Гусар - Барчук Павел - Страница 8

– Петр Алексеевич, мы с вами находимся неподалёку от Вильно, а не в Петербурге. Здесь слухи распространяются со скоростью ветра, а еще и слышно было его вопли. – Ответила вдова, и в её глазах мелькнули веселые чертята.

М-м-м… А вот это мне нравится. Это я люблю. Красивая женщина под боком – то, что сейчас необходимо моему измученному организму. Жизнь начинает обретать краски.

– Антонина Митрофановна, матушка, позвольте барин вот тут, под вишнями присядет. А мы пока баньку истопим. Если вы, конечно, не против? – Вылез вперед Захар.

– Хорошо. – Хозяйка небрежно повела плечом. Жест у нее вышел простой, но очень милый. – Скажу тогда Марфе, чтоб стол не накрывала. Пусть подождёт, пока Петр Алексеевич изволят привести себя в пристойный вид.

Антонина Митрофановна окинула меня насмешливым взглядом, развернулась и исчезла за дверью.

Захар на пару с Прошкой, как только хозяйка удалилась, принялись хлопотать вокруг меня. Один подтянул кресло, хотя оно и так неплохо стояло. Второй пытался усадить мою персону поудобнее, будто я сам не в состоянии разобраться.

– А скажи-ка мне, Захар, какой сегодня день? А то я что-то… запамятовал. После вчерашнего… приключения, голова не совсем свежая. – Поинтересовался я мимоходом, стараясь при этом выглядеть вполне естественно. Хотя, конечно, вопрос странненький.

– Так пятнадцатое мая сегодня, барин, – с сомнением в голосе ответил слуга. – Тысяча восемьсот двенадцатого года от Рождества Христова. Как есть пятнадцатое мая, ей-Богу!

Я чуть не кувыркнулся от неожиданности с кресла. Оно еще, как назло, при малейшем движении начинало раскачиваться вверх-вниз.

Ма-а-а-ай… тысяча восемьсот двенадцатого?! Мозг лихорадочно заработал, прокручивая те крохи школьных уроков истории, которые остались в воспоминаниях.

1812 год… Наполеон… Бородино… Пожар Москвы… Так, стоп! До Бородино еще, кажется, было лето… Июнь? Да, точно, вторжение началось в июне! То есть, у меня… примерно месяц? Всего лишь месяц до того, как начнется полномасштабная заварушка с французами? Ни хрена себе, за хлебушком сходил… Отчего-то эта старая шутка показалась мне максимально подходящей ситуации.

Мои проблемы с налоговой стали вдруг такой мелочью, такой милой домашней неурядицей по сравнению с перспективой оказаться в эпицентре Отечественной войны.

А самое главное, никто ведь этого не знает. Ни Захар, ни Прошка, ни самодовольные гусары. Никто из них не подозревает, что всего через несколько недель их привычный мир рухнет и перевернется. А я – знаю. Я знаю, кто нападет. И когда. Я знаю, как будут развиваться события. Я знаю, чем все закончится.

Твою ж мать… Это ведь мой единственный реальный шанс не просто выжить в сложившихся обстоятельствах, но и, возможно, перестать быть Петром Алексеевичем Бестужевым-Рюминым – «занудой, душнилой и всеобщим посмешищем». Если я смогу правильно, грамотно распорядиться имеющейся в моей башке информацией… О, какие перспективы открываются!

Мои стратегические размышления о том, как наилучшим образом монетизировать знание будущего, были снова прерваны появлением того, кто сейчас по идее должен быть в другом месте. По крайней мере, я бы этого очень хотел.

Возле калитки, ведущей во двор вдовы, нарисовался поручик Орлов, чтоб ему обосраться раз несколько, и двое гусар, но уже не тех, которые были у колодца.

– Так… – Тихо буркнул я себе под нос. – Вторая часть марлезонского балета…

Захар и Прошка тут же, как два добермана, замерли по обе стороны от меня. Ясное дело, будучи крепостными, они дворянам ни черта не сделают, но слуги явно готовы были рискнуть собственной шкурой ради обожаемого барина.

– Ну как, Петр Алексеевич, выспались на сене? – подал голос один из сопровождающих поручика.

Судя по мерзкой интонации и самодовольной роже, такой же придурок, как и сам поручик.

Что интересно, никто из них заходить во двор не торопился. Так и разговаривали со мной, повиснув на заборе.

