Товарищ "Чума" 10 (СИ) - "lanpirot" - Страница 42

— Общайся, Странник! — бросил ему вслед дедуля. — Мы ж теперь вроде как родня. Пескоройку я предупредил.

Перед полным исчезновением старый ведьмак успел бросить мне:

— До встречи, молодой князь! И помни — некоторые вопросы не терпят спешки. Но ответы… ответы должны приходить вовремя… иначе, всё может окончиться большой бедой!

С последним отзвуком его голоса в лаборатории резко пахнуло горьковатой полынью и чем-то еще, что я не смог сразу определить.

Дедуля тут же заёрзал на месте, недовольно цокнув языком.

— Ну и ну, напустил таинственности, как плохой лицедей в балаганном театре. — Он повернулся ко мне, и в его пустых глазницах мелькнуло что-то вроде усталого беспокойства. — А ты, внучек, не вздумай этим вызовом пользоваться просто так. Подумай прежде дюжину раз. Старый ведьмак хитер… А если зовёшь — будь готов к любым неожиданностям — с нами, подзадержавшимися на этом свете, всегда всё непросто.

— Ну, это я уже и без твоих подсказок понял, дед, — хохотнул я, а Вольга Богданович скрипуче засмеялся вместе со мной.

— А теперь давай начистоту, внучек, — проскрипел он, внезапно став предельно серьезным. — Этот колдун, вообще-то, прав… — Мертвец чувствительно ткнул иссохшим пальцем мне в грудь. — Ты мне не рассказываешь всего… и ладно. Но если в тебе и правда сидит что-то… разбейся в лепешку, но найди способ контролировать это! Иначе, оно сожрет тебя раньше, чем ты успеешь понять, что к чему!

Я замер. Его слова опалили меня, как жар идущий от горячих углей. Ну, и стыдно стало.

— Значит, ты тоже догадывался? — осторожно спросил я.

— Внучек, я мертв триста лет. Ты думаешь, за это время я не научился чувствовать? Не забудь еще о других наших предках, о прародителе… Но мы дали тебе шанс — потому что ты — наш!

Ледяная волна прокатилась по спине. Он знал. Или, по крайней мере, подозревал.

— Ладно, хватит об этом! — буркнул дед, резко меняя тему, но я уже всё решил.

— Во мне скрыта сущность Чумы — четвертого всадника Апокалипсиса, дед, — резко вернул я старика к предыдущей теме разговора. — И как от него избавиться — я не знаю!

Дедуля застыл. Его пустые глазницы расширились, словно он пытался увидеть то, что скрыто даже от мертвых.

— Чума? — прошептал дед наконец. Голос его звучал глухо, будто доносился сквозь толщу сырой земли. — Вот оно что…

Меня непроизвольно передернуло. Я ждал чего угодно — крика, проклятий, матерной ругани, но старик просто молча смотрел на меня. И в этом молчании было что-то пострашнее любого гнева.

— Ты в курсе, что это значит, внучок? — спросил он наконец, тихо, но так, что каждое слово врезалось мне в мозг.

— Примерно представляю.

— Примерно? — Мертвец усмехнулся, но в его смехе не было ни капли веселья. — Если Чума возродится в тебе — он поглотит и твой дух!

— И что теперь? — Я стиснул зубы. — Как мне его изгнать?

— Изгнать… — Дед удручённо покачал головой. — Внучек, я знаю ни одного случая, чтобы кто-то сумел изгнать всадника… Если Чума уже внутри тебя — значит, он там не просто так. — Вольга Богданович даже закашлялся, словно подавился воздухом, хотя для мертвеца это нонсенс.

Я, в принципе, такого ответа и ожидал. Да и дед говорил так, будто это было очевидно само по себе. Типа, Высшая Сущность — это вам не хухры-мухры.

— Значит… — Я проглотил ком в горле. — Это не случайность?

— Ничего не бывает случайным, когда речь идет о всадниках… — Но мертвый дедуля явно не собирался отступать. — Но, если этого никто не делал раньше — это не означает, что это невозможно! Срочно собираем совет рода! И плевать я хотел на какого-то всадника, если он угрожает моему внуку!

Я почувствовал, как холодная тяжесть сознания Чумы шевельнулась внутри, будто откликаясь на эти слова. Но пробиться сквозь выстроенную мной стену он пока не мог… И сколько продлится это «пока» не знал ни один из нас.

