Учитель. Назад в СССР 5 (СИ) - Буров Дмитрий - Страница 12

— Так, стоп, — я на секунду замолчал, переваривая информацию. — Дверь в мой дом вы открыли, верно дядь Вась?

— Ну… так-то да… — робко улыбнулся дядь Вася. — Ты того, не серчай, говорю, Ляксандрыч… Ситуация, понимаешь. того самого… Ничего такого… Домой не с руки, говорю жеж, Маня там… А мне веревка ну во как нужна… ну просто позарез, — Митрич провел по горлу ребром ладони. — Тут, Ляксандрыч, вопрос жизни и смерти. Понимаешь? — дядь Вася уставился на меня с тревогой во взгляде.

— Веревку выдам, — пообещал я.

Беспалов обрадовался, но я продолжил допрос.

— Только сначала ответьте: откуда у вас ключи от моего дома? И у кого еще имеются? Вторую партию мне никто не давал. Они все время у вас были?

Митрич смущенно переступил с ноги на ногу, снова стянул шапку, потеребил ее в руках, опять напялил на макушку, поднял виноватые глаза и проворчал:

— Дык я это… может потом, а? Веревку бы мне…

— Василий Дмитриевич, — непреклонно произнес я. — Откуда у вас ключи от моего дома?

— Ну ладно, ладно… заладил… — буркнул дядь Вася, вздохнул и выдал. — Больше-то ни у кого и нет… я-то случайно вспомнил… кабы не приспичило… веревку надо… — жалобно закончил Митрич, зыркнув на меня, но понял, пока не расскажет всего, веревку не получит, и заторопился договорить. — Вспомнил я… что покойная Таисия запасную пару Мане моей давала… Ну и… отыскал в сарайке-то… Маня, она у меня баба хозяйственная, ничего не выкидывает… ключики-то в коробочку жестянку прибрала и в сарайку, на полочку… там я и их и нашарил… Так дашь веревку-то? — едва закончив рассказ, выпалил Митрич.

— Ключи, — я протянул ладонь.

— Так на столе, — с легкой обидой в голосе буркнул Митрич.

Я развернулся, прошел в кухню, взял вторую связку ключей. Их почему-то оказалось аж три штуки на кольце. Один точно от дома, второй похоже от дверей сарая, а вот третий непонятно что отмыкал. Маленький, как от ящичка какого-то или от шкафа. Ладно, потом разберусь. Шагнул к печке, порылся, достал верёвку, вернулся на порог.

— Теперь рассказывайте, зачем вам веревка понадобилась? — строго велел я, глядя в упор на дядь Васю.

Беспалов раскрыл было рот, чтобы возмутиться, потом закрыл, отвел глаза. Снова стянул шапку с головы, замялся.

— Рассказывайте, дядь Вась, рассказывайте, — смягчившись, настойчиво потребовал я.

Отчего-то вспомнился рассказ Григория о том, как двое товарищей, Митрич и Борода, на спор по пластунски переползали поле.

— Что учудили в этот раз? — подтолкнул соседа к откровению.

Митрич удивленно вскинул брови, вздохнул и выдал:

— Так это… Григорич в колодец свалился… Доставать надобно…

— В колодец? — ошарашенно переспросил я. — Глубокий?

— Ну… метров десять будет, — непонятно от чего прибодрившись, выпалил дядь Вася.

— Десять? — я едва не схватился за голову. — Он хоть живой?

— Ну, может, не десять…поменьше… — подумав, признался дядь Вася.

— Завхоз живой? — требовательно спросил у соседа.

— Да живой… чего ему сделается… — меланхолично заметил Митрич.

— Колодец глубокий?

— Ну… хороший такой колодец… внушительный… будет… когда докопают…

— Сколько?

— Чего сколько? Так-то это… бесплатно… колхоз делает… — удивился дядь Вася.

— Глубина сколько метров? — сдержано уточнил я.

— Ну, метров шесть… или пять…

— Так шесть или пять? — допытывался я.

— Ну… пожалуй… поменьше все жеж будет… копать только начали… Метра три-четыре, не больше… — признался все-таки дядь Вася, большой любитель преувеличений.

— И то хлеб, — буркнул я.

— С водой? — уточнил я.

— Не… пустой… не успели… говорю жеж, недоделанный колодец-от… бросили покуда, паразиты… вот Борода и… того… поскользнулся Григорич, ага… — пояснил Митрич, глядя на меня честнейшим взором.

— Или на спор? — небрежно бросил я, вешая веревку на плечо, подумал, прихватил вторую, покороче, на всякий случая. После чего запер двери и приказал. — Показывайте.

— Чего? — растерялся Митрич.