– А мне вот интересно… – Я сделал задумчивое лицо. – Вам что, господа, поговорить больше не о чем? Неужели в вашей прекрасной гусарской жизни нет других тем? Или завидуете? Так не переживайте. Сегодня конюшня свободна. Можете прямо втроем туда отправиться. К тому же, компания будет отличная. Вы и лошади. Уровень мышления где-то на одной ступени. Ах, нет… Простите…Что ж я так-то… Зачем лошадей обижаю?

– Вы слышали, Константин? – Моментально взвился поручик Орлов. – Слышали? До сегодняшнего дня можно было прощать чудаковатое поведение этого… этого человека. С убогих, как говорится, спросу нет. Но теперь же он просто откровенно оскорбляет! А совсем недавно, сапогом в меня… Как… Как в голодранца какого-то!

– Барин… – тихо простонал рядом со мной Захар… – Разве ж можно поручиков сапогами по морда́м… Куда вас занесло…Вы, конечно, будущий граф, но и он из знатного семейства…Батюшка не одобрит…

Естественно, слова слуги предназначались только мне и гусары их не услышали. Иначе, боюсь, Орлова вообще стеганул бы приступ падучей.

– Поручик, прошу вас! – Вмешался третий «гость». Он из всей этой троицы был самым взрослым. Пожалуй, лет за тридцать. – Раз уж вы мне предложили роль секунданта, так дайте я и обговорю все детали предстоящей дуэли. Петр Алексеевич, мы не знакомы. Позвольте представиться – поручик Лещин. Господин Орлов выбрал меня в качестве секунданта. Будьте любезны, объявите нам вид оружия, который выбираете для предстоящей дуэли и ее время.

Прошка испуганно охнул, а затем, прижавшись ко мне, зашептал едва ли не в самое ухо:

– Батюшка Петр Алексеевич, не связывайтесь вы с ним, умоляю вас! Поручик Орлов – он же первый дуэлянт в полку, самый злой и умелый! На его счету уж не одна душа загубленная, и все по пустякам, из-за слова неосторожного или взгляда косого! Он же вас… убьет! Пощадите себя, батюшка! Ему же, что сабля, что пистоль – все разницы нету. Какое орудие не выберите, плохо дело кончится.

Перспектива быть элегантно проткнутым острой, вероятно, не очень чистой железкой, во времени, где не существует антибиотиков, как-то резко охладила мой боевой пыл и всякое желание острить. Впрочем, перспектива сдохнуть от пули, выпущенной из доисторического пистолета, тоже не радовала. Или не пули? Чем они тут сейчас стреляю? В общем, нужно было срочно что-то придумать, и желательно что-то гораздо более умное и безопасное, чем размахивание собственным сапогом.

А потом меня вдруг осенило. Прямо как обухом по голове, честное слово.

– Позвольте уточнить, господа. – Начал я поднимаясь из кресла.

Хотел, чтоб мои слова, которые сейчас произнёсу, прозвучали достойно. А когда тебя мотыляет в этой чёртовой качалке вверх-вниз, как поплавок, сложно выглядеть гордецом.

– Вы только что сказали, выбор оружия за мной. Верно? – Спросил я, как только принял вертикальное положение. Для пущего эффекта, сложил руки на груди и прожигал гусар суровым взглядом. Ну… Мне казалось, что взгляд очень суровый.

– Да, Петр Алексеевич. – Кивнул поручик Лещин. – Все верно. По правилам, вы как вызываемая сторона имеете право выбора оружия.

– Да! – Тут же подвякнул Орлов. – Мое благородство заставило пожалеть вашего батюшку и дать вам хотя бы призрачный шанс.

Нет, какой же он всё-таки неприятный тип. Интересно, а дворяне бьют друг другу морду?

– Хорошо, господа. – Ответил я. – А насчет оружия…

Я, не удержавшись, расплылся довольной улыбкой. Эх, Орлов, Орлов… Какой же ты придурок… Сгубила тебя твоя самоувереность. Сейчас я тебе такое скажу, от чего ты просто охренеешь.

Глава 5

Я втянул побольше воздуха, чувствуя себя рок-звездой перед выходом на стадион. Вся эта компания – поручик Орлов, его секундант Лещин и третий, безымянный гусар – смотрели на меня с одинаковым выражением скучающего превосходства. Они ждали, что я назову шпаги или пистолеты, чтобы потом с удовольствием наблюдать, как меня элегантно проткнут или продырявят.

Наивные… Наивные гусары… Они уверены, что победа у них в кармане, а граф Бестужев-Рюмин снова станет посмешищем. Хрен там плавал, господа! Хрен там плавал!