Королева разрушенных империй (ЛП) - Уивер Бринн - Страница 62

— Где ты это взяла? Где Уинтер? — спрашиваю я, пока Аглаопа открывает флакон с жидкостью. На мгновение мне кажется, что она собирается его выпить, но нет. Ее взгляд все еще прикован к странице.

— С аптекаршей все в порядке, не волнуйся, сестра. Просто небольшой укус и шишка на голове. Она поправится, если захочешь.

Сердце будто проваливается в пятки, ударяясь о каждую кость на пути.

— Если я захочу? — переспрашиваю я, но Аглаопа не отвечает. Наблюдаю, как она выливает жидкость на пергамент. Тот отвечает светом, проявляя скрытый текст. С моего места видно письмена на Дингире, хотя я не могу разобрать каждое слово. Но сестра, кажется, может.

Губы Аглаопы шевелятся, когда она читает, уголки приподнимаются в улыбке.

— Нефилимам никогда не нужна была ушгада, да? Они вообще к тебе не приходили, — говорю я.

— Нет, — признает она, бросая на меня быстрый взгляд перед тем, как вернуться к странице. — Камни им нужны, да. Но не ушгада. Они могут открыть врата без нее. Взять то, что за ними, только с камнями.

— Что за ними?

— Свобода. От боли. От предназначения. От Судеб. Вечная свобода и сила, чтобы перекроить миры по своему замыслу, а не по навязанному, — отвечает она. Аглаопа откидывается на пятки и долго смотрит на меня, ее взгляд смягчается. Она смотрит с той же сестринской нежностью, что и в тот первый миг, когда я оказалась на берегу, но я не уверена, что узнаю женщину перед собой. — Я вижу бремя, которое ты несешь как королева Царства Теней. Враги не только за спиной, но и прямо перед тобой, целятся в твое пылкое сердце, хотя ты желаешь всем существам только лучшего. Это обязанности, которые не должен нести один человек. Так быть не должно.

Я открываю рот, чтобы возразить, но не могу — потому что это те же мысли и опасения, что терзали меня с момента, когда я стояла на помосте в «Kur» и выбрала копье вместо ключа. Порой, в самые темные моменты, я задавалась вопросом: может, стоило выбрать иное.

Аглаопа улыбается, читая мое молчание, затем возвращается к странице, добавляя еще немного жидкости на пергамент. Тот светится ярче, проявляя больше текста.

— Нефилимам не нужна была ушгада, но им нужна была ты, чтобы достать Камень Смерти. Пещера, где ты его нашла, была у подножия острова в Черном море. Они планировали доставить тебя туда. Когда не смогли захватить в Царстве Теней, поняли, что тебе понадобится Воскреситель. Их шпионы уже сообщили, что ты убила Имоджен, конечно. Они слышат каждый шепот, любимая, даже в Гильдии Гильгамеша. Все, что им было нужно, — дождаться запроса через аптекарей и выпуска зелья из хранилища. Ушгада привела бы их прямо к тебе и первому камню. Но они не учли, что моя умная сестра выскользнет у них из рук, — ее взгляд снова останавливается на мне. Улыбка теплая, полная нежности. — Еще одно доказательство, что Судьбы избрали нас на замену, да?

Я не отвечаю, пока Аглаопа снова погружается в чтение, убирая первый флакон в карман.

— Я захватила Барбосса Сарно еще до сделки с Давиной, — продолжает она, вырывая вопросы из моего ошеломленного молчания. — Это он рассказал мне, что полубог живет в Эворе, что его зовут Димитриос, правнук богини Гулы. Барбосса убил родителей Давины незадолго до того, как я его поймала. Когда твой муж рассказал Давине о полубоге, она передала это матери, и Барбосса узнал об этом, когда убивал их.

— Так ты сама встала на пути Давины, — говорю я, будто туман рассеивается, открывая скрытый мир. — Ты уже знала о полубоге, когда появилась в Эворе, так что Давине не пришлось делиться информацией, которой она не должна была владеть. Это сделало ее сговорчивее.

Аглаопа кивает с горделивой улыбкой.

— Но как ты узнала, что нужно использовать жатву? — спрашиваю я.

Сестра открывает флакон с порошком. Держит его над страницей, все еще светящейся мягким светом, и начинает наклонять.

— Потому что я никогда не забывала, откуда мы родом и для чего нас создали.

