Прошка, попридержи восторг. – Я посмотрел на старика. – С тех пор, Захар, мой поэтический талант значительно вырос. – Затем я перевел взгляд на заинтригованную Антонину Мирофановну и подмигнул ей. – Вы еще не видели, как я умею.

Хозяйка дома в ответ не улыбнулась, но ее взгляд стал более внимательным и оценивающим. Она смотрела на меня так, будто видела впервые. Будто перед ней не занудный граф Бестужев-Рюмин, а совершенно другого, непонятный, но определенно интересный человек.

И тут меня осенило. Секундант! У Орлова был Лещин, а у меня – никого. Для такого шоу совершенно точно нужен кто-то с моей стороны «ринга».

Я огляделся. Вокруг были лишь дома, похожие на «теремок» Антонины Митрофановны, и все. Выбора, прямо скажем, не наблюдается. Идти по городу, разыскивая кого-то из гусар, совершенно не хотелось. Да и кого? Похоже мой предшественник не пользовался уважением однополчан.

Затем мой взгляд переместился на хозяйку дома. Я на пару минут завис, переваривая возникшую в голове мысль. А что, если…

– Антонина Митрофановна! – расплылся я довольной улыбкой. – Не будете ли так любезны уделить мне минуту?

– Слушаю вас, граф.

Она, не торопясь, спустилась с крыльца и направилась в мою сторону.

– Ой, барин… Что-то вы задумали, чую, нехорошее… – То ли простонал, то ли прорыдал Захар. – Когда у вас взгляд задорный становится, точно жди беды. Крайний раз вы с таким взглядом опыты свои эти ставили, когда то ли из жабы камень хотели сделать этот… философский. То ли из камня жабу. Заставили девок дворовых по болотам лазить в поисках материалу.

– У меня к вам предложение, от которого, как говорится, невозможно отказаться. – Обратился я к хозяйке дома, игнорируя страдания Захара, – Будьте моим секундантом в этом… представлении.

Антонина Митрофановна сбилась с шага, не дойдя до меня пары метров. Ее лицо вытянулось от удивления, а в глазах мелькнуло сомнение: не сошел ли с ума графский сынок окончательно.

– В представлении? Граф, дуэль – это дело чести, а не театральный фарс! Это серьезно! Вы можете себе представить в роли секунданта женщину?! Да вы что! Вас же… – Начала вдова.

– Нас же, что? – не дал я договорить Антонине Митрофановне. – Позвольте уточнить, разве где-нибудь написано, что секундантом не может быть прекрасная дама?