Товарищ "Чума" 10 (СИ) - "lanpirot" - Страница 43

— Придите, родичи… — прошептал я, и мой голос прозвучал чуждо, глухо, будто эхом из иной реальности.

И храм «ответил»: сначала — тихий скрежет, будто где-то сдвинулся камень. Потом — шепот, похожий на голоса ветра в трубах старого дома. А потом… потом сами тени, наполняющие родовое святилище, зашевелились. Они стекали со стен, словно сходили с многочисленных фресок, выползали из-под саркофагов, поднимались даже из трещин в полу. Бесформенные, но «живые», они тянулись к нам, к алтарю, к моей жертвенной крови.

— "Род в опасности! — Вновь прогремел голос деда, и его слова врезались в воздух, как острый клинок.

В ответ тени содрогнулись, закрутились вихрем — и преобразились из бесформенных сумеречных силуэтов в почти осязаемые фигуры. Они выступили из темноты, как будто шагнули сквозь время. И если в первый раз своего пребывания в храме я слышал только их голоса из кровавого тумана, а во второй меня почтил своим присутствием сам прародитель Вольга Всеславьевич в образе мудрого седого старика, то теперь предков-хранителей было трое.

Первый — высокий, мощный, в доспехах темной стали, с седой бородой и пронзительным взглядом. На его плечах лежал тяжелый плащ из медвежьих шкур, а в руке он сжимал огромную секиру, лезвие которой мерцало холодным лунным светом.

Второй — тоже высокий, крепкий, с дерзким взглядом и черной разбойничьей бородой, украшенной легкой проседью и. На его плечах — красный княжеский плащ, наброшенный на сверкающую кольчужную броню, на голове — остроконечный шлем, на ногах — красные яловые сапоги с загнутыми носами, да еще и богато расшитые золотом, серебром и жемчугом.

Третий Хранитель предстал перед нами в облике худощавого мужчины средних лет, облачённого в длинный кафтан, с наброшенной поверх него ферязью[1] тёмного синего цвета с серебряными нашивками. Его лицо было бледным, почти восковым, с тонкими чертами и пронзительными серыми глазами, светящимися холодным внутренним светом. На его тонких пальцах поблёскивали перстни с замысловатыми узорами, а за спиной как будто витал едва уловимый шлейф древней магии.

И если первый и третий Хранители были мне незнакомы, то со вторым витязем с дерзким взглядом и в красном плаще я уже сталкивался, хоть и не знал до сей поры, как он выглядел. В прошлый раз я только слышал его голос. Именно он один постоянно пытался спорить с прародителем. Но это был точно он — Лютовлад, его я ни с кем не перепутаю, потому как крови он у меня выпил целую цистерну. И я его просто чую.

Они стояли, окружая алтарь, и молчали. Но их присутствие наполняло храм такой мощью, что воздух звенел от напряжения.

— Кровь зовет… — наконец произнёс первый, голос его звучал глубоко и властно, как далёкий раскат грома.

— Но зачем она зовёт? — добавил второй, его слова были тихими, но острыми, как лезвие.

Вот, погляди, тля какая? Опять ему чего-то не по нраву. А прародитель, на которого я особо рассчитывал, так и не явился. Ну, ничего, я тоже не лаптем щи хлебаю, постараюсь как-нибудь заткнуть этого вечно недовольного предка.

Третий ничего не сказал. Он лишь наклонил голову в мою сторону, и в его горящем взгляде читалась решимость — всё, ради спасения семьи!

Я ощутил, как холод пробирается по спине, но сжал кулаки и сделал шаг вперед.

— Спасибо, родичи… предки… что откликнулись на мой зов! — первым делом поблагодарил я Хранителей. — Один из всадников Апокалипсиса пробуждается во мне… — признался я. Мой голос дрогнул, но не от страха, а от сожаления, что я могу не исполнить своего предназначение — сохранить и вновь возвысить свой древний род. — И я не знаю, как остановить его…

Тени предков замерли. Даже Лютовлад не стал язвить на этот раз, поменявшись от этих известий в лице. Как будто услышал что-то одновременно ужасное и…неизбежное.

— Остановить? — первый покачал головой, и в его глазах мелькнуло что-то похожее на жалость. — Разве можно остановить то, что уже часть тебя?