Порошок касается пергамента. Тот трещит, искрится и поднимает слова вверх, превращая их в серебристый дым. Я смотрю, как Аглаопа собирает свои длинные волосы в руку, отводя их от лица, и наклоняется. Закрывает глаза и делает глубокий вдох, втягивая каждую букву, каждую завитушку дыма. Когда последний знак исчезает, последний вздох сделан, моя сестра падает.

ГЛАВА 36

Аглаопа падает на спину, ее тело сотрясают судороги, конечности выкручиваются, пятки впиваются в землю. Зубы стучат, все ее существо дрожит. Барьер между нами все еще стоит, и я прижимаю ладони к его поверхности, бью, пока кожа не начинает гореть от ударов, пока не сжимаю кулаки и не обрушиваю на него град бесполезных ударов. В бессилии опускаюсь на колени, остается только смотреть, как Аглаопа бьется в конвульсиях на холодной сырой земле. Тонкие струйки крови стекают из носа, ушей, уголков широко раскрытых, ничего не видящих глаз. Я снова шепчу в подвеску, призывая Эдию, но чувствую, как магия призыва ударяется о барьер и отражается обратно, рассеиваясь в ограниченном пространстве.

— Аглаопа… что ты наделала, сестра?

Время тянется бесконечно. Я не могу помочь ей. То, что она совершила, разрывает ее изнутри. Все тело покрыто потом, будто охвачено внезапной лихорадкой. Ветер размазывает кровь по ее щекам, рисуя узоры. Я прижимаю пальцы к вискам, слишком боюсь смотреть, но и отвести взгляд не могу. — Я не могу опять потерять тебя, Аглаопа.

Конвульсии сменяются отчаянными рывками. Из груди Аглаопы вырывается громкий стон. Он становится громче, выше, превращается в крик — пронзительный, оглушительный, заставляющий меня закрыть уши и сжаться в комок. Я зажмуриваюсь, кричу, и когда мне кажется, что этот звук будет последним, что я услышу, раздается громкий хруст.

Тишина.

Еще один хруст. Тише. Затем громче.

Медленно отнимаю руки от ушей, открываю глаза.

И тут же отползаю к дальнему краю купола.

Глаза Аглаопы открыты, моргают, но не видят, лицо спокойно. Только оно… перевернуто.

Ее тело вывернуто, одна нога упирается в землю, колено согнуто в неестественном положении. Плечо вывихнуто. Шея сломана как минимум в двух местах, из-за чего ее пустой взгляд направлен на меня под ужасным углом. Громкий хруст — сломанная нога встает на место, но бедро выходит из сустава. Я прикрываю рот, слезы застилают зрение. Желчь подкатывает к горлу, когда ладонь Аглаопы упирается в землю, а плечевая кость со щелчком возвращается в сустав.

Меня рвет.

Хруст, хруст, хруст.

Аглаопа встает, позвоночник изогнут под невозможным углом. Сломанный локоть вправляется. Что-то щелкает в тазу, и она шатается вперед. Я прижимаюсь к куполу, когда она делает еще один неуверенный шаг в мою сторону, и чувствую, как моя рука проскальзывает сквозь барьер. Он слабеет.

Хруст, хруст, хруст, хруст, хруст, хруст.

Сжимаю подвеску, будто это талисман.

— Ninmen Eslal. Ninmen Eslal. 

Продолжаю шептать, пока позвонки один за одним не встают на место, и Аглаопа не выпрямляется. Глубокий вдох наполняет легкие, несколько ребер занимают правильное положение. На выдохе она закрывает глаза. Открывает снова, моргает, оглядывается, останавливает взгляд на мне.

— Это было… крайне неприятно, — говорит она, слегка вздрагивая.

— Неужели, — встаю, купол вокруг растворяется, но Аглаопу это, кажется, не волнует. Это почти так же тревожит, как хруст ее костей. Она достает из сумки Камни судьбы, и сердце сжимается, когда она смотрит на арку.

— Нас создали, чтобы служить богам, но где они теперь? Они покинули эти миры давным-давно, а мы все еще чувствуем тягу предназначения. Ради чего? Почему? — Аглаопа указывает на руины каменных фундаментов, когда-то бывших нашими домами, деревушку забытых женщин, место, где мы обрели сестер. — Горы рассыпались вокруг, а мы остались, только мы двое. Мы пережили века, не тронутые временем. Представь, Леукосия. Мы можем вернуть наших сестер. Никаких врагов с ножами за спиной. Никаких угроз, нависающих, как грозовые тучи над бурным морем. Мы можем получить все, о чем мечтали.