— Еще секреты есть? — уже по-деловому осведомился Вольга Богданович.

— Секретов больше нет… — Я мотнул головой. Но единственный секрет, оставшийся нераскрытым к этому времени: кто я и откуда, я не раскрою никому в этом мире. Он умрёт вместе со мной.

— Вот это и есть самое опасное заблуждение, — произнёс мертвец. — Когда человек думает, что у него нет секретов… А они уже вползли ему в душу и пристроились в самых дальних и тихих уголках памяти, ожидая своего часа…

Глава 21

После нашего разговора дедуля развил бурную деятельность. Сплавив Странника с женщинами (под неусыпным приглядом Пескоройки, конечно) в особняк, превратившийся на сегодняшний момент в величественное здание, а не ту развалюху, каким я застал его еще несколько недель назад, Вольга Богданович потянул меня прямиком в родовой храм. Благо, что он располагался тут же, на кладбище.

Дорога привела нас к невысокому, но поразительно величественному храму, увенчанному куполом с извивающимся знаком бесконечности. Его силуэт вырисовывался на фоне закатного неба, словно древний страж, хранящий тайны веков — мистические тайны моего древнего рода.

Внутри, как обычно, царил полумрак, пронизанный отсветами витражей, окрашивающих пространство в призрачные оттенки кроваво-красного, пепельно-золотого и холодной лазури. Стены, украшенные витиеватыми фресками, шептали истории о легендарных подвигах и забытых битвах — словно само время застыло в этих образах.

Под сводами, тяжелыми и монументальными, стояли саркофаги из светлого камня, покрытые резными письменами и символами, смысл которых мог быть давно потерян для живых. Воздух был густым, пропитанным запахом былого могущества и древности, а тишина — настолько плотной, что казалось, будто храм прислушивается к каждому шагу, оценивая, достоин ли гость находиться в его священных стенах.

Не сомневаюсь, что так оно и было на самом деле. Чужим в это святилище хода не было. И в этой торжественной, почти мистической атмосфере, под сенью вечности, даже самые тревожные мысли затихали, уступая место странному, почти гипнотическому спокойствию и умиротворению.

Я протянул руку в темную нишу за алтарём. Пальцы наткнулись на шершавую поверхность деревянной шкатулки — она была неожиданно тёплой, будто живой. Когда я извлёк её, в воздухе запахло гарью и чем-то древним, затхлым, словно передо мной распахнулась дверь в подземелье, запечатанное веками.

Ладонь сжала крышку. Дерево под пальцами дышало, трещины на нём пульсировали, как шрамы на старой коже. Внутри лежало главное сокровище нашего рода — нож, вырезанный из кости самого прародителя. Не просто реликвия, а часть его, оставленная нам, потомкам. Я коснулся лезвия — и холод пронзил пальцы, будто кость помнила, что когда-то была частью живого тела.

Разрез на ладони был лишь формальностью. Я уже знал: боль — часть ритуала, плата за внимание духов. Но когда нож вонзился, тело вздрогнуло само, без моего ведома. Кровь не хлынула, а сочилась густо, почти нежно, падая на камень тяжёлыми каплями. И камню этого хватило.

Поверхность алтаря впитала её, но не сразу — сначала кровь замерла, сверкнув в полумраке храма, как ртуть. Потом начала растекаться, но не вширь, а вглубь, оставляя за собой следы — светящиеся, как прожилки молнии в ночном небе. И тогда я почувствовал, как воздух вокруг застыл. Вот оно — то самое мгновение. Духи ждут.

Я сделал вдох — и позвал:

— Придите, Хранители! Ваша помощь сейчас необходимо!

— Род в опасности! — присоединился к моему зову Вольга Богданович, обмакнув кончики мертвых пальцев моей крови и нарисовав какой-то хитрый символ у себя на лбу.

Тишина в храме стала густой и осязаемой, как смола — тяжелой, тягучей, давящей на виски. Я неподвижно стоял перед алтарем, чувствуя холод древнего камня сквозь ткань промокшей от пота гимнастёрки. Вольга Богданович, мертвый и неподвижный, казался частью этого места — его тусклые мертвые глаза неотрывно смотрели в темноту, словно там уже кто-то был.