— Остановить нельзя… — прошептал третий, его пальцы сомкнулись в странном жесте, и мне на мгновение показалось, что я вижу магические узоры, сплетающиеся в воздухе. — Но можно научиться сдерживать его…

Лютовлад же просто шагнул ко мне и положил руки на плечи, впиваясь своим пронзительным взглядом в мои глаза. И в ту же секунду я почувствовал, как тот, кто внутри меня, «проснулся» и почувствовал этот взгляд.

— Да… — не отрывая взгляда, громыхнул витязь. — Он здесь…

Третий же, перестал плести силовые узоры, скрестил руки на груди и коротко произнёс:

— Чума!

Хранители обменялись взглядами, и в их тяжёлом молчании внезапно зазвучало что-то древнее и неподъёмное, как проклятие богов.

— Чума… — повторил хранитель в медвежьей накидке, и его голос внезапно стал глубже, словно исходил не только из груди, но и из самой земли под ногами. — Первый Всадник… Венценосный…

Я почувствовал, как «сосед» в моей голове «дёрнулся», словно могучий и огромный хищник, услышавший свою кличку.

Лютовлад не убирал рук с моих плеч. Его пальцы впились в кожу, но боли не было — только холод, пронизывающий до самых костей.

— Он слышит нас… — произнёс витязь, и в его голосе впервые прозвучало нечто, кроме привычной издёвки. — И узнаёт…

Третий Хранитель медленно подошёл ближе, а в воздухе за ним пеплом сгоревшего эфира колебались остатки магических символов.

— Ты понимаешь, что это означает? — спросил он меня, и его серые глаза горели так, что мне хотелось отвести взгляд.

Я кивнул и ответил, с трудом разжимая челюсти:

— Да. Он пробуждается во мне.

— Нет! — резко возразил первый. — Он уже проснулся. — Но ты достойно сопротивлялся его присутствию.

Лютовлад внезапно оскалился, но в этот раз его улыбка не была насмешкой:

— Добре, потомок! Ты не стал его сосудом… его игрушкой… и сумел сохранить себя…

Третий Хранитель внезапно взмахнул рукой, и в воздухе вспыхнул синий огонь. Он метнулся к моей груди, и я почувствовал, как тот, кто внутри меня взревел от негодования. Но моя стена устояла, не дав ему вырваться на волю и на этот раз.

— Мы не можем его изгнать… — когда погас синий огонь, произнёс третий, и его холодный светящийся взгляд пронзил меня насквозь. — Но мы попытаемся научить тебя держать его на цепи…

— А если не выйдет? — спросил Лютовлад, и в его голосе прозвучало нечто, от чего у меня похолодела кровь. — Если всадник поглотит его разум?

— Тогда мы убьём его! — громыхнул первый хранитель — низко, хрипло, как будто рычал дикий зверь.

— И тебя заодно… — спокойно добавил третий, не моргнув глазом. — И тогда Чума возродится в ком-нибудь другом, оставив наш род в покое.

Я стиснул зубы и кивнул:

— Я готов! Так будет правильно…

И в этот момент из моей груди вырвался «чужой» голос — глубокий, могучий и властный:

— Это мы еще посмотрим!

Лютовлад отшатнулся, словно его ударило током, а третий хранитель мгновенно сомкнул пальцы в новом жесте — на этот раз защитном. Синий огонь вспыхнул снова, но уже не как испытание, а как щит между мной и остальными.

— Он говорит! — проревел Хранитель в медвежьем плаще, и его голос больше не был похож на человеческий.

Я чувствовал, как всадник внутри меня усмехается — холодно и безжалостно.

— Вы думаете, — проскрежетал мой голос, выплёвывая чужие слова, — что ваши жалкие цепи удержат меня? Меня, Первого Всадника?

Пальцы Лютовлада снова сжали мои плечи, но теперь они горели — не холодом, а невыносимым жаром.

— Молчи! — рыкнул он, и в его глазах вспыхнуло что-то древнее, дикое — словно сам прародитель рода взирал через него.

Я сжал челюсти до зубовного скрежета, стараясь не проронить больше ни слова. И у меня, кажется, получилось. В воздухе затрещало. Магические узоры третьего Хранителя сплелись в паутину света, опутывая меня и того, кто всё ещё пребывал внутри меня. Но Всадник лишь язвительно рассмеялся — и вдруг…

Лютовлад отпустил руки и меня «повело». Я рухнул на колени, ощущая, как всадник отступает в очередной раз, сдавленный, но так до конца и не побеждённый.