— Идти куда, спрашиваю, — пояснил я. — Идемте, Василий Дмитриевич, спасать товарища завхоза. Как же мы без него.

— Ну да, ну да… верно ты это, Ляксандрыч… правильно… — засуетился дядь Вася, скатываясь к крыльца. — Тут оно недалече… Ляксандрыч… ты это… вот спасибочки… вот удружил… а я-то голову ломал, кого на помощь-от позвать… чтобы значитца… никто никому… а то Маня… Она того этого… — бормотал Митрич, уводя меня куда-т на задний двор, в огороды.

— Василий Дмитриевич, мы хоть правильно идем? — с сомнением в голосе поинтересовался у соседа.

— Так огородами… огородами веду, Егорушка, — засуетился дядь Вася. — Так-то оно надежней… ежели увидит кто. Стыда не оберемся… засмеют… — забормотал тихонько Митрич. — А так огородами пройдем… никто и не увидит… туда за околицу можно и бережком, и за дворами… Тропиночка там протоптанная… никто и не приметит…

— Понял, огородами так огородами, — покладисто согласился я. — В колодце Степан Григорьевич как оказался? На спор или правда поскользнулся? — закинул удочку.

Митрич оглянулся через плечо, захлопал глазами, покачал головой.

— От ведь упрямый ты человек, Ляксандрыч… Никак Гришка проболтался? — фыркнул себе под нос. — Ну… случайно вышло-то… поспорили маненько… с кем не бывает…

— А на что спорили? — поинтересовался я.

— Так это… на конфеты, — окончательно смутился Василий Дмитриевич, покосившись на меня, проверяя, издеваюсь, или нет.

Честно говоря, я настолько опешил от предмета спора, что не знал: смеяться или плакать? Или от души выругаться.

— На… какие? — только и смог выдохнуть я, чтобы не заржать.

— Так это… — расплылся в улыбке Митрич. — На «Птичье молоко»… — мечтательно выдал дядь Вася.

— На «Птичье молоко»? — еще больше опешил я. — Это шутка такая? — осторожно уточнил я.

— Много ты понимаешь, — нахохлился дядь Вася, продолжая шагать в направлении колодца. — Это тебе не хухры-мухры… Это… — Митрич завертел головой, зажмурившись то ли от собственных фантазий, то ли от предвкушения выигрыша, я так и не опередил. — Тут, Ляксандрыч, понимаешь, какое дело… молоко-то жуть какое вкусное, птичье-то… Вопрос, конечно, отдельный, птицу доят или другое чего… — задумчиво пробормотал сосед. — Но ведь не достать, зараза… — плечи дядь Васи огорченно поникли. — Их же, понимаешь, только наладили на производство… В Москве, говорят, и то не достать.

— Ничего особенного, конфеты как конфеты, — брякнул я, не подумав, и тут же торопливо добавил. — Вы где успели попробовать? — осторожно поинтересовался, стараясь не выдать своего непонимания.

Ну, конфеты и конфеты. Этих конфет как того гуталина Или я чего-то не понимаю? Мне вот в детстве «Птичье молоко» тоже казалось чем-то особенным. Все мы с пацанами нянечку нашу в детдоме пытали: каких птиц доят, чтобы молоко-то на конфеты получить. Вовка Минюков уверял, что вывели новую породу. Скрестили, значит, козлодоя с коровой, вот и получили короводойку, она-то и даёт птичье молоко. Вовке мы верили, он был умный, много книжек читал. Каждый раз мы с пацанами слушали очередную версию, раскрыв рты от удивления. Еще и нянька придумывала невероятности. И каждый раз мы с пацанами потом спорили, врет или не врет. И кто правду говорит: Вовка или Митофановна?

— Много ты понимаешь, — обиженно буркнул Митрич. — Конфеты как конфеты! — ехидно передразнил меня сосед. — Это ж достижение! — дядь Вася задрал кверху указательный палец.

— Чего? — обалдел я.

— Достижение, говорю, народного хозяйства! — подтвердил Беспалов, пробираясь через кусты.

Я полез вслед за ним.

— Долго еще?

— Почти пришли, — заверил дядь Вася. — Тут, понимаешь, гордость страны перед мировой общественностью. А он «конфе-е-еты».

Услышав слово «общественность» я аж плечами передернул.

— Угу… и что с ними не так?

— С кем? — не сообразил дядь Вася.

— С конфетами, — уточнил я.

— Все так, ты чего, Ляксандрыч? Газеты не читаешь? Это ты зря! — с укоризной выдал Митрич. — Это ж новые конфеты-то! Вкуснющие… Наши-то молодцы, министр вона с заграницы привез идею-то, говорит, догнать и, значитца, чтобы лучше